Я сплюнул окурок:
— Да в срубе ли суть?
Думал, о деле будешь!.. —
Женька с усмешкой:
— О Дарье забудь;
Аль, может, мне руки добудешь?..
Ловко придумал:
Хотя и без рук,
Хватка — рукастому впору!
Вот и тягайся с ним,
Враг ли он, друг, —
Сдвинь-ка такую гору…
— Что ж, будь по-твоему,—
Говорю, —
Дарья — баба с мозгами…
Сруб ребятишкам под школу дарю
Со всеми его потрохами.
Только, начальник, ответом уважь:
Помнишь, перед войною,
Спор первомайский неконченный наш?..
Это не ты ли…
На карандаш,
Чтоб посчитаться со мною?
Женька поморщился:
— Кто ж задает
Этакие вопросы? —
Он ухмыльнулся,
С лесины встает:
— Дай-ка еще папиросу…
И зашагал.
А я стою.
Ухмылка — как штык под ребра.
И снова у пропасти на краю —
В былое гляжу недобро…
ПАМЯТЬ
Обронила Дарьюшка слово,
То не слово —
Переспелое зерно:
— Мне от Женьки,
Словно от былого,
Не уйти с тобою все равно.
Не уйти!.. —
И дрогнули ресницы,
Тихо бросили прощальную зарю…
Мне и ныне ожиданье снится,
Будто снова с Дарьей говорю.
Так вот и осталась ясноликой
Без платка у пахоты стоять!..
Оплетал я словом-повиликой
И такое загибал —
честная мать!
Говорил:
В колхозах на Кубани
Манной с неба
Сыплется зерно,
Там тебе и клубы,
Там и бани, —
Разве ты не видела в кино?!
В город путь нам тоже не заказан,
Вот уж где хозяйкам благодать…
Но ни хлебом городским,
Ни газом Дарью не сумел
С собой зазвать.
Просыпаюсь утром, как побитый,
Виноватый в чем-то перед ней,
Виноватый перед необжитой,
Дедовской землею позабытой,
Что лежит в плену у купырей.
Купырьё и Дарье непосильно, —
Мужняя,
Да на земле — вдова.
Ей в страду
В помощники обильно
Сыпали
Слова, слова, слова…
Кто же Дарье на поле поможет?
Женьке что,
Без рук —
На все плюет.
В сельсовете, знай, бумажки множит
Да тихонько самогонку пьет.
Хмель добряк:
Вернет любое право,
Да не руки…
Но не будь, читатель, строг:
Власть не только Женьку —
Молвить здраво,
Не таких она — в бараний рог,
Мы не злобивы —
Пускай уж сельсоветит,
Кто-то должен справки выправлять.
Прошлое ему теперь не светит,
Не река —
Не поворотишь вспять.
Мы познали цену
Горькой сласти,
Как познали деды власть земли,
И не потому ль искали
Счастье
От родимых пажитей вдали?
Сколько нас в тяжелую годину
Подалось за счастьем в города…
О земля,
Прости,
прости же сыну
Без тебя пропавшие года!
И теперь в краю моем мшарином
На земле не густо мужиков.
Но зато и к нам пришли машины,
Как посланцы будущих веков.
Я и сам хочу поверить в чудо,
В царство сверхкосмических идей.
Но машинам тоже очень худо,
Как земле без нас —
Простых людей.
А простым живется,
Ох, не просто,
Вроде и машины не про нас.
И такое было,
Что хоть с моста
Головою вниз, —
И весь тут сказ.
Дарья хлеб из года в год растила,
А сама чуть свет
(По чьей вине?)
За буханкой
Десять верст месила
Псковскую грязюгу по весне.
А потом весь день —
За парным плугом,
К ночи — хоть убей —
Ни сесть, ни встать.
Ох, пора,
Пора бы по заслугам
Дарье за труды ее воздать!
За труды ее
И за терпенье…
Женька будто вовсе очумел,
Что ни утро —
Чистое мученье,
Хоть умри —
Подай на опохмел.
Дарья, в мужню сторону не глядя,
На порожек по-мужичьи
Грузно сядет,
Горько усмехнется:
— Ну и ну,
Лучше бы уж за плечи суму.
Вся надежда —
Сыновья в ученье,
Выйдут в люди —
Кончится мученье…
О надежды —
Вечные жар-птицы,
Журавли в заоблачном дыму!
И земле который год не спится:
Ей бы на сынов своих дивиться
В светлом свежесрубленном дому
И сынам —
Потомкам хлеборобов —
Не пора ли в мартовскую стынь
Взять в ладонь
Земли морозной пробу
И почуять в ней
Июньскую теплынь?
* * *
Столько годов — легко ли! —
С лесами,
С лугами
в разлуке…
Грустью туманится поле,
Ноют о бороздах руки.
Старую боль морозом
Время не прихватило.
Все же сбирается в грозы
В жилах земная сила!
Дума —
Все выше, выше,
Солнышком пропекает.
Полюшка вздохи слышу —
Поле
Меня упрекает.
Видится мне:
Над рекою
Перезревают травы…
Мне не дает покоя
Память —
моя отрада,
Память —
моя отрава!