Гиды цивилизаций j

пад всего сущего на первоэлементы (вода, огонь и, вероятно, воздух) говорит и о влиянии Милетской школы. Но ни о той, ни о другой было бы невозможно сказать, каким образом они вошли в состав друидической доктрины.

Тот же путь проходит и вера в потусторонний мир. Она глубоко укоренена у древних кельтов. Их захоронения могли бы рассматриваться как ее отражение. Умерший со своими драгоценностями и оружием положен так, как будто готовится вступить в тусклое бытие инфернального мира. Верой в потусторонний мир друиды, вероятно, подменяют веру в бессмертие души, которая претерпевает разные судьбы — в награду за благочестивую или в наказание за порицаемую земную жизнь. Душа может низвергнуться в этот изначальный котел, представляющий собой адовы круги, чтобы спустя некоторое время вернуться на землю в другом теле; но она также может и достичь небес. При этом с IV века до н.э., знаменующего начало апогея влияния друидов, видоизменяются захоронения на тех территориях, где друиды процветают: тело сжигается, и телесная оболочка исчезает в дыме, в могиле остается лишь символическая горстка пепла. В конечном счете душа могла бы остаться лишь просто принципом жизни, чем-то вроде первоэлемента и не вносила бы смущения в научные доктрины общего порядка.

МИФОЛОГИЯ

Мифология не избежала общей участи реформирования, проводившегося друидами. Мифы, легенды, псевдоисторические рассказы, народные эпопеи и генеалогии должны были служить опорой всем формам знания — как элементарного, даваемого плебсу, так и научного, сберегаемого для

, Галлы

учеников и будущих наставников. Галльская мифология, сохраняемая ради облегчения запоминания в длинных стихотворных поэмах, не могла быть воспроизведена греческими историками и географами и поэтому почти полностью ушла в небытие. А ведь она была богатой и разнообразной — настолько, что философ Луций Аней Корнут в начале нашей эры, не колеблясь, поставил ее на один уровень с греческой.

От нее остались ощутимые, но загадочные следы в произведениях изобразительного искусства, большая часть которых, к сожалению, принадлежит поздней эпохе. Один из самых древних сюжетов мы находим на плоской части ножен из Гальштата, где изображена военная экспедиция, а на краю композиции мы видим двух персонажей, вращающих колесо, диаметр которого равен их росту. Ряд других ножен — например, из Сернон-сюр- Кооле, украшений из Эрштфельда в Швейцарии, несут изображения фантастических животных или

Мифологический рельеф котла из Гундеструпа. П-1 вв. до н.э.

получеловеческих гримасничающих существ, одни из которых зачастую пожирают других. При этом они выглядят как-будто скрывающимися в плетеном узоре из растений, а потом возникающими из него вновь. Поздние произведения, поскольку являются более реалистичными, в большей степени обнаруживают свою связь с мифологическими сюжетами, ключевые сцены которых они могли бы изображать. Самым знаменитым из этих произведений, разумеется, является котел из Гундеструпа, сложенный из тринадцати пластин, украшенных узорами. Пять пластин, образующих внутреннюю кромку, представляют собой целые сюжеты, хотя и загадочные, но среди них мы обнаруживаем элементы, характерные для кельтского символизма: человек, сидящий на корточках, оленьи рога, ожерелье, змея. Многие сюжеты представляются напрямую связанными с историями или легендами: человек, стоя, сражается с птицей вроде грифона; человек, сидящий на корточках, с оленьими рогами на голове держит в руке змею; другой человек сидит верхом на дельфине.

«Колонна лодочников», блоки которой были найдены в хорах собора Парижской Богоматери, хотя и датируется началом нашей эры, демонстрирует по крайней мере два сюжета из галльской мифологии. На сей раз связь с божествами четко установлена, так как на каждом из ликов на этих блоках указано имя божества из соответствующего сюжета. На первом из блоков написано имя Езус. На нем мы видим человека в профиль, занимающегося подрезкой дерева. Этот сюжет мог быть лейтмотивом, поскольку мы вновь его обнаруживаем — почти в неизменном виде — на похожем блоке из Трира. Второй сюжет с галльской надписью Тарвос Тригара- нус (TARVOS TRIGARANVS), то есть «телец с тремя журавлями», изображает дерево, за которым виден

, Галлы

телец, в профиль, на нем сидят три журавля, скрывающиеся в листве дерева. То есть скульптурное изображение как-будто пытается объяснить, почему у божества такое имя.

Изображение Тарвоса Тригарануса (TARVOS TRIGARANVS) па «Кол онне лодочников»

Кое-какие другие следы галльской мифологии недавно были обнаружены там, где их обнаружить никто не ожидал,—в римской мифологии. Благодаря Жоржу Дюмезилю известно, что римский историк Тит Ливий поведал о темной истории первых веков с помощью преданий, которые на самом деле являлись настоящими мифами. Под ними иногда скрываются типично галльские темы, которые подверглись реинтерпретации. Примером служит рассказ о битве при Сентину- ме, когда, непосредственно перед боем, между двумя вражескими когортами появляется лань, а вскоре — преследующий ее волк. Лань скрывается в галльском лагере, где ее убивают, а волк, целый и невредимый, пробирается через римские боевые порядки. В волке мы без труда распознаем римскую волчицу, а в лани, так же легко, одно из священных животных галлов. Другой эпизод — еще более известный — показывает не только влияние мифа на историю, но и служение галльских мифических героев римскому делу: ворон, прилетевший спасти молодого трибуна Валерия, атаковал ударом клюва галльского гиганта, с которым тот сражался, — одна из самых священных птиц у гал-

Прорисовка стелы,, изображающей бой между Валерием Корвом и неким галльским великаном

лов, олицетворяющая победу. Наконец, последний пример — фантастический рассказ о столкновении между полководцем Постуми- ем и галлами-бойями, которые скрывались в лесу Литана. Полководец и его 25 ООО человек продвигаются по узкой тропинке, когда внезапно все окружающие тропу деревья обрушиваются на воинов и хоронят их под собой. В более-менее реалистичных деталях этого незаурядного столкновения мы распознаем мифический сюжет о сражающемся лесе, любимый у островных кельтов.

Верно и обратное: галльская мифология заимствует или делит со своими соседями героев, которые, как считается, совершали путешествия в Галлию. Диодор сообщает, что считалось, будто бы Геракл основал город Алезию. Этому греческому герою приписывают все, что послужило смягчению нравов варваров, отмену человеческих жертвоприношений, закладку дорог, уважение к иностранцам и т.д. Тот же Диодор еще указывает, что аргонавты должны были бы побывать на берегах океана и должны были бы ввести там культы в честь Диоскуров.

Такие несколько причудливые примеры подтверждают догадки Корнута о богатстве галльской мифологии. Но лучшее доказательство ее богатства можно еще сегодня найти в ирландских легендах,

непосредственно связанных с древнекельтскими. Эти рассказы — удивительно разнообразные — напоминают не только героические эпопеи греческого образца, как поэма о Кухулине, но также затрагивают все аспекты повседневной жизни, верования, историю народов и царств. Это колоссальная область знаний.