– Ага! А вот и гости!! – резюмировал командир: Вахтенный офицер! Катеру – “добро” с правого борта до места! Трап вооружить! За замечаниями зайдете перед очередным заступлением, поговорим!

– Помощнику командира по снабжению! Все накрыть в моем салоне! Буки-буки!

Швартовщики, одетые в оранжевые спасательные жилеты, засуетились на палубе. Там должен быть подчеркнуто военно-морской порядок – объявил старпом, а не то... Вот что такое “а не то…!” в устах старпома, швартовщики хорошо знали.

Отдав команды, командир переоделся в белую форменную рубашку, и вышел из каюты, подгоняя вестовых, которые накрывали столы к приему капитанов судов.

Тем временем, от левого борта отвалил барказ с деликатной миссией Петрюка и Егоркина. Поднявшись на борт первого из судов, Петрюк и Егоркин, поговорив с вахтенными, не стали искать начальство. А зачем? Они просто нашли заведующего кладовыми, затем – старшего кока, и конечно же, того, кто заведовал рефрижераторными “закромами”. Слово за слово, нашли земляков, потом обсудили служебные проблемы. В ход пошло “шило”, “двигатель прогресса” в человеческих отношениях. Хитрый Паша Петрюк достал на закуску сало, выкроенное из своих личных запасов, которые дожидались лучших времен в укромных уголках корабельной рефкамеры. (Заведующий этой рефкамерой был правоверным мусульманином, и Паша ни капли не переживал за их сохранность). Надо сказать, новый знакомец, оказавшийся белорусом, такому деликатесу обрадовался больше, чем выпивке. Проникновенно глядя ему в глаза, Паша Петрюк излагал ему кошмарные истории о тяготах и лишениях, когда продукты гибли в водопадах врывающихся волн из пробоин, пробитых вражьими снарядами в боях по защите героических тружеников рыбной нивы. Меж тем, Егоркин не уставал подливать в кружки товарищей “по ниточке” спирта. По традиционным неписанным законам, каждый разбавлял себе сам. Егоркин только делал вид, что пил. На самом деле его задача была физически обеспечить успешные действия продовольственника, и создать видимость бескорыстных отношений в очередной компании.

Новый знакомый, назвавшийся Кастусем, или Костей, расчувствовался, и когда они хором исполнили песню “Песняров” про уплывшие куда-то рушники, он решительно встал, загремел ключами и повел мичманов в свои заветные кладовые. О! Это надо было посмотреть – по сравнению с куцым военным снабжением, провизионки “рыбака” походили на пещеру Али-бабы.

Вызванное с катера матросы перетащили в барказ коробки рыбы, банки растительного масла, полмешка крупы. А когда пили “на стремя”, Костя-Кастусь, обреченно махнув рукой, сам вынес откуда-то коровью ногу, предусмотрительно прикрыв ее мешковиной от чужих глаз. А матросам рыбацкая братва надавала пачек сигарет и упаковок редких тогда “жвачек”. На других судах история повторялась, с теми или иными отклонениями в сценарии. Наконец, добравшиеся до плавучего завода храбрые мичмана приступили к поискам заведующего. Барказ заметно просел в воде, как отметил Егоркин. А вот на плавзаводе целеустремленный, охваченный деловым азартом Петрюк чуть было не потерял славного Егоркина. Пробираясь по коридорам, они случайно забрели в тот отсек, где жили работницы консервного завода. И вот там их путь пересекли … живые нимфы и наяды (черт их разберет!), направляясь из душа по своим каютам. И вся их одежда состояла из одного-единственного полотенца … повязанного на голове.

Оторопь взяла бывалого мичмана. Он протянул к ним руку, да так и застыл. Застоявшиеся гормоны при виде живых, обнаженных женщин с разгону долбанули мичмана прямо в седеющую голову. В ней что-то произошло, и все внимание мгновенно переключилась на этих нимф. Они все были прекрасны – так, по крайней мере показалось Александру Павловичу. Он уже почти полгода не видал женщин так близко. Ибо буфетчица танкера, которая при заправке плевалась семечками, разглядывая боевой корабль в кабельтове от себя, была не в счет. Но даже просто посмотреть на неё сбегалась на бак добрая половина экипажа.

