Чернышевский в «Коллекции первой» своих «Полемических красот»
(«Современник», 1861, № 6). «Кабала» (Анненков имеет в виду «соглашение»
писателей, принятое в 1856 г. по инициативе Тургенева, печататься
«исключительно» в «Современнике») к этому времени уже фактически не
существовала. Тургенев писал Л. Толстому еще 8 апреля 1858 г.: «Итак, наше
«обязательное соглашение» рухнуло! Этого следовало ожидать. Я очень доволен
этим оборотом дела. Словно на волю отпустили, хотя на что она, эта воля?»
(Тургенев, т. 12, стр. 299—300). Денежные отношения (об этом как раз и писал
Катков, бросая тень не только на Некрасова, но и на самого Тургенева) никогда не
456
играли сколько-нибудь существенной роли в жизни Тургенева даже и тогда, когда
он был крайне стеснен в средствах.
Причины разрыва Тургенева с «Современником» и его перехода в «Русский
вестник» уже в самом начале лежали в более глубокой, именно идейной, а не
житейской плоскости. Анненков умалчивает о ряде обстоятельств,
сопровождавших разрыв, которых он не мог не знать. Он, например, обходит
молчанием такие факты, как выступления Герцена в «Колоколе» против
«Современника» («Very dangerous!!!», 1 июня 1859 г., и «Лишние люди и
желчевики», 15 октября 1860 г.), появлению которых немало способствовали, наряду с либеральными иллюзиями самого Герцена, и поездки в Лондон
Тургенева, Анненкова, Боткина и их сетования на нетерпимость «желчевиков» из
«Современника». Анненков не передает здесь своих и Тургенева бесед с
Герценом в августе—сентябре 1860 г. А между тем Герцен в письме к Анненкову
от 8/20 ноября 1860 г. спрашивал его: «Читал ли ты «Лишних людей» в
«Колоколе»? Я после разговора с тобой <подчеркнуто нами> и небольшой статьи
этих господ — вдруг вздумал анонимный портрет демократа поэта поместить под
Колокола. Что это произвело за эффект?» («Звенья», 1934, т. Ill—IV, стр. 418.) Известно, какой общественный резонанс имели в то время выступления
«Колокола», и это хорошо понимали люди, близко стоявшие тогда к Тургеневу.
Когда Н. Г. Чернышевский посетил Герцена для объяснений по поводу его статьи
«Very dangerous!!!», В. П. Боткин писал Тургеневу 23 августа 1859 г.: «Слышал ли
ты о посещении, которое сделал в Лондон Чернышевский? Оно характерно» («В.
П. Боткин и И. С. Тургенев. Неизданная переписка», М.—Л. 1930, стр. 157).
Тургенев же специально писал Герцену, чтобы спросить его, «в чем состояла
цель» посещения Чернышевским издателя «Колокола».
Полемика Герцена с «Современником» касалась важного вопроса в русском
освободительном движении тех лет — о «лишних людях», то есть о судьбах
дворянской либерально настроенной интеллигенции, ее роли в исторических
преобразованиях России. И это был кровно близкий Тургеневу вопрос и в личном
и в творческом плане. Характерен его отклик на статью Герцена в письме к
последнему: «Я понял конец «желчевиков» и сугубо тебе благодарен... И за нас, лишних, заступился. Спасибо» («Письма К. Дм. Кавелина и Ив. С. Тургенева к
Ал. Ив. Герцену», Женева, 1892, стр. 128). А несколько позднее,— явно
преувеличивая, но опять-таки имея в виду критическую позицию
«Современника», Тургенев сообщал Герцену: «С «Современником» и
Некрасовым я прекратил всякие сношения, что, между прочим, явствует из
ругательства a mon adresse почти в каждой книжке» (там же, стр. 134).
В этом разрыве важное значение имел не только уход Тургенева из
«Современника», но и то, к какому журналу «примкнул» писатель, хотя он и не
разделял во многом его платформы. Судя по письму, которое цитирует Анненков, Тургенев понимал серьезность своего шага. Именно этим и объясняются его
слова: «Конченная повесть... будет помещена в «Русском вестнике» и нигде
иначе. Это несомненно — und damit Punk-turn».
Анненков не говорит о том, каким образом и через кого состоялось
сближение Тургенева с Катковым, какую роль в этом деле играли В.Боткин и он
457
сам, печатавшийся в «Русском вестнике» и в пору так называемого «соглашения».
Более того, в воспоминаниях Анненкова оказались передвинутыми факты, рисующие трудность положения Тургенева в «Русском вестнике» (см. выше прим.
к стр. 406). Жалуясь на бесцеремонное обращение с ним Каткова в момент
напечатания «Накануне», на отрицательное отношение катковцев, вроде гр.
Ламберт, к содержанию повести («По слухам, повесть моя признана редакцией
«Русского вестника» образчиком нелепой бездарности»)—Тургенев писал:
«Некрасов И Краевский никогда не достигали такой олимпийской высоты
неделикатности... Поделом мне» (письмо относится к середине января 1860г.). Но
логика идейного размежевания в самый канун крестьянской реформы 1861 г.
оказалась в данном случае сильнее личных симпатий и антипатий писателя.
Чернышевский, Добролюбов, Некрасов знали шаткость Тургенева,
подверженность его всякого рода «приятельским» влияниям. Некрасов, например, писал Добролюбову 1 января 1861 г.: «Что Тургенев на всех нас сердится, это не
удивительно — его подбивают приятели, а он таки способен смотреть чужими
глазами. Вы его, однако, не задевайте, он ни в чем не выдерживает долго — и
придет еще к нам...» (Н. А. Некрасов, Полн. собр. соч. и писем, т. X, М. 1952, стр.
438). Известно, что именно Некрасов лично настоял на том, чтобы Чернышевский
смягчил тон своей статьи «В изъявление признательности» в тех ее местах, где
речь шла о Тургеневе, Толстом, Анненкове, Боткине (там же, стр. 468—469).
[398] Статья «Гамлет и Дон-Кихот» напечатана в № 1 «Современника» за
1860 г. Противопоставляя Дон-Кихота Гамлету, Тургенев иносказательно брал
под защиту «донкихотов» дворянского либерализма. Герцен не раз использовал
образ Дон-Кихота для осмеяния лично благородных, но беспочвенных и потому
побиваемых самой жизнью «рыцарей» буржуазной революции 1848 г. (см. в книге
«С того берега»). Добролюбов привлекал образ Дон-Кихота для характеристики
духовной несостоятельности «лишнего человека», то есть либерально
настроенного «героя» русской жизни, «кровно связанного с тем», на что он
«должен восставать» (Н. А. Д о б р о л ю б о в, Полн. собр. соч., т. II, М. 1935, стр.
229). Тургенев же в своей речи характеризовал Дон-Кихота как двигателя
исторического прогресса, без которого «не подвигалось бы вперед человечество».
Эта статья задумана и, очевидно, написана была Тургеневым задолго до ее
появления в печати. Характерно, что уже в декабре 1858 г. он соглашался на ее
публикацию в «Русском вестнике» («И. С. Тургенев», сб. под. ред. Н. Л.
Бродского, М. 1940, стр. 37).
[399] Имеется в виду план «Отцов и детей».
[400] Речь идет о сотрудничестве Тургенева в предполагавшейся
кавелинской газете «Век». В письме к Тургеневу от 17/29 сентября Анненков, всячески расхваливая «прекрасную программу», составленную учредителем, спрашивал: «Согласны ли вы быть участником, и не фальшиво, а искренно и
душевно?..» («Труды Публичной библиотеки СССР им. Ленина», М. 1934, вып.
III, стр. 98.)
[401] Имеется в виду рецензия Н. Г. Чернышевского на «Собрание чудес.
Повести, заимствованные из мифологии, Н. Готорна», напечатанная в отделе
«Новые книги», которую Тургенев приписывал Добролюбову.
458
[402] Речь идет о резкой, односторонней, но прогрессивной по своей
тенденции статье М. А. Антоновича по поводу «Отцов и детей»: «Асмодей
нашего времени» («Современник», 1862, № 3).
[403] По получении обоих писем я тотчас же обратился тогда за справками, ибо, пробыв некоторое время за границей, упустил множество журнальных
явлений. Сомнение в том, что Тургенев как обиженный человек мог преувеличить
смысл места, на которое указывал, было тоже одной из причин поверки его