К 1956 году Элизабет уже открыто изменяла мужу, а он даже не пытался скрыть свое раздражение. Они оба перестали опровергать слухи о неладах в своей семье. Примерно в то время, когда Кристоферу исполнился год, у них дома появился фоторепортер, желавший подготовить материал об Элизабет. Дверь открыла Элизабет, причем на ней не было ничего, кроме белого банного полотенца. Затем она принялась накручивать волосы на бигуди.

«Бьюсь об заклад, вы начали это занятие, услышав, что моя машина взбирается к вам на холм», — заметил репортер, от которого не ускользнула ее нерасторопность.

«Разумеется, — отвечала она. — Поговорите с Майклом. Я вернусь через пару минут».

«Вы же совсем раздетая», — заметил репортер.

«Вот увидите, — настаивала Лиз. — Пусть Майк покажет вам мои портреты».

Уайлдинг чувствовал себя оплеванным из-за бездушного отношение к нему супруги.

«Самым счастливым временем нашего брака были те годы, когда ты не могла без меня обойтись, — заявил он ей. — А теперь я его ненавижу. Теперь я таскаюсь следом за тобой. Теперь я загнан в угол».

Спустя годы он так подвел итог своему падению: «Я отправился в Голливуд из-за «Метро-Голдвин-Майер», женился на Элизабет Тейлор, и моя карьера у меня же на глазах рассыпалась в прах».

Примерно тогда же Элизабет заявила следующее:

«Боюсь, что после пяти лет совместной жизни мы с Майклом Уайлдингом пришли к отношениям, которые больше для нас подходят — к отношениям брата и сестры».

Монтгомери Клифт в это время снимал в Голливуде дом, готовясь к съемкам картины «Округ Рейнтри», в котором они вместе с Элизабет исполняли главные роли. Монти частенько проводил вечера в доме Уайлдингов на вершине каньона Бенедикт и вскоре стал для них чем-то вроде арбитра. В дневные часы его можно было застать в обществе Элизабет, изливавшей ему душу и жаловавшейся на своего сорокачетырехлетнего бесчувственного мужа, который, по его словам, обращался с ней как с ребенком. По вечерам свою не менее печальную историю жизни излагал ему Уайлдинг.

«Бедный Монти оказался в ужасном положении, пытаясь помочь Лиз и Майклу прийти к окончательному решению — разводиться им или нет, — вспоминал кто-то из их общих друзей. — С их стороны это довольно эгоистично, но ведь им обоим требовалось излить душу. Монти, особенно когда выпьет, становился внимательным слушателем».

В те дни Элизабет Тейлор, Майкл Уайлдинг и Монтгомери Клифт настолько были близки, что многие в Голливуде полагали, что они состоят в «menage a trois» — браке втроем. Безусловно, их отношения отличались интимностью, однако без какой-либо примеси сексуальности. Монти был той ширмой, которой Элизабет и Майкл отгораживались друг от друга. А еще он привносил в их жизнь спасительное разнообразие, не давая до конца друг друга возненавидеть.

Как-то раз в мае 1956 года Уайлдинг пригласил несколько человек на субботний обед. Среди гостей были режиссер картины «Округ Рейнтри» Эдди Дмитрык, его жена Джин, Рок Хадсон и Филлис Гейтс, Кевин Маккарти и Монтгомери Клифт. Монти поначалу отказался от приглашения, сославшись на то, что слишком устал. Элизабет долго донимала его звонками, умоляя как следует подумать и все-таки прийти. Она сказала, что вечеринка специально устроена для одного молодого священника, которому он очень нравится.

«Святой отец — парень что надо. У него что ни слово, то матерщина, — заявила Элизабет. — Тебе непременно надо с ним познакомиться».

Наконец Майкл Уайлдинг позвонил Клифту и уговорил его прийти. И сам Уайлдинг, и Элизабет приняли его отказ так близко к сердцу, что Монти в конечном итоге вынужден был сдаться, сказав, что придет.

Основная часть ленты «Округ Рейнтри» была отснята на «МГМ» за шесть недель. Студия раскошелилась на пять миллионов долларов для производства этой саги о гражданской войне в США, главное место в которой занимал роман между школьным учителем, идеалистом янки Монти и шизофренической южной красоткой Элизабет. Во время обеда Лиз и Монти подшучивали друг над другом, говоря, какой у них обоих — благодаря оператору — шикарный вид. Лиз без умолку трещала о своем потрясающем наряде, о том, что даже для нижней юбки на кринолине использовались самые дорогие материалы. На что Монти заметил, что никто на ее юбки смотреть не станет. «Им будет виден один твой бюст».