А тут … рядом, да еще так привлекательно и призывно обнаженные. И зовущий запах вымытого женского тела, которым заполнялись коридоры лишал Палыча последней возможности куда-то скрыться … Игриво улыбаясь, одна из них поманила за собой. Дыхание в груди Егоркина сперло, сердце забилось, как мотор на форсаже. Старший мичман потерял всяческую сознательность и забыл обо всем. Он уже чувствовал, не только носом, но и всеми своими половыми клетками непередаваемый запах свежевымытого женского тела. Какой? А вот, побудь полгода среди железа в замкнутом мужском коллективе – тогда узнаешь. Это откуда-то из глубин подсознания, зов диких предков! И Егоркин, смотря на эту женщину во все глаза, не мигая, двинулся за ней неверным шагом.

Тут Петрюку вспомнился мультфильм, где бандерлоги шли против своей воли на голос удава Каа. Однако Петрюку было не до кобелиных страстей. Решительно сгреб ладонью руку Егоркина, и сказал:

– Пойдем, Одиссей хренов! Тут люди голодают, а ты … – и укоризненно сплюнул и покачал головой.

– Пожалуй, пока еще никто не голодает – огрызнулся Палыч. Но его уже никто не слушал, и Паша Петрюк тянул его за собой, как трактор.

Павел Анатольевич точно знал, что здесь можно добыть разных консервов, растительного масла, муки, томатной пасты … да и вообще, мало ли чего? А может быть и … Вот чего “и”, он пока не знал. Но очень хотел. Вот именно так оно и было. Паша чувствовал себя, как кладоискатель, наткнувшийся на зарытый сундук, который и осталось-то, что только открыть. Всего и делов! А плавбаза – так это вам не просто сундук, а, вообще, целый “остров сокровищ”. И нужен был, прямо как воздух, подход к хозяину этого “острова”!

В гигантской утробе плавбазы, среди переплетений коридоров, каких блоков и выгородок, и рядов кают, посланцам наконец-то удалось найти нужных людей. А вот и сам местный Али-Баба – одновременно заметили и опознали цель снабженцы с “Летучего”.

Поздоровались, представились друг другу.

– Григорий Поликарпович! – суховато представился хозяин “острова сокровищ”. Еще бы, не просто кладовщик, а помощник по хранению продукции и запасов. Один статус его обязывал! Поэтому он снисходительно кивнул, узнав наш собственный статус. Но уважительно высказался о флоте, и о нашей роли в их успешной работе. Естественно, как часто бывает, он тоже прослужил три года на флоте, где-то на ТОФе, на атомных лодках.

Хозяин каюты выставил настоящую хрустальную посуду, а уж на закуску он явно не поскупился....

(“Еще бы! При таких-то возможностях” – завистливо подумал Петрюк). Даже выпивку выставил в красивых бутылках. Человек явно гордился своим статусом, и решил дать его прочувствовать мичманам военного флота. Наше “шило” рядом смотрелось бы совсем нелепо … Однако Паша Петрюк, нисколько не комплексуя, все же достал свою бутылку, вопросительно глянул на хозяина. Тот согласно кивнул, наполнили рюмочки. Григорий Поликарпович провозгласил тост, мы чокнулись, и тут же по всей каюте пошел красивый мелодичный звон хрусталя) и мы дружно выпили. Хозяин даже и не подумал разбавлять, и с явным удовольствием крякнул. Закусили.

– Что это, Павел Анатольевич, твой друг как будто не в себе? – участливо спросил радушный хозяин. Да, – Понимаешь, наткнулись мы тут у вас в коридоре на нижних палубах на русалок... очень уж легко одетых, так моего друга того... контузило сразу на верхнюю и нижнюю головки, и вот уже полчаса в себя придти не может!

– Всего-то полчаса?! – снисходительно хмыкнул хозяин. – Да тут, бывало-ча, люди на недели пропадают, а может, кто и с концами сгинул, кто ведает? – пошутил он.

– Прямо с концом? – делано ужаснулся мой друг.

– Ага, тут недавно с одного военного корабля офицер был, РЛС навигационную нам чинил. Так представляешь, его потом два дня по всему судну искали! А что, неудивительно, русалок там – около сотни, уж чего они и как с ним делали – не делали, не ведаю, но когда появился нам люди – был бледный и весь воздушный, как тень отца Гамлета. Но довольны-и-и-й (протянул он, чтобы показать – насколько) – просто как мой персидский кот после недельного побега с дачи. Короче, как сказал наш местный поэт: