Все было готово к тому, чтобы Тимур смог навести свой порядок в Хорасане следующей весной, так как ему, должно быть, стало ясно, что преданность князей — только притворство. Едва он повернулся спиной, Али Бек и эмир Вали установили связь друг с другом и решили осаждать в Сабзаваре Хаджи Али, который не хотел нарушать клятву. Нужно было бы срочно обоим преподать урок, подобный тому, который, должно быть, научил Джият-ад-дина. Но Тимур был как бы парализован. Смерть одной из дочерей выбила его из колеи; не обращая внимания на необходимость заниматься повседневными делами правителя, он отдался своей боли точно так же, как это было после смерти Джахангира. Только его старшей сестре удалось настойчивыми упреками напомнить ему о его обязанностях81.

Али Бек твердо рассчитывал на то, что Тимур нападет не на него, а на эмира Вали, так как он еще не покорился и был из них двоих, конечно, более могущественным. Но Тимур неожиданно напал на область Али Бека, взял в качестве трофея все его стада, которые недостаточно хорошо охранялись, и заставил его окопаться в своей крепости Калат. Чрезвычайно подавленный Али Бек сообщил о своей готовности сдаться. В действительности, как известно, он хотел заманить Тимура в ловушку. Калат, расположенный на крутых скалах, было трудно брать, правда, недостаточно трудно для горных отрядов из Бадахшана, которые Тимур привел с собой. Али Бек еще раз заверил, что он готов сдаться. С этим посланием он отпустил посредников, в число которых входила и его дочь, которая была выбрана невестой Мухаммеда Султана, сына завоевателя. Таким образом, Тимур еще раз подставил себя82.

На следующий день, когда султан планет поднялся на подкрепленного коня своей сферы и надел диадему своей власти и когда ночь, его темноликий враг, униженно всхлипывая сорвала с лица своего темное покрывало, солнце подняло свою золотую корону над горами, ночь стащила свои черные волосы с головы, то господин счастливых обстоятельств, охваченный помощью неба, сидел верхом на коне и, входя в ворота крепости, возбуждал блеском своего излучающего счастье присутствия зависть бирюзовой крепости темного небесного колеса. Али Бек, вынужденно, не имея выхода, выполз из крепости, как змея из своей кожи, обвалял свое лицо безропотной мольбы в пыли унижения, признал свои грехи, искал убежища у милосердия великого правителя и просил пощады 83.

В последний раз Тимур был готов пощадить Али Бека. Но когда тот воспользовался возможностью бежать, милость ему больше не была оказана. Тимур взял крепость измором. В это же время он предпринял походы в Хорасан, вел бои у крепостей, которые принадлежали Картидам, и, таким образом, собственно, по приказу своего побежденного правителя они должны были открыться для Мавераннахра. Из-за подобных промедлений, за которые Тимур упрекал сопровождающего его Джият-ад-дина84, в 1382 году не состоялся поход в Мазсндсран. Еще раз довольствовался Тимур тем, что эмир Вали подал ему надежды на покорность. Тем беспощаднее наложил он тогда свою руку на землю Али Бека и империю Картидов. Родовое объединение Али Бека, Джаюн Курбан, было разделено между разными эмирами, люди переселены сначала в Мавераннахр, потом в Ташкент. Джи-ят-ад-дин и его родственники в Самарканде были посажены в тюрьму, некоторые затем угнаны к Умар-шейху в Ферганскую долину. Немного позже Али Бек и Гият ад-дин были казнены в Самарканде. Картиды обязаны этим жестоким обращением не в последнюю очередь волнениям, которые начались в том же 1382 году, затеянные родственниками Джият-ад-дина, которым Тимур доверчиво содействовал в том, чтобы они в Герате занимались своим делом, в то время как он посвятил себя другим задачам. Мираншах двинулся на Герат и устроил там кровавую бойню; для устрашения из голов убитых сделали пирамиду85.

