В МЕДВЕЖЬЕМ ВИРУ
Не дед — бородища лопатой,
Плечами покат,
Звероват, —
Лесничий Сергей Конопатый,
Веснушчат, как рыжий закат.
Такого ль хозяина ждали
Увидеть в Медвежьем Виру:
Увидели —
И заскучали
Собратья мои по перу.
Все кажется им,
Что на древней
Земле чудаков-скобарей
Слезятся курные деревни,
Скрипят на ветру без дверей.
А в них мужики бородаты,
С ухваткой
Медведю под стать,
На крышах замшелых закаты
Ложатся с полдня почивать…
Ищите,
Ищите, коллеги,
Ну как же — остались следы:
Еще громыхают телеги,
И в чайной галдеж не с воды.
Но бороду
Для колорита
Найдете у нас не везде.
Да вряд ли собака зарыта,
Хотя бы и в сверхбороде.
Узнайте лесничего в деле,
В потемках озябших лесов,
Когда затяжные метели
Свивают снега в колесо,
И ветры березник в ободья
Сгибают,
Натужно звеня, —
Когда затрубит половодье
В воронку у каждого пня!…
И что бы в лесу ни стряслося,
Ответчик —
Лесничий один:
Зачислит на пенсию лося,
Дожившего до седин,
Накормит в мороз куропаток,
Зайчишку-подранка спасет…
На этих плечах непокатых
Серега порядком несет!…
И с деревом он человечен,
А что безбород — не в укор:
Он завтрашним,
Завтрашним вечен,
Как этот порубленный бор!
ГУСЛЯРЫ
Небо — куполом иль мокрою рогожею, —
В путь-дороженьке калики перехожие.
Потешали молодецкую братчину,
В Киев-городе оплакали дружину
Князя Игоря.
И снова Русь былинная…
То не песня в поднебесье лебединая,
Перед бурей не птенцов скликают гуси —
Взрокотали звончатые гусли.
Шли калики с песнями да охами —
По векам, как по ступенькам.
В стольный град
Заявилися ватажно скоморохами.
Слушай гусельки
Кто рад и кто не рад!
Смерды слушали —
Душою приосанились.
А монахи да ярыжки прячут нос:
Чуть стемнело — к володыке,
Земно кланялись.
Спешно стряпали на вольницу донос.
И затеялось гонение на звончатые…
Только видано ль,
Чтоб песню на Руси
На кресте распяли и прикончили!
Наши деды гусли пронесли
Через все кресты
И все запреты,
Деды — безымянные поэты!
МОЙ СТИХ
Стих мой тихий
в дорогу
Да в ветер влюблен,
Ни черту, ни богу
Не молится он.
Один заночует
В лесу под сосной.
И снова кочует
С мешком за спиной.
В мешке том рябины
Рубиновый клад,
Запевки,
Былины
Да притчи лежат;
Настой медуницы
В низине парной,
Прохлада водицы
В полуденный зной;
Накрапы рассвета,
И горькость,
И мед:
Горючее лето
В мешке он несет.
В деревне привычно
Стучится в окно.
— Ну вот и отлично,
Заждались давно.
Мне давечь сказала
Соседка про вас…
Пропустим по малой,
С дороги — как раз.
— По «сотенке» можно.
— Пожалте за стол.—
И дед осторожно
Про песни повел:
— Составлены вроде
Толково на слух… —
Но тут в огороде
Взорвался петух.
Хозяин степенно:
— Пора и в кровать, —
У нас не посменно:
До солнца вставать.
И стих не перечит,
Он знает:
Сейчас
Не падки на речи
В деревне у нас.
«Ты, земля, не баловала лаской…»
Ты, земля, не баловала лаской
Хлеборобов,
Родичей моих:
Загибала мужикам салазки,
Норовила кулаком под дых.
А потом сама и вызволяла
Из беды мой деревенский род:
Ягодою свежею и вялой
Да грибом в неурожайный год.
Выдавала клена на ободья,
Шелковой бересты и мочал…
Дед пахал хозяйские угодья,
В бороду до времени молчал…
По себе,
Не по рассказам знаю,
Как берет костлявая беда.
Что от нас осталось бы тогда,
Если бы не доброта земная?
Враг с огнем прошелся по хлебам —
И поля мертвели, словно туши.
Добрая земля в чащобах
Нам
Почерневшие выхаживала души.
Мы кормились молотой корой
И хмелели от малинового чая.
Вот тогда и понял я впервой:
Безгранична доброта земная.
Доводилось мне потом встречать
Посуровее края и посердечней,
И везде, и всем земля — как мать
В доброте и щедрости извечной.
У моей единственной мечты
Из веков проторена дорога:
Людям бы вот столько доброты
Черноземной,
Искренней
И строгой!