Фотографы никак не ожидали услышать из уст Элизабет подобных гадостей.

«Мисс Тейлор, вам не пристало так говорить», — заметил один из них.

Майкл Уайлдинг, Кевин Маккарти и Рок Хадсон, встав в ряд, загородили собою Монти. Обнажив зубы в жуткой ухмылке мертвеца, они уставились прямо в объективы фотоаппаратов.

«Снимайте нас, — потребовали они. — Мы для вас улыбнемся».

Наконец, после долгого ожидания прибыла машина скорой помощи. Элизабет поехала вместе с Клифтом в больницу — правда, по дороге ее едва не вырвало от запаха крови, пропитавшей ее шелковое платье. Позднее актрисе пришлось дать транквилизаторы.

«Голова у него очень сильно распухла, — рассказывала Тейлор. — Глаза совершенно заплыли, а щеки слились с носом... верхняя губа выглядела так, будто он выплюнул изо рта на ложку большой кусок мяса вместе с зубами».

Элизабет терзалась раскаянием. Она была уверена, что такого никогда бы не произошло, не стань она требовать, чтобы Монти обязательно явился к ней на обед. На следующий день она заявила представителям «МГМ», что они должны приостановить съемки фильма «Округ Рейнтри» и подождать, пока Монти не поправится. А если они откажутся сохранить за ним роль в картине, то сама она готова пойти на риск, отказавшись от дальнейшего сотрудничества со студией. «МГМ» временно приостановило проект и восемь недель дожидалось выздоровления Монти.

При иных обстоятельствах приостановка работы над картиной, на которую уже было потрачено несколько миллионов долларов, грозила бы студии банкротством. Но у «МГМ» имелась страховка на тот случай, если произойдет нечто из ряда вон выходящее. Кстати, студия первой в истории Голливуда застраховала себя на случай внезапной болезни или травмы кого-либо из главных актеров. Эта страховка сохранила студии более полумиллиона долларов.

Элизабет почти ежедневно навещала Монти в больнице, а когда тот выписался, привезла его в дом, специально снятый в Голливуде на время его окончательного выздоровления. Вот что она писала 22 мая своему приятелю Берту Паделлу:

«Сегодня мы привезли Монти домой из больницы, надо сказать, что его состояние заметно улучшилось. Но из-за пореза над верхними зубами понадобится еще по меньшей мере две с половиной недели, прежде чем он окончательно выздоровеет». Собственно говоря, прежде чем Монтгомери Клифт смог снова вернуться к работе, потребовалось два с половиной месяца. К тому времени он настолько пристрастился к таблеткам и алкоголю, что был практически не в состоянии сниматься дальше.

Вконец измученные переживаниями за друга, Уайлдинги с радостью откликнулись на приглашение Кевина Маккарти провести уик-энд на яхте Майка Тодда и его невесты Эвелин Кейс. Супруги из последних сил влачили тяжкие оковы безжизненного брака и поэтому как никогда нуждались в обществе новых знакомых.

Вышеупомянутое приглашение первоначально предназначалось продюсеру Пандро Берману и его супруге, которые от него отказались.

«Из меня никудышний моряк, — заявил Берман. — И у меня не было ни малейшего желания четыре дня качаться на воде. Поэтому вместо нас пригласили Уайлдингов».

Взятая напрокат яхта располагала спальными местами на десять человек. В дополнение к собственной невесте, Майк Тодд пригласил на эту морскую прогулку своего биографа Арта Кона, его супругу Марту, секретаря Ричарда Хенли, своего помощника Левина Макклори, чету Уайлдингов и агента Курта Фрингса с его женой Китти.

Майку Тодду, с его вечной сигарой во рту, автору бесчисленных полупорнографических поделок, в ту пору было пятьдесят два года. Он с головой ушел в съёмки своего нового детища, фильма «Вокруг света за 80 дней». Тодд пытался не упустить момент, стремясь как следует нагреть на проекте руки, а заодно войти в историю кинематографа, представив миру уникальное зрелище с участием пятидесяти звезд и 68894 статистов и съемок в тринадцати различных странах. При помощи специальной системы кинокамер, известной как «Тодд А-О», действие этой картины должно было разворачиваться на широком экране, то есть зритель получал возможность приобщиться к самому последнему слову кинематографической техники, завершение съемок и являлось целью этого небольшого круиза, проделанного в тридцати милях от пляжей Санта-Барбары. Предполагалось заснять появление изящной японской шхуны, идущей под всеми парусами.

