Р у м а т а. Верю. Он сразу показался мне решительным человеком.

Р э б а. Ага! Вы признаетесь?

Р у м а т а. В чем?

Рэба возвращается за стол.

Р э б а. Я продолжаю. На спасение этих растлителей душ вы, дон Румата, по моим очень неполным подсчетам, потратили не менее пуда золота... Ваше золото! (Он выхватывает из стола мешочек и высыпает на стол звонкие золотые кружочки.) Одного этого золота достаточно, чтобы сжечь вас на костре! Это дьявольское золото! Человеческое искусство не в силах изготовить металл такой чистоты!

Р у м а т а. Вот тут вы молодец. Этого мы не учли.

Р э б а. И вообще вы ведете себя неосторожно, дон Румата. Я все время так волновался за вас... Вы такой дуэлянт, такой задира! Три десятка дуэлей за год! Три десятка блистательных побед! И ни одного убитого... Вывихнутые руки, царапины на задних частях, синяки от ударов плашмя не в счет... Вы — мастер. Вы, несомненно, продали душу дьяволу, ибо только в аду можно научиться этим невероятным, сказочным приемам боя. Я готов даже допустить, что это умение было дано вам с условием не убивать. Хотя трудно представить себе, зачем дьяволу понадобилось такое условие...

Р у м а т а. Довольно. Хватит пустой болтовни. Где моя девушка? Где Будах?

Рэба дрожащей рукой утирает вспотевшее лицо.

Р э б а. В надежном месте, разумеется.

Р у м а т а. Не морочьте мне голову. Где они? Немедленно доставьте их сюда!

Р э б а. Не будем торопиться, мне они самому нужны. Геморрой, знаете ли... другие старческие слабости... Ведь ваша невеста — она, знаете ли, штучка. А? Шельмочка этакая. Цупика, знаете ли, нехорошо говорить дурно о покойниках, но это был жестокий и мстительный человек,— за нос укусила, представляете?

Румата вскакивает. Рэба тоже поднимается. Монахи за его спиной делают шаг вперед и угрожающе направляют в сторону Руматы острия шпаг.

Р у м а т а. Слушайте, Рэба! Я с вами не шучу. Если с Кирой и Будахом что-нибудь случится, вы подохнете как собака. Я раздавлю вас!

Р э б а. Не успеете.

Р у м а т а. Вы опытный интриган, но тут вы ничего не понимаете. Никогда в жизни вы еще не брались за такую опасную игру, как сейчас. И вы даже не подозреваете об этом...

Р э б а. Ну что это вы, в самом деле... Сидели, разговаривали... Да живы они, целы и невредимы, ваша девчонка и Будах. Он меня еще лечить будет...

Р у м а т а. Давайте их сюда! Не сердите меня и перестаньте притворяться. Вы же меня боитесь. И правильно делаете!

Р э б а. Мальчишка! Я никого не боюсь! Это я могу раздавить тебя, как пиявку! (Слышится множественный грохот копыт, за окнами проплывают силуэты всадников в капюшонах и с копьями. Рэба кидается к окну.) Смотри! (Румата подходит к окну.) Пр-рашу! Смиренные дети господа нашего, непобедимая конница Святого Ордена! Вы говорили о герцоге? Герцога больше нет! Малолетний герцог удалился в монастырь, отдав герцогство под покровительство Святого Ордена! И конница его святейшества высадилась нынче в порту для подавления варварского бунта возомнивших о себе лавочников!

Р у м а т а. Еще бы! Где торжествует серость, к власти всегда приходят черные...

Р э б а. Что? Нет, вы еще не знаете. Мы еще не знакомы. Позвольте представиться: наместник Святого Ордена в Арканаре, епископ и боевой магистр раб божий Рэба!

Р у м а т а. Подумаешь, новость... Это давно всем известно.

Р э б а. Как? Откуда?

Р у м а т а. Не ваше дело. Слушайте, Рэба. Я устал. Я хочу спать. Я хочу помыться в горячей воде и смыть с себя кровь и слюни ваших головорезов. Давайте сюда Киру и Будаха, я ухожу.

Р э б а (указывая в окно). Их пять сотен копий!

Р у м а т а. Немного потише, пожалуйста... И запомните, Рэба, я вижу вас насквозь. Вы хоть и епископ, но все равно всего лишь предатель и дешевый интриган... Я вас ненавижу, учтите это. Я согласен вас терпеть, но вам придется научиться вовремя убираться с моей дороги. За каждую подлость по отношению ко мне или к моим друзьям вы ответите головой. Вы поняли меня?

Р э б а. Я хочу одного. Я хочу, чтобы вы были при мне, дон Румата. Я не могу вас убить. Не знаю почему, но не могу.

Р у м а т а. Боитесь.

Р э б а. Ну и боюсь! Может быть, вы дьявол. Может быть, сын бога. Кто вас знает? Я даже не пытаюсь заглянуть в пропасть, которая вас извергла, у меня кружится голова, и я чувствую, что впадаю в ересь...

Р у м а т а (зевая). Это меня не интересует.

Р э б а. А что же? Что вас интересует?

Р у м а т а. А меня ничто не интересует. Я не дьявол и не бог, я — кавалер Румата Эсторский, я обременен капризами и предрассудками и привык к свободе во всех отношениях. Запомните это. А теперь прикажите доставить сюда Киру и Будаха, и покончим с этим.

Р э б а. Еще одну, минуточку. Хорошо, я готов выполнить ваши требования. Я не буду становиться у вас на дороге. Я не трону ни вас, ни ваших друзей... Но почему бы нам не пойти дальше?

Р у м а т а. Что вы имеете в виду?

Р э б а. Почему бы нам с вами не заключить союз? Вы и я — ведь это была бы такая сила! Соединив усилия, мы бы все перевернули вверх дном, дон Румата! Вы только представьте себе, а?

Р у м а т а. Говорите прямо, чего вы хотите?

Р э б а. Власть, дон Румата! Что может быть прекраснее безграничной власти над тысячами... нет, над сотнями тысяч тел и душ? Это сладко... это слаще обладания несметными богатствами и прекраснейшими женщинами! Я чувствую, я знаю, вдвоем мы смогли бы... Что там жалкий Цупик? Ступенька, бревно! Мы могли бы подняться на такую высоту, с которой Арканарское герцогство показалось бы ничтожной кучкой грязи... А? Дон Румата! Давайте, а?

Р у м а т а. У меня на родине есть такая притча. Ворона спросила орла: Для чего ты летаешь на такой страшной высоте? — Просто я люблю парить в синем небе,— ответил орел. Врешь ты все,— сказала ворона обиженно.— Там наверняка полным-полно дождевых червей...

Пауза.

Р э б а. Понимаю. Понимаю и ценю. В конце концов вы тоже стремитесь к каким-то идеалам. И я уважаю эти идеалы, хотя и не понимаю их... А вдруг когда-нибудь пойму? Я — человек широких взглядов, я вполне могу представить себе, что когда-нибудь стану работать с вами плечом к плечу...

Р у м а т а. Там видно будет... (Пристально глядит на Рэбу.) Плечом к плечу...

Р э б а. Именно! Плечом к плечу! Во имя идеалов!

Р у м а т а. Это мысль. Надо подумать. Хорошо. Обсудим, посоветуемся с народом...

Р э б а. Что?

Р у м а т а. Ничего... (Наклоняется к Рэбе, нюхает, брезгливо морщится.) Господи, дон Рэба! Чем это так несет от вас? Потом протухшим и еще каким-то дерьмом... Это правда, что вы никогда не моетесь?

Р э б а. Некогда, дон Румата. Государственные дела, то-се...

Р у м а т а. Ну хорошо. Так я пойду. А вы распорядитесь — всех моих к воротам, немедленно...

Р э б а. Будет исполнено...

Румата идет к выходу. Рэба, забежав вперед, предупредительно распахивает перед ним дверь.

 КАРТИНА СЕДЬМАЯ

Гостиная в доме Руматы. Кира с тряпочкой и щеткой обмахивает с мебели пыль. Кира одета и причесана по-современному — по моде последней четверти двадцатого века. Входит, прихрамывая, Уно — через глаз черная повязка, на боку здоровенный палаш.

У н о. Кира, там опять эта сука пришла.

К и р а. Которая?

У н о. Эта... нарядная. Которая с доном Рэбой.

К и р а. Окана? Приглашай.

У н о. Так обед скоро. А хозяин ее не любит...

К и р а. Ничего, я ее быстро спроважу.