Позднее он говорил: «Я, конечно, знал, что Лиз постарается меня затмить, но я был согласен пойти даже на этот риск, чтобы только с ней работать».

Поскольку говорить было практически не о чем, весь разговор свелся к фильму.

Вечер тянулся довольно вяло, и все присутствующие ощущали неловкость. Майкл большую часть времени провел, растянувшись на диване, так как его мучила боль в спине. Монти явно еще не пришел в себя после вчерашнего похмелья, а пресловутый сквернослов-священник, о котором говорила Элизабет, так и не появился. Предложенные гостям угощения не отличались оригинальностью, и к тому же подавалось теплое розовое вино. Элизабет, которая в то время была просто без ума от Синатры, то и дело вскакивала, чтобы поставить очередную его пластинку. К одиннадцати вечера гости начали расходиться. Монти тоже захотелось уехать, но в тот вечер он дал своему шоферу выходной и поэтому ужасно разнервничался при мысли, что ему предстоит самому вести машину вниз по каньону.

«Кевин должен помочь мне съехать с горы, или же я всю ночь буду ездить кругами».Когда Кевин Маккарти уехал, Монти отправился вслед за ним по извилистой дороге, проложенной по дну коварного крутого каньона. Теплое красное вино в сочетании с двумя стаканчиками, которые он пропустил немного раньше, затормозили его реакцию, и в результате машина Монти стала вихлять по дороге из стороны в сторону. Неожиданно раздался оглушающий треск, и Кевин увидел в зеркале заднего обзора облако пыли. Вернувшись назад, он обнаружил, что машина Клифта смята в лепешку, однако мотор все еще работал, а из бака вытекал бензин. Внутри автомобиля не было заметно никаких признаков жизни.

Кевин бросился назад к своей машине, на всей скорости домчался до дома Уайлдингов и принялся стучать в двери:

«С Монти произошел несчастный случай! — кричал он. — Кажется, он разбился насмерть!»

Майкл Уайлдинг подумал, что Кевин их спьяну разыгрывает, и поэтому ответил:

«Да заткнись ты, Кевин!»

Элизабет вышла к двери и обнаружила, что Кевина бьет мелкая дрожь, и он бормочет нечто невразумительное. Правда, несколько слов она все-таки сумела разобрать: «Монти... авария... Господи, по-моему, он мертв»

Оттолкнув мужа в сторону, Элизабет выскочила из дома и со всех ног бросилась к месту происшествия. «Мне надо к Монти! — кричала она. — Мне надо к Монти!» Майкл Уайлдинг позвонил в полицию, а затем доктору Рексу Кеннамеру, после чего побежал вслед за Кевином Маккарти, Роком Хадсоном и Элизабет.

«О Господи, о Господи!» — закричала Элизабет, увидев место аварии. Из машины доносились стоны, и Элизабет, открыв заднюю дверь, забралась внутрь, перелезла через сиденье и положила голову Монти себе на колени. Ветровое стекло было разбито вдребезги, приборная доска смята, а сам Монти пригвожден к полу рулем.

«У него из головы потоком хлестала кровь, отчего казалось, будто его лицо разрезано пополам», — вспоминала Элизабет.

Кроме того, у Монти выбило зубы, которые застряли где-то в горле, отчего он едва не задохнулся. Элизабет залезла ему в рот рукой и вытащила их наружу, чтобы ему было легче дышать.

(Позднее Клифт подарил эти зубы Элизабет на память об этом кошмарном происшествии.)

«Прошла целая вечность, прежде чем появился доктор, целая вечность», — вспоминал Рок Хадсон.

Клифт, находившийся в состоянии шока, все-таки узнал доктора Кеннамера, как только тот подошел к нему.

«Доктор Кеннамер, — пробормотал он. — Познакомьтесь с Элизабет Тейлор».

«Через пару секунд на место аварии нахлынула целая орда репортеров. Элизабет, матерясь, как заправский сапожник, не подпустила их к Монти. Надо сказать, что такой отборной площадной брани мне еще ни разу не доводилось слышать, — вспоминал Рок Хадсон. — Чего-чего, а такого они не ожидали. «Эй ты, сукин сын, — кричала она. — Я тебе яйца оторву! Только попробуй фотографировать, обещаю, ты забудешь у меня, как тебя звали. Убирайтесь отсюда, вонючие ублюдки!»