«Отличная идея — пригласить заодно веселую компанию, а потом списать все расходы как производственные издержки, — заметил кто-то из гостей. — В этом весь Майк».

Хозяин круиза до этого не был знаком с Майклом Уайлдингом и лишь как-то раз бегло встречался с Элизабет. Он радушно приветствовал их на борту яхты — вскоре после их появления шампанское уже лилось рекой. Воздержанный в личных привычках, Тодд отличался щедрым гостеприимством и не скупился на угощения.

Вскоре после того, как они с Майклом оказались на борту яхты, Элизабет вспомнила, что оставила дома сумочку, и принялась во всеуслышанье жаловаться — в сумочке у нее остался золотой портсигар работы Фаберже и пудреница в золотом футлярчике от Картье. Она так расхныкалась по этому поводу, что Тодд слегка разозлился.

«Бросьте делать из этого очередное дело Дрейфуса, — воскликнул он. — Все найдется».Чуть позднее Элизабет начала жаловаться на страшную головную боль, что, однако, не мешало ей хорошенько нажать на шампанское.

«Пейте сколько влезет, — заявил Тодд, наполняя ей очередной бокал. — Вашей голове и так болеть».

«Элизабет являлась воплощением капризной звезды, — вспоминала Эвелин Кейс. — Буквально во всем — в манере одеваться, вести себя, во всех своих замашках и ужимках — это была стопроцентная кинозвезда. С той минуты, как Элизабет поднялась на борт яхты, и до того часа, как два дня спустя сошла на берег, она без остановки налегала на шампанское. За исключением актрис, Майк терпеть не мог пьющих женщин».

Элизабет уловила враждебное к себе отношение и позднее обмолвилась об этом мужу.

«Я знаю, что Майк на яхте был чем-то расстроен. И поэтому все вокруг так его раздражало, — сказала она. — Подумать только, он не перекинулся со мной даже десятком слов».

Через несколько дней Тодд закатил шикарный обед на сотню гостей в честь известного тележурналиста Эдварда Марроу и его супруги. Уайлдинги прибыли с опозданием, поскольку дома между ними разыгралась некрасивая сцена. Элизабет, одетая в белое атласное платье с весьма откровенным декольте, почти не притронулась к угощениям. Вместо этого она основательно принялась за шампанское. Майкл Уайлдинг, сославшись на срочный вызов из студии, удалился, не пробыв на обеде и часа, оставив жену на попечение Кевина Макклори, одного из ассистентов Тодда, с которым та в ту пору втайне встречалась.

Элизабет отдавала себе отчет, что перед ней замаячил очередной развод, и эта мысль отравляла её существование. Полная страхов, одинокая, исполненная жалости к самой с сое, Элизабет искала утешения у любого, кто был готов наполнять ей бокалы шампанским и пытался смешить. В тот вечер она призналась, что несчастлива с Уайлдингом, добавив при этом, что её жизнь окончена.

«Я была мертва, в двадцать четыре года уже была старухой, — вспоминала она. — В моей жизни не было не единого просвета. Мы по утрам просыпались без всякой надежды на будущее. Нам было нечего делать и не о чем говорить друг с другом. Все наше существование было лишено какого-либо смысла».

Расплакавшись, Элизабет выбежала из гостиной, чем привлекла к себе взгляды остальных гостей.

«Что с ней?» — спросил Майк Тодд. Когда же ему передали ее слова, он тотчас встал на ее защиту: «Бедное дитя. О ней даже некому позаботиться».

Через несколько дней Тодд пригласил Уайлдингов на пикник, который они вместе с Эвелин Кейс устраивали в своем доме, выходящем окнами на Сансет-Стрип. Среди приглашенных были Шелли Винтере, Витторио Гассман, Дебби Рейнольде и Эдди Фишер. После обеда Тодд уселся с мужчинами за серьезную партию в покер. По мере игры Уайлдинг и Фишер уже успели проиграть что-то около 25 и 30 тысяч долларов.