– Не все в жизни складывается так, как мы этого хотим. Члены семьи должны помогать друг другу. Мы ведь одна семья?

Валечка закивала головой.– Ну и славненько. Вот и давайте вести себя как звенья одной цепи.

Они звенья одной цепи. И в этой цепи снова отсутствовало одно звено. Больно ли цепи, когда ее разрывают? Когда одно, самое важное звено забирает такси. Забирает, чтобы увезти далеко. На целую вечность, длиной в две недели…

*****

До приезда Кирилла оставалось три дня, когда в квартире Корольковых раздался телефонный звонок. Длинный. Междугородний. Елена Альбертовна подошла к телефону. После нескольких слов, сказанных в трубку, позвала Валечку. На другом конце провода была Лидка – Валечкина сестра. Мать увезли на скорой. Острый панкреатит. Ее положили в какую-то жуткую палату. Рвоту не убирают. Соседка по палате – бабушка-паралитик, ходящая под себя. Окошко не открывается. Дышать нечем. Медсестра ругается матом. Нужно договориться. Дать в лапу. Денег нет. Фразы, произносимые Лидией, были короткими и сбивчивыми. Каждая из них прерывалась всхлипыванием:

– Вальк, я их прошу положить в другую комнату, а они говорят, что класть некуда. В других отделениях люди лежат прямо в коридорах, на сквозняке. А палаты наверняка есть у них! Для блатных… Сволочи! И все нужно из дома приносить: и белье, и полотенца. За все доплачивать нужно: за иглы одноразовые для капельниц, за шприцы. Я видела, как в соседнем отделении завтраки разносили, так чай не в чашки налит был, а баночки из-под майонеза! Вальк, мы же в девяностых живем, а не в средневековье каком-то! Я на стул в палате села, а он подо мной развалился. Помоги, Валька! Жалко мамку-то. Ей сейчас спазмолитики заливают и обезболивающее. Мамку тошнит. А в палате вонища. Я не знаю, что делать. У меня маленькой годик. И меня Ро-о-омка бро-о-о-сил!!!! – Лидка громко рыдала в трубку. И в голосе ее было такое отчаяние, что и Валечка тоже разрыдалась:– Лидусь, я сейчас же деньги тебе вышлю. Вышлю – а сама сразу к вам. Не плачь! Все будет хорошо. Обязательно!

После короткого объяснения с Еленой Альбертовной Валентина схватила чемодан и вызвала такси – поехала на «Чернышевскую» за ключами от материнской квартиры и деньгами. Позвонила в железнодорожные кассы знакомой Кирилла. Вынула из серванта конверт с зелеными купюрами, отсчитала несколько, торопливо зашила деньги в лифчик – на поезде ехать долго, мало ли что. Открыла чемодан и выложила оттуда ненужные уже вещи: итало-русский словарь, путеводители, разговорники. Печально вздохнув, она достала аккуратно сложенное вечернее платье с бисером и повесила его обратно в шкаф. Туда же отправились лакированные туфли на высоком каблуке и шкатулочка с украшениями. Кто знает – может быть, оно и к лучшему, что Елена Альбертовна не отпустила ее в Италию? Тогда бы она не узнала о болезни матери. Перед тем как поехать за железнодорожными билетами, Валентина забежала в сберкассу и отправила почтовый перевод на имя сестры. Поезд отправлялся ранним утром. До отъезда оставалось еще время. А поэтому весь вечер был потрачен на покупку подарков маленькой племяннице и сестре. В парфюмерном отделе «Гостинки» были куплены кое-какие мелочи для «мотивирования» больничного персонала: импортные гели для душа, маленькие флаконы духов, декоративная косметика. Ночь прошла беспокойно. Валечка завела сразу три будильника – боялась проспать. И вот уже в утренние сумерки такси везло ее на вокзал.

Как же хочется вырваться из этого водоворота больниц и болезней! И как все-таки часто болеют старики! И как надеются они на помощь молодых. Молодых, которые часто не знают, что такое настоящая болезнь или боль. И растрачивают свои силы, не задумываясь над тем, что когда-то тоже станут стариками. И будут жалеть о деяниях юности, о скоропалительных решениях, пустых переживаниях. Вот если бы старческую мудрость вложить в молодые головы и тела! Преобразился бы тогда мир? Или, наоборот, стал бы скучным? Черно-белым? Наверное, мир должен быть таким, какой он есть. Его не нужно пытаться реформировать и преобразовывать. Нужно просто научиться жить в гармонии с его законами. А они бывают такими сложными и непонятными.

