Анализируя процесс принятия Трумэном решения направить ультиматум, Джеймс Сорп пришел к выводу, что, судя по воспоминаниям, это произошло в промежутке между 6-24 марта, и Трумэн никогда не называл ультиматум «маловажной нотой»[677]. По мнению автора, это все же не ультиматум. Нельзя называть ультиматумом любое послание в адрес Советов. По мнению Сорпа, разговоры об «ультиматуме» муссируются в американской историографии для создания мифа о могуществе США.

В 1987 году была опубликована большая статья Куросса Самии, который считал, что после ноты от 6 марта в Москву были направлены письмо с угрозой и мартовское послание, повлиявшие на решение Сталина.

Джордж Аллен, бывший в марте 1946 года заместителем начальника управления Ближнего Востока, позднее вспоминал, что такое письмо было, и приписывал его авторство Бирнсу и Алену Даллесу[678].

Оценивая в целом многолетний спор в научных и политических кругах США по поводу этой проблемы, следует отметить, что опубликованная Куроссом Самии в 1987 году в журнале «Исследования Среднего Востока» статья «Трумэн против Сталина в Иране: фабула трех разных писем» отличается от других тем, что умозаключения в ней подтверждены источниками, богатыми и разнообразными, события имеют сравнительный анализ, подход к ним носит научный характер. В этих спорах упоминается и прием Трумэном 23 марта нового посла США в Москве генерала Уолтера Биделла Смита. Несомненно, что на этой встрече обсуждался азербайджанский вопрос. Утверждая кандидатуру Смита, президент сказал: «Доведите до сведения Сталина: я всегда помогал ему, так как считал его человеком слова. Оставление войск в Иране после 2 марта перевернуло это мое мнение»[679]. Однако до передачи Смитом письма Трумэна Сталину было еще десять дней, т. к. он 24 марта отправился в Москву и лишь 4 апреля был принят Сталиным.

После вступления советских войск в Афганистан в 1979 году вновь вспомнили о решительном шаге Трумэна при решении азербайджанской проблемы в 1946 году. Сенатор Генри Джексон в январе 1980 года опубликовал заявления Трумэна в журнале «Тайм» под заглавием «Прекрасные дни прошлого». По его версии, во время азербайджанского кризиса в 1946 году Трумэн вызвал к себе посла СССР в США Андрея Громыко и заявил, что если в течение 48 часов Красная Армия не покинет Иран, то США применят против СССР атомную бомбу[680]. Видимо, обращение к опыту 1946 года произошло от необходимости искать выход из афганского кризиса. В конце 1980 года американские историки Барри Блечман и Дуглас Харт написали статью «Афганистан и его иранский аналог 1946 года», в которой отрицали версию атомного шантажа, приведенную журналом «Тайм». По их мнению, эпизод с ультиматумом довольно темен. Никто не знает, был ультиматум или нет. Бирнс умалчивает об этом в своих мемуарах. Разные авторы и историки также не говорят ничего конкретного. Не найдено ничего в архивах госдепартамента и министерства обороны. Поэтому можно прийти к выводу, что в кризисные дни 1946 года не было никакого ультиматума. Не было и военной угрозы со стороны США, и, несмотря на то, что Советы все же выполнили требования США, они сделали это не в 48 часов, а лишь к концу мая[681]. По нашему мнению, Барри Блечман и Дуглас Харт в своей статье не смогли проникнуть в суть событий. Это относится и к статье Джеймса Сорпа. Эти авторы упрощают проблему, отдают предпочтение, облегчая ее интерпретацию. Это неверно, поскольку подоплека событий гораздо более глубока и серьезна.

Почему же, в таком случае, советские войска ушли из Ирана, когда все так удачно складывалось для СССР? Какие факты и доказательства можно добавить в многолетний спор вокруг азербайджанской проблемы? Какая необходимость заставила Советскую Армию, почти весь март получающую тяжелую технику и стоявшую в 40 км от Тегерана, столь неожиданно покинуть Южный Азербайджан?

