Пешт, июнь 1847 г.
ЭЙ, ЧТО ЗА ГВАЛТ?
Эй, что за гвалт? Несется он откуда?
Кто там еще тревожит мой покой?
Пусть замолчит, а то придется худо –
Учу косматых собственной рукой!
Взвод критиков готовится к сраженью!
Какая-то затеяна возня.
Оставьте это! А не то терпенье
В конце концов оставит и меня!
Иль времена минувшие забылись
И ваши спины больше не горят?
Не вредно вспомнить, если ополчились!
А, вспомнили? Подайтесь-ка назад!
Вы ж знаете: я грубоват бываю!
Таков я есть! И что поделать тут:
На вызов мужа саблей отвечаю,
А на собаку подымаю кнут!
Пешт, июнь 1847 г.
Я СОБРАЛ ПОЖИТКИ…
Я собрал пожитки и пошел в дорогу…
Всяческих предчувствий было очень много.
Все они туманно что-то предвещали,
Мол, ищи! Найдется! Что? О том – молчали.
Мол, шагай, покуда носят тебя ноги!
А куда? Докуда? По какой дороге?
Внутренним веленьям я повиновался,
Отчий дом далеко позади остался.
Отступил в былое, будто сновиденье
Утренней порою после пробужденья.
Мать с отцом, конечно, очень загрустили.
Добрые соседи дом их навестили:
«Полно, не тоскуйте по сынку такому!
Этот самый Шандор лишь обуза дому!
Буйно, нечестиво это ваше чадо!
Зря и волноваться вам о нем не надо.
Пусть живет как хочет – бродит, куролесит,
А потом, дай боже, заберут, повесят!
В жизни я не видел, чтоб на белом свете
Скверные такие урождались дети!»
После утешений этих вот и прочих
Света невзвидали матушкины очи,
Матушка к подушке головой припала,
Обо мне, бродяге, горячо рыдала!
А отец мой добрый скупо прослезился
И потом внезапно бранью разразился,
Пышною, как будто меховая шуба.
Напоследок молвил он довольно грубо:
«Все семейство наше блудный сын пятнает!
Если не повесят – застрелю! Пусть знает!»
До меня такие долетели речи,
И с отцом родимым не искал я встречи,
Ибо понимал я: то, что посулит он,
Выполнит наверно! Нрав его испытан!
Часто мне хотелось к старикам явиться,
Но не мог на это я никак решиться,
И когда уж только отыскал кой-что я,-
Две страны уж знают, что это такое! -
Лишь тогда к отцу я в дом войти решился
И, как всем известно, жизни не лишился.
Нет! Великолепно был отцом я встречен,
Никогда столь добр он не был и сердечен,
И теперь небось он не кричит,- я знаю! –
Что его я имя доброе пятнаю.
И соседи тоже… Добрые соседи,
Коль придется к слову, говорят в беседе:
«Шандора не троньте! Счастье он увидит!
Мы, мол, предрекали: толк из парня выйдет!»
Пешт, июнь 1847 г.
МУЗА И НЕВЕСТА
«Стучаться… Кто же это может быть?
Кто? Девушка? Тогда прошу простить,
Но не могу я девушку впустить!
Боюсь, что к сплетням повод дам:
Моя невеста от людей
Услышит, что, помолвлен с ней,
Я принимал каких-то дам!
Женюсь! Известно это вам?»
И вот ответ… Звучит в нем грусть:
«Но потому я и стучусь!
Господь благословит тебя,
Открой мне смело! Это я -
Возлюбленная старая твоя!»
«Возлюбленная старая? Скорей
Уйди подальше от моих дверей.
Я мерзко лгал, что я влюблен!
Поверь: Соломы вспышкой, дымом без огня
Та страсть была! Люблю я лишь теперь».
«Нет, ты любил! Любил одну меня.
Впусти меня! Ведь Муза я твоя,
Иль, может быть, напрасно буду я
Здесь даже и сейчас томиться у дверей?»
«Ах, Муза милая, голубка ты моя,
Раз это ты – входи сюда скорей!
Ко мне прийти ты можешь, как домой,
Моя единственная, ангел мой.
Ведь до могилы мы с тобой
Единой связаны судьбой.
Ты восхитительное существо,
Ты не бросала друга своего,
Не изменяла даже и тогда,
Когда со мной была одна нужда.
Забыт был всеми юноша-бедняк,
Но не могла забыть его никак
Ты, утешительница! Лишь с тобой
Делил изгнанье юноша-изгой.
Нет, я не рву таких священных уз,
И я ни на минуту не боюсь,
Что в сердце радостном моем
Вам будет тесно с той, с другой, вдвоем!
Уверен я,
Что между вами не случится ссор,
Ты и невеста милая моя -
Вы вроде двух родных сестер.
А родились вы в небе, вот ведь где -
На самой расчудеснейшей звезде.
И, дружбу меж собой храня,
На крыльях, сотканных из радуги одной,
Слетели в этот мир вы на заре весной
И осчастливили меня.
Пешт, июнь 1847 г.
У ЛЕСА ПТИЧЬЯ ТРЕЛЬ СВОЯ…
У леса – птичья трель своя,
У сада – мурава своя,
У неба – звездочка своя,
У парня – милая своя.
И луг цветет, и чиж поет,
И девушка и небосвод
Выходят вчетвером вперед
В свой беззаботный хоровод.
Увянет цвет, звезда падет,
И птица улетит в отлет,
Но милый с милой – круглый год
И всех Счастливей в свой черед.
Пешт, июнь 1847 г.