Долларовые бумажки и «сувениры» сделали свое дело – мать «отболела с комфортом». За это время не любящая сидеть в бездействии Валечка отремонтировала квартиру и купила кое-какую мебель и новый телевизор-двойку. Глядя на эти материальные блага, приехавшая домой мать затараторила:

– Вот не зря я тебя такую растила. Молодец, девка. Лидка-то у нас колобашка безмозглая, а ты вон в люди вышла. Талантливая ты, видать, у меня получилась. Сразу видно, что отцы у вас разные.

«Почему у нас все так? – думала Валечка. – И ругает – плохо, и хвалит – не лучше».– Не надо, мама. Лидку не обижай. Она сестра моя, а не колобашка. Просто трудно жить нам всем. Трудно.

Действительно, жить бывает порой невероятно трудно. Иногда кажется, что все поворачивается против нас. Иногда кажется, что мы не живем, а мучаемся. Порой мы сомневаемся в смысле происходящего вокруг нас. В смысле этой самой жизни. Наверное, жить все-таки стоит. Стоит для того, чтобы помогать другим. Тем, кому сейчас еще хуже, чем нам. Мама. Как давно не видела ее Валечка. Как давно она не видела родню вообще. Нужно видеться чаще. Последнее время Валечка регулярно посылала матери денежные переводы. Но не видела ее годами. И родной племянницы своей не видела. Ксюшеньки. Она такая хорошенькая. И ее так жалко. Быть брошенной отцом в таком возрасте – это страшно. Валечка тоже не помнила своего отца. Точнее, она не видела его вообще. Ксюшеньке надо помочь. И Лидке. И мамке. Да-да, в этом смысл жизни – в помощи тем, кто близок. И в любви. Подумав об этом, Валечка вдруг испугалась. Она задумалась над тем, что испытывала она к собственной матери. Чувство долга. Страх. Уважение. Но никак не любовь. Матери она была должна. Лидку и Ксюшеньку было жалко. А любила она, пожалуй, только Кирилла. И любовь эта была сильной и непоколебимой. Вечной. Окрыляющей. Отчаянной. Всеразрушающей.

*****

Вернувшись домой в Питер, Валечка обнаружила отсутствие ключей. Стала судорожно вспоминать день своего отъезда. Точно. Ключи она забыла дома. Внезапно позвонила Елена Альбертовна. Перед отъездом Валентине нужно было еще получить какое-то лекарство по рецепту. Неожиданный звонок нарушил привычный с детства «ритуал ухода из дома». Раздумывая, успеет ли она на поезд, если придется заезжать за рецептом на Фонтанку, она второпях просто захлопнула дверь. Ключи остались лежать на трюмо – она вспомнила это очень отчетливо. Связка ключей с брелком-фонариком осталась лежать в плетеной декоративной корзинке в коридоре на трюмо.Чтобы попасть домой нужно было связаться с Кириллом. Она позвонила ему на мобильник. Сотовый телефон был выключен. Позвонила на работу. Изложила подошедшей к телефону девушке всю ситуацию. Та посоветовала подъехать в офис. Оказавшись в здании компании, Валечка заметила множество изменений. Вместо привычного скучного коридора со стульями она увидела просторный, отделанный по последнему слову современного дизайна холл со стойкой администратора. За стойкой стояло нечто, что Галька назвала бы «секс-бомбой», – пышная блондинка с полными, накрашенными красной помадой губами. Вся в мелких кудряшках, декольтированной блузке и с густыми черными ресницами.

Эта картина показалась Валечке очень необычной. Когда она где-то полгода тому назад была в офисе Кирилла, она видела только пару-тройку «технарей» и двух менеджеров по продажам. Единственной женщиной в фирме была Таисия Теодоровна – толстая женщина предпенсионного возраста с кичкой на голове и жутким макияжем. Она была бухгалтером, и привели ее в фирму по чьей-то рекомендации. За что ее держали, было не совсем понятно. Таисия Теодоровна часто ошибалась, делая то опечатки в банковских реквизитах, то случайно уничтожая целые блоки в базе данных. Ошибаясь, она все время плакала и просила прощения. Однажды Валечка зашла в офис и стала свидетелем одной нелепой сцены: Вовчик стоял в коридоре и орал на всю фирму. Рядом с ним растерянно хлопал глазами изумленный клиент. Текст вопля, издаваемого Вовчиком, был приблизительно следующим: