В этом ветеранском клубе – полная тишина и почти пустота. Сидит какой-то сморчок, ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу!

Потом выскребла я все-таки из него любопытную информацию. Все, оказывается, уехали в неизвестном направлении. И ветераны, и начальники ветеранов, числом около полусотни. Он говорил, а я понимала: врет.

И чем больше он говорил, тем дурнее мне становилось. Знал он правду или нет, до сих пор не могу сказать.

Вы еще не знаете, какая я настырная. Мне бы следователем работать. Или в независимой газете. Правда, пристрелили бы меня через пару недель.

Тем же вечером я забралась в эту комнату – они снимали комнату на втором этаже Дома культуры речников имени тов. Щербакова. Я вскрыли их шкафы – честное слово. Нашла там дохлую мышь, до черта банок из-под пива и бутылок от водки, а на нижней полке кое-какие бумажки. В том числе список этой славной ветеранской организации с адресами.

И пошла я по адресам. Честное слово – мне очень хотелось Витечку отыскать, а сторожу-сморчку я не поверила.

Оказалось, что по этим адресам никто не проживает.

Кое-что я все же обнаружила. Почти все ветераны, что жили в городе, оказались не просто ветеранами, а людьми одинокими и безработными. То есть их никто не хватился и хватиться не мог.

Были соседи, были друзья, изредка встречались собутыльники, но близких людей не оказалось.

Чего только не вытянешь из народа, если этот народ готов к разговору с красивой бабой. Ничего, что я себя красивой называю? Это не мои фантазии, меня так называли незаинтересованные люди.

На третий день я знала, что все пропали одновременно. Ушли из своих берлог и сгинули. Один собрался на рынок за картошкой, другой намылился на рыбалку, третий решил посетить тетю в деревне – все в один день и час.

Этих ребят объединяло лишь то, что они состояли в «Союзе ветеранов – XX век» и там получали льготы и пособия, а может, и не получали.

У меня возникла светлая мысль – пойду в городскую газету и расскажу, что пахнет сенсацией. Раньше можно было бы в райком сходить, а теперь – третья сила! Третья власть! Черт его знает – какие две первые? Тут же я себя остановила.

У меня женская интуиция. Женщины ближе к природе, мы от нее не оторвались. У нас нюх звериный, у нас бывают такие предчувствия, что мужикам и не снились.

Казалось бы, ребят повезли в какой-нибудь летний лагерь. Или работка подвернулась вагоны разгружать. Ведь войны никакой близко нет. А у меня внутри звоночек – здесь неладно! Здесь «белые колготки» по чердакам рассованы.

Плохо, что Рыбинск – не такой уж маленький городок. Если был бы маленьким, не делили бы его между вождями. Мне там один краевед сообщил, что Рыбинск уже успел побывать городом Щербаковом и даже Андроповом. А потом обратно – Рыбинском.

Так вот, этот город не так велик, чтобы в нем потеряться, и не так мал, чтобы каждый был на виду.

Пока я вела свое расследование, я все старалась найти следы этого ветеранского Союза повыше – в области, в Москве. Через неделю я уже была в Ярославле.

Я не скрывала – хочу найти мужа, к тому же я настоящая ветеранка, есть документы и даже удостоверение на Крест за оборону Приднестровья – какой-то казачий атаман раздавал.

В Ярославле я нашла областное отделение «Союза ветеранов – XX век». Я спокойно вошла туда прямо с улицы. Настоящая контора, с секретаршей.

Теперь важны детали. Сначала я заявила, что хочу стать на учет. Мымра-секретарша меня выслушала и сказала, чтобы я шла гулять, они кого попало не записывают. И по ней было видно: она приняла стратегическое решение – меня в Союз не допускать. И тут уж показывай не показывай кресты! Не поможет!

И тут – открывается дверь. Крики, возгласы, объятия – из командировки вернулось начальство. Все эти же самые – генерал, свита и доверенное лицо – товарищ Порейко. Мымра вопит: «Как съездили? Какие впечатления?» Генерал кричит: «Сейчас в ванну! Сейчас в ванну!» Порейко кричит: «Сейчас в баньку!» И я поняла – мой светлый час настал!

