– Да! – довольно подхватил тему Егоркин, – Где-то в середине 80-х годов, аккурат в самый разгар кампании борьбы с алкоголизмом, мой брат работал главным механиком на спиртозаводе где-то под Краснодаром. А у этого района была своя подшефная подлодка. Эта самая лодка встала в завод в одном северном городе. Понятное дело, спирт стал ужасным дефицитом, по причине беспощадной борьбы компартии с алкоголизмом зверскими, и как всегда, удивительно-непродуманными методами. Каждую бочку командиры дивизий лично делили между кораблями покилограмно, а контроль за расходованием продукта тоже был соответствующе суровый. Старики еще помнят это!

И вот командование лодки обратилось к своим шефам помочь со спиртом для разных необходимых технических мероприятий на лодке, для повышения сопротивления изоляции и проводимости контактов аппаратуры, например. А этот самый спирт был тогда был в остром дефиците..

По официальному запросу, этот продукт был просто необходим для промывки обмоток турбогенератора, и прочей электротехнической аппаратуры, у которой после тяжелого и длительного плавания упало сопротивление изоляции. Ну, казаки привыкли помогать своим друзьям, а уж армии и флоту – подавно. А особенно, если об этом хорошо, умно и уважительно попросить. Секретарь райкома партии вызвал к себе директора завода и сказал, чтобы тот постарался изыскать возможность оказать помощь славным северянам, тем более – подшефным морякам-подводникам. А что? Почесали они свои затылки, и сказали – да запросто. Изыскали некондиционное зерно для сырья. Вот когда у нас стоит дождливая погода, то на открытых токах у некоторых нерадивых хозяев такого подпорченного зерна полно. Зерно быстро прорастает и годится только на спирт и некоторые другие технические нужды и идет по дешевке. И вот выдали сверхплана целую цистерну высококачественного спирта. Потому, что, рассчитывая на бочку, от силы – две, подводники и не подумали оговорить требуемые объемы. Ибо уже такой объем называется флотским числительным – “до хрена”. А казаки – народ не жадный, и на заводе-то счет идет кубами да цистернами, и всем районом этого ни в жисть не выпить! Вот заводские партийцы и отправили любимому флоту требуемый продукт в приемлемых, с их точки зрения, скромных объемах. И в кратчайший срок! Вот пошла эта беленькая, чистенькая эмалированная изнутри цистерна по железной дороге прямо на Север. На лодке, когда узнали, схватились за голову – куда все это девать? Цистерну-то в кратчайший срок вернуть надо железной дороге! Ведь ценное госимущество! Но подводники – народ ушлый, нашли и тару, и место для хранения. Благо, теперь было, чем за все это платить. После горбачевской борьбы с пьянством этот продукт стал свободно бутылируемой валютой и охотно принимался при всех неофициальных расчетах. Поэтому, эта цистерна стала как неучтенный расчетный счет. Даже лучше… Ну, и началось! А заводское начальство, не зная этих событий, все удивлялось: почему это перед этим заказом все время столпотворение рабочих, все спешат, что-то несут туда, а на других заказах – обычная тишина? Оказалось, что “бычки” внедрили в жизнь метод строгого, но щедрого материального стимулирования. Впрочем, командир им эту щедрость подрезал – при таких объемах вознаграждений справедливо опасались, что рабочие разбалуются, а “валюта” подвергнется естественной инфляции. Да и за спаивание “работяг”, которое долго скрывать невозможно, могли намылить холку в местном политотделе и парткоме завода, в свете выполнения решений партии. Хотя, надо сказать, дисциплину у работяг подводники подняли на досягаемую высоту. Причем, очень просто – кого ловили с запахом, в черный список и на лодку больше не пускали. Зато приходили трое других вместо него и “пахали” с усиленным рвением! Для потомка гордых поморов остаться без выпивки – что ты! Что твоя трагедь в трех актах! “И мальчики кровавые в глазах”, вот! Короче, лодочка изнутри стала как новенькая, по срокам ремонта обогнали не только план, но и все социалистические обязательства. Даже отстроили столовую команды, обшив ее дорогим натуральным деревом и оснастив камбуз по последнему слову пищевой промышленности. Говорили, что даже машину по производству мороженного в камбуз втиснули, вот. А уж техника – трубопроводы и прокладки только красномедные, все приборы – только герметичные и так далее, и тому подобное! Представители штаба флотилии, наезжавшие на завод в целях проверки, нарадоваться не могли. Даже в газетах про такой ударный труд писали! А как же! Феномен трудового подвига в свете перестройки! Только про истинные причины писать не стали, да и кто бы корреспонденту о них сказал?! Командира и механика разобрало, они сияли, как новенькие медали и цвели, как майские розы! Однако, в пылу сражения они забыли старое, как сам наш флот, правило – главное – это вовремя остановиться! И поэтому, взвесив все силы и средства, (спирт куда-то девать было надо, отдавать чужому дяде – жалко, а продавать – в те времена такая мысль флотскому офицеру просто в голову не могла придти, тем более – в личных целях) они решили … построить рядом с собой еще одну подводную лодку! – сказал Егоркин, выдержав эффектную паузу.