Уже отмечалось, что слухи о возможном бегстве шаха из столицы обсуждались даже в дипломатических кругах. Еще не был дан ответ на предложения Садчикова по азербайджанскому вопросу и по нефтяным концессиям, сделанные Каваму утром 24 марта. Конечно, можно предположить, что Сталин, отдав приказ о срочной эвакуации, хотел поставить в тупик политические круги США и Великобритании и сделать беспредметным заседание Совета Безопасности 26 марта. Однако Сталин не строил большую политику на сюрпризах. Хорошо знакомый с проблемой бывший консул Россоу в статье «Битва за Азербайджан — 1946» справедливо пишет: «Почему русские вдруг покинули Азербайджан, оставив свои цели недостигнутыми? Никто не сможет точно ответить на этот вопрос, пока не будут обнародованы протоколы советского Политбюро».

Действительно, протоколы Политбюро пока не открыты, однако анализ ряда секретных документов того времени может прояснить некоторые вопросы. Например, 24 марта в 13.40 И. Сталин и начальник Генштаба Советской Армии А. Антонов направили командующему войсками Бакинского военного округа И. Масленникову, командующему войсками 4-й армии Лучинскому (копия — М.Дж. Багирову) приказ № 2167/68:

«1. Приступить к выводу всех войск, учреждений и складов 4-й армии из Ирана для занятия мест постоянной дислокации на территории Бакинского военного округа.

2. Вывод войск начать 24 марта и полностью его закончить не позднее 30 апреля — 10 мая сего года.

Гарнизон Кереджа вывести не позднее 20 часов сегодня 24 марта.

68-ю ГСД собрать в районе Сари, Бендершах для последующей перевозки морем. Автотранспорт дивизии отправить своим ходом по дороге через Решт.

В первую очередь вывести войска из районов Казвина, Решта, Зенджана и из областей Горгана и Сари.

Из Казвина уйти не позднее 5 апреля.

1-ю Гвардейскую мехдивизию (Руссиянова) выводить в последнюю очередь.

3. Вывод войск производить организованно, спокойно, без шума и особой торопливости.

Командирам и политорганам организовать проводы уходящих советских войск местным населением.

Из имеющихся запасов продовольствия часть продовольствия раздать местному населению.

4. О плане и порядке вывода войск доложить в Генштаб 25 марта с.г.

О ходе вывода доносить ежедневно к 24.00.

Заявку на перевозку морем представить в Генштаб 26 марта»[682].

26 марта ТАСС заявил о выводе советских войск. В заявлении говорилось: «Отвод находящихся в Иране советских войск из районов Мешхеда, Шахруда, Семиана, начатый 2 марта 1946 года, уже закончен. По договоренности с иранским правительством эвакуация остальных советских войск началась 24 марта. Советское командование в Иране рассчитывает, что полная эвакуация советских войск из Ирана может быть закончена в течение пяти-шести недель, если не произойдет чего-либо непредвиденного».

Излишне напоминать, что иранская сторона представления не имела о договоренности, на которую ссылалось советское телеграфное агентство. Можно предположить, что это экстренное решение было принято под давлением, устным или письменным, Вашингтона. Возможно, могли ли бы пролить свет на развитие событий пока еще засекреченные послания А. Громыко из США. Известный политик и дипломат, бывший госсекретарь Генри Киссинджер в опубликованном в 1994 году крупном труде «Дипломатия» пишет: «Весной 1946 года Трумэн перешел к жесткой политике и преуспел, потребовав от Советов ухода из Иранского Азербайджана… Как только Сталин оказывался перед лицом возможности возникновения военного конфликта с Америкой, он неизменно шел на попятный. Он сделал это в 1946 году, когда Трумэн потребовал вывода советских войск из Иранского Азербайджана, и он покончил с блокадой Берлина 1948–1949 годов прежде, чем она перешла в активные военные действия». Близка к этой сентенции позиция участника этих событий, азербайджанского историка И. Новрузова[683].