Я – шаг к генералу и спрашиваю:

– С каких это пор боевых ветеранов внутренних войн не пускают даже на порог? Какое имеют право меня гнать?

Надо сказать, что произнесла я это очень убедительно.

Так была восстановлена справедливость, и «Союз ветеранов – XX век» пополнился новым членом с неоконченным высшим образованием.

В тот же вечер я уже сидела с ними за праздничным столом. И узнала, что среди тех, кто был в «командировке», начальник Рыбинского отделения, отправивший, как я теперь знаю, моего Витечку на войну, с которой не возвращаются.

Но когда еще шел процесс знакомства, глаз на меня положил товарищ Порейко. Я тянулась к рыбинскому деятелю, который оказался «голубым» и на меня – ноль внимания, а Порейко уже решил перетянуть меня в Меховск с корыстными целями.

Наверное, это был самый трудный и утомительный вечер в моей жизни.

Но провела я его блестяще.

После распития спиртных напитков в неумеренных дозах и сексуальных игр с отвратительными мужиками к утру мне стало известно, что есть какое-то место, где идет постоянная война за освобождение рабочего класса и крестьянства от чертовых сионистов-дерьмократов. Вот на эту войну и отправляются – конечно же, тайком – наши славные ребята. Там же воюют все исчезнувшие ветераны из Рыбинска. Берут на эту славную и очень выгодную войну только верных людей, без родственных связей. Там и остались Витечка и Валера. Потом вернутся. Но не скоро.

Я не раз изъявляла желание последовать примеру ребят и тоже пойти на войну, но я была не такой пьяной, чтобы признаться в знакомстве с ними, но мне стали говорить, что таким красивым бабам, как я, следует оставаться в рядах руководства, что нужны помощницы в трудной работе здесь.

Правда, как только заходил разговор о том, где же эта война и как мне на нее попасть, все они, независимо от выпитой дозы и степени идиотизма, замолкали. Чего-то очень боялись. Зато, перепившись, хвалились передо мной своей боевой добычей. Добыча заключалась в камешках, золотишке и так далее – как будто они разграбили ювелирный магазин. Я-то думала, что наемникам платят баксами – но оказалось, металлом.

Я узнала еще одну важную штуку. Откуда будут следующие наборы. В частности, из Меховска, месяца через три. А меховской волостью командует Порейко. Близкое лицо к государю императору, как говорилось в одной детской книжке. Будь моя воля, выбрала бы город поближе, но в Кашине и Кимрах у меня не было связей.

Дальше все было делом техники.

На следующее утро, протрезвев немного, я села в Рыбинске в «газик» и рванула в обществе Порейки в славный город Меховск.

Следующую ночь я провела в койке товарища Порейки, который оказался никудышным любовником, но мне кудышного и не нужно было. Ведь я допустила его в койку исключительно ради моего Витечки.

Через день я получила место официантки в кафе «Синий ветер». Я сама так пожелала. Мне нужна была «крыша», нужна была независимость. У Порейки была семья в Ярославле, но здесь он был начальником, на виду – это я ему разъяснила, а он понял и высоко оценил мою девичью тактичность. Я получила комнату со всеми удобствами.

Еще через три дня я сложила два и два и поняла, что никакая это не война – просто какое-то фантастическое место, про которое в передачах по телевизору рассказывают, – летающие тарелочки и так далее. Туда отправляют ветеранов, которые все равно ни на что уже не годятся, кроме как воевать насмерть.

Ветераны убивают друг дружку, тамошнее, блюдечное, или какое еще другое начальство щедро расплачивается с руководством «Союза ветеранов – XX век» за каждую отрубленную голову. И платит славно.

Об этих деталях я узнала, когда приучила к себе Порейку. Я играла роль безответной доверчивой телки, которая не думает ни о чем, кроме изысканных вкусов своего повелителя. Господи, что только мне не пришлось перетерпеть от плешивого вождя в койке. Никому не расскажу, а то дойдет до Витечки, и он, несмотря на то что это были жертвы на алтарь нашей любви, задушит меня, как Отелло.