– Вот заливаешь, а я уже было начал верить – рассмеялся кто-то из тыловиков. “Старая гвардия”, давно привыкшая к байкам Палыча, слушала с интересом.

– А вот слушать тебя никто не заставляет! – поддержал Бардин рассказчика, – не нравится – иди-ка в гараж, пивом или “красненьким” разминайся! Только с закуской поаккуратней, знаю я вашу тыловскую братию! Вы при слове “халява” напрочь теряете управление своими инстинктами! – предостерег ветеран, и закончил: – Александр Павлович, продолжай, пожалуйста!

– Там и начали они воплощать свои планы в жизнь, с таким служебным рвением и трудовым энтузиазмом, что только держись! – продолжал Егоркин, довольный поддержкой такого заслуженного и авторитетного ветерана, как Бардин. Туда-сюда, вот уже с другой стороны причала корпус появился, вот кран через съемные листы чего-то туда загружает, ограждение рубки присобачили. Прямо из воздуха новая лодка появляется! И вроде шума пока нет – кому надо, глаза замазали, а точнее – залили. Причем, все опять – в рекордные сроки. Так бы и исполнили они свою задумку, да вот космические шпионы подкузьмили.

– А это как? – спросил Рюмин.

– А так – вступили наши в какой-то очередной договор по контролю над вооружениями. Тут американцы в своем центре посчитали донесения от спутников, свели дебет с кредитом, бац – у русских одна АПЛ лишняя. Пересчитали, думали ошибочка какая – нет, опять на одну больше! Они ноту в наш МИД, те – к министру обороны, тот – главкома за грудки, мол, путаетесь, блин, в трех соснах, даже лодки посчитать не можете, не то что боеприпасы. Ну, а тот озверел, натянул кое-кому что нужно куда не нужно. Считают-пересчитывают и ничего не поймут. Однако нашли, наконец, – в том самом заводе лишний корпус у причала. Разобрались – какой и откуда. Всех перенаказали, перед супостатом извинились. На том дело и кончилось! А вот какой интересный эксперимент-то сорвали! Ведь лодка стоит миллиарды рублей, которые перекачивались из одного кармана государства – в другой. А оказывается, все эти миллиарды равнялись всего-то части цистерны с хорошим спиртом! Вот вам и валюта! А теперь это…

– Слышал я про этот случай! Но чуть-чуть не так это все было. Лодку-то вторую они сами себе, действительно, строили, только это был такой макет, баржа замаскированная под лодку. Они туда собирались загрузить всякий дефицитный ЗИП на всю флотилию, и много еще чего полезного, чего на флоте не просто достать. Вывели бы баржу из завода себе в кильватер, под буксирами. Через ворота-то ничего не вывезешь, то что получено таким вот спиртовым “бартером”. Но их вот “вычислили” на уровне космических технологий. За цистерну спирта современную подводную лодку не построишь – авторитетно заключил старый подводник свое выступление.

– А за две? – поинтересовался кто-то из офицеров.

– А за две – еще никто не пробовал! Да и теперь – не выйдет даже за пять: во-первых, теперь все технические средства в недостатке так же, как раньше – в избытке, и за все платят рублем, а то и настоящей полновесной валютой, а во-вторых – теперь и водки, и “шила” – хоть топись, на любой вкус и любой карман. Поэтому, эта самая “свободно бутылируемая” валюта подверглась сильной инфляции! А мы-то в свое время думали, что ее ценность будет вечной! – сокрушенно поцокал языком Егоркин.