Ходжа Али стал верным последователем Тимура, Али Бека и Джият-ад-дина больше не было в живых. Из князей Хорасана только эмир Вали еще сопротивлялся. Он, конечно, вовсе не был малозначащим князем; среди них он был, вероятно, самым могущественным. Он поддерживал довольно близкие отношения с Музаффаридами в Ширазе, заключил с ними свободный союз с целью заново поделить власть на всей территории Ирана за счет династии Чингисидов, которые обеспечили себя главными странами ильханов: северо-западным Ираном, Азербайджаном, Ираком. Мазендеран, самая важная из стран эмира Вали, правда, составляла только северо-западную сторону тон области, которую тогда назвали Хорасан. Честолюбивый эмир Вали стремился, однако, далеко за пределы этой области, и скрестить с ним меч означало вмешаться в неустойчивые взаимоотношения иранских региональных князей, которые боролись друг с другом за долю в наследстве ильханов86.

После смерти Абу Сайда (прав. 1317-1335), последнего правителя из дома Хулагу, который мог найти признание во всем Иране, появилось несколько претендентов на трон, среди них не только Чингисиды различных линий, но также некий Тагай-Тимур, предок которого был одним из братьев завоевателя. Тагай-Тимур нашел, прежде всего, поддержку в Хорасане. Сарбадары, которые от Сабзавара присвоили себе части хорасанской горной страны, некоторое время находились под его владычеством. В 1351 году они нанесли ему полное поражение; он нашел смерть, его соратники рассеялись87. Конечно, они не все были уничтожены. Был эмир Вали, который собрал вокруг себя оставшихся. Его отец был близким доверенным Тагай-Тимура; по происхождению он потомок одного эмира, который уже при Хулагу прибыл в Иран88. Эмир Вали притворился, что он действует в пользу сына Тагай-Тимура. Когда после первых успехов он присоединился к эмиру Вали, эмир изменил свои намерения и оставил за собой то, что он сам завоевал. У сарбадаров он отнял Лстарабад и оттуда отправился через Дамаган и Бис-там на запад, до Рея. Здесь не может идти речь о простом разбойничьем набеге, так как это означает, что жители тех местностей, которых замучили разбойники, наконец, снова могут спокойно заниматься земледелием89. Между тем Джалаирид Увайс старался привлечь Ходжу Али из сарбадаров к себе в союзники против эмира Вали, наступление которого на запад привело к опасной близости к центру бывшей ильхан-ской империи. Эмир Вали победил в 1371 году под Реем Джалаиридов, но не воспользовался этим преимуществом для дальнейшего продвижения по их области. Возможно, это были уже результаты дипломатии Увайса; во всяком случае, немного позже начались продолжительные военные столкновения между эмиром Вали и сарбадарами90. Эти бои так сильно занимали эмира Вали, что его дальнейшие набеги на запад не приносили успеха. При этом он завязал отношения с Музаффаридами в Ширазе; вместе с их правителем Шах-Шуджой ом хотел одержать верх над Джалаири-дами и поделить между собой Западный Иран и Азербайджан. В 1377 году отношение эмира Вали к Шах-Шуджс неожиданно подверглось тяжкому обвинению. Племянник правителя Музаффаридов, Шах-Мансур, заподозрил, что тот планирует убрать с дороги всех неприятных близких родственников, которые могли оспаривать у него трон. Шах-Мансур бежал к эмиру Вали и подстрекал его к новому походу на запад, который закончился внезапно. Вместо того чтобы искать решение с помощью оружия, эмир Вали вступил в переговоры с султаном Джалаиридов Хусейном Увайсом (прав. 1374-1382). Владение Реем было эмиру Вали подтверждено, он породнился со своими бывшими врагами91. Такова была в общих чертах политическая ситуация, когда Тимур призвал эмира Вали признать его верховным правителем. Понятно, пожалуй, почему эмир Вали увлекся тактикой. Он рассчитывал на поддержку, которую как раз получил в Западном Иране. И также ясна причина преданности Тимуру со стороны Ходжи Али: теперь, после перемены фронта Джалаиридов, правитель Мавераннахра был единственно возможным союзником, правда, союзником, который пришел к убеждению, что ему была поручена историческая миссия — объединить «диадохов» под своим господством или уничтожить.