Пешт, сентябрь 1844 г.
ФЛАКОН С ЧЕРНИЛАМИ
Сам Медери (кто не слыхал о нем!)
Когда-то желторотым был юнцом,
В бродячей труппе он играл
И брал
Кропать
Афишки форинтов за пять,
Как я сказал уже – за пять!
Мзду получив, бежит он как-то раз
Купить чернил, чтоб новый ваять заказ,
А он всегда флакон чернил
Хранил
В своем
Пальто, в кармане боковом,
Как я сказал уж – в боковом!
Чернила ест! Ликует наш богач!
Домой из лавки он пустился вскачь.
Сказал Сентпетери: «Смотри,
Кари,
Мне жаль,
Коль радость сменишь на печаль,
Как я сказал уж – на печаль!»
Увы! Прыжки к добру не приведут!
Флакончик пуст, а пятна тут как тут!
И загрустил, задумался бедняк:
Итак -
Пальто
Теперь негодно ни на что,
Как я сказал уж – ни на что!
А главное – что желтое оно!
Тем резче выделяется пятно.
Хоть брось!
Но где ж другой наряд возьмешь?
И что ж?
Не бросил пальтеца,
Носил до самого конца,-
Как я сказал уж – до конца!
Пешт, сентябрь 1844 г.
К СОЛНЦУ
Сударь, стойте, удостойте
Хоть лучом внимания!
Почему вы так скупитесь
На свое сияние?
Каждый божий день плететесь
Надо мной по небу вы,
Почему ж в моей каморке
Вы ни разу не были?
В ней темно, как будто… Тьфу ты –
Чуть не ляпнул лишнего!
Заглянули б на минуту
И обратно вышли бы!
Я поэт и существую
На стихотворения.
И поэтому живу я
В жутком помещении!
Знаете! Когда-то сами
Вы на чире тренькали,
В дни, пока был Зевс не сброшен
С неба в зад коленкою!
Умоляю вас, коллега,
Быть ко мне гуманнее
И отныне не скупиться
На свое сияние.
Пешт, конец сентября 1844 г.
СЕМЕЙНАЯ ЖИЗНЬ СОЛНЦА
А знаете ли вы:
У солнца есть супруга!
Недобрая, увы!
Пришлось бедняге туго.
Бее мается почтенный старина -
Ведь под каблук взяла его жена!
Сварливая, она всегда готова к ссоре.
Ну, вот и хочется вина -
Вино уймет любое горе!
Но дома нить нельзя никак -
Грозит супружеский кулак.
И, размышляя: «Выпить где бы?» -
Старик в привычный путь пускается по небу.
И вот идет и тучки ждет
Хотя б одной на небосвод,
Чтоб, не боясь
Ревнивых глаз,
Нырнуть тотчас
В любой кабак.
Там, как сапожник, солнце с горя пьет.
И вот
Вы видите: ложится мрак ночной,
И стелется тумана покрывало,
И солнце с красной рожею хмельной
За горизонт мертвецки пьяным пало!
Пешт, октябрь 1844 г.
ЛЕГЕНДА
«Всё жалобы! И вновь они, и вновь!
А на кого? Да вечно на попов.
И днем и ночью норовят надуть
И человеку не дают заснуть! -
Сказал господь с досадой и тоской.-
Сойду-ка вниз, взгляну на род людской!»
С кровати встал, оделся он и вот
Свечу берет и в долгий путь идет.
Увидел он, когда ворот достиг:
Спит как убитый Петр, святой старик,-
Вчера случился новичок в раю,
Ну, а поскольку райскую семью
Не часто пополняет грешный мир,
Был в небесах устроен целый пир.
И дядя Петр сглотнул кувшин иль два
По случаю такого торжества.
«Да встаньте ж, Петр, я умоляю вас! –
За чуб седой господь его потряс.-
Вставай же! Говорю тебе добром…
Чтоб разразил тебя небесный гром!»
Проснулся Петр: «Сейчас ключи найду!»
Тут подали падучую звезду.
На ней-то и помчался наконец
Навстречу горьким жалобам творец.
Вот человек какой-то молодой
Спешит к нему, обременен бедой.
Взглянул господь. Любезно молвил он:
«Рассказывай, сынок, чем огорчен!»
«Создатель, велика моя беда!
На подоконник взлезьте, вот сюда,
Да загляните сквозь оконце в дом:
Моя жена в постели спит с попом».
Господь вскарабкался и заглянул в окно.
Да… Богохульно это и грешно.
И вздох его был тяжек и глубок:
«Прискорбная история, сынок.
Тут не поможет и создатель сам.
Помочь бы рад, но все свершилось там…
Попа, чтоб ты утешился, бедняк,
Пошлю я в ад… Хотя уже и так
На пять шестых набит попами ад,
Попов в аду, поверь мне, целый склад!»
Пешт, октябрь 1844 г.
ЧОКОНАИ
Поп-кальвинист на белом свете жил,
А с тем попом Чоконаи дружил.
Однажды, в путь пустясь из Дебрецена
И навестивши друга невзначай,
«Дай горло промочить»,- сказал смиренно
Чоконаи Витез Михай.
«Вино найдем! Как ты подумать мог,
Чтобы для друга моего глоток
Вина в моем подвале не нашелся!
Ты только пей да кружку подставляй»,-
Так поп сказал, и с ним в подвал поплелся
Чоконаи Витез Михай.
«Ну, пить так пить!» – воскликнул щедрый поп.
Взмахнул рукой, из бочки пробку – хлоп!
«Я кран забыл! Я стал совсем болваном! –
Вдруг он вскричал.- Ни мига не теряй!
Беги наверх!» И побежал за краном
Чоконаи Витез Михай.
Ладонью поп отверстие зажал,
И крана он в большом волненье ждал,
Но крана нет. И поп ворчал, сердился:
«Исчез! Пропал! Такого посылай!
К какому дьяволу он провалился,
Чоконаи Витез Михай?»
Ждать больше нет терпенья. Решено.
Поп бросил бочку (вытекло вино),
В дом поднялся, все осмотрел там грозно.
Нет никого. Сиди да поджидай.
Вернулся вечером, и очень поздно,
Чоконаи Витез Михай.
А дело было, скажем прямо, в том,
Что, кран ища, обшарил он весь дом,
Все перерыл с усердьем неустанным,
Но не нашел. Где хочешь доставай!
Решил к соседям забежать за краном
Чоконаи Витез Михай.
А у соседей пир. Едва вошел,
Уже его зовут, ведут за стол.
И за едой, средь щедрых возлияний,
Хватив вина хмельного через край,
Не вспомнил о попе, забыл о кране
Чоконаи Витез Михай.