Чернышевский в «Коллекции первой» своих «Полемических красот»

(«Современник», 1861, № 6). «Кабала» (Анненков имеет в виду «соглашение»

писателей, принятое в 1856 г. по инициативе Тургенева, печататься

«исключительно» в «Современнике») к этому времени уже фактически не

существовала. Тургенев писал Л. Толстому еще 8 апреля 1858 г.: «Итак, наше

«обязательное соглашение» рухнуло! Этого следовало ожидать. Я очень доволен

этим оборотом дела. Словно на волю отпустили, хотя на что она, эта воля?»

(Тургенев, т. 12, стр. 299—300). Денежные отношения (об этом как раз и писал

Катков, бросая тень не только на Некрасова, но и на самого Тургенева) никогда не

456

играли сколько-нибудь существенной роли в жизни Тургенева даже и тогда, когда

он был крайне стеснен в средствах.

Причины разрыва Тургенева с «Современником» и его перехода в «Русский

вестник» уже в самом начале лежали в более глубокой, именно идейной, а не

житейской плоскости. Анненков умалчивает о ряде обстоятельств,

сопровождавших разрыв, которых он не мог не знать. Он, например, обходит

молчанием такие факты, как выступления Герцена в «Колоколе» против

«Современника» («Very dangerous!!!», 1 июня 1859 г., и «Лишние люди и

желчевики», 15 октября 1860 г.), появлению которых немало способствовали, наряду с либеральными иллюзиями самого Герцена, и поездки в Лондон

Тургенева, Анненкова, Боткина и их сетования на нетерпимость «желчевиков» из

«Современника». Анненков не передает здесь своих и Тургенева бесед с

Герценом в августе—сентябре 1860 г. А между тем Герцен в письме к Анненкову

от 8/20 ноября 1860 г. спрашивал его: «Читал ли ты «Лишних людей» в

«Колоколе»? Я после разговора с тобой <подчеркнуто нами> и небольшой статьи

этих господ — вдруг вздумал анонимный портрет демократа поэта поместить под

Колокола. Что это произвело за эффект?» («Звенья», 1934, т. Ill—IV, стр. 418.) Известно, какой общественный резонанс имели в то время выступления

«Колокола», и это хорошо понимали люди, близко стоявшие тогда к Тургеневу.

Когда Н. Г. Чернышевский посетил Герцена для объяснений по поводу его статьи

«Very dangerous!!!», В. П. Боткин писал Тургеневу 23 августа 1859 г.: «Слышал ли

ты о посещении, которое сделал в Лондон Чернышевский? Оно характерно» («В.

П. Боткин и И. С. Тургенев. Неизданная переписка», М.—Л. 1930, стр. 157).

Тургенев же специально писал Герцену, чтобы спросить его, «в чем состояла

цель» посещения Чернышевским издателя «Колокола».

Полемика Герцена с «Современником» касалась важного вопроса в русском

освободительном движении тех лет — о «лишних людях», то есть о судьбах

дворянской либерально настроенной интеллигенции, ее роли в исторических

преобразованиях России. И это был кровно близкий Тургеневу вопрос и в личном

и в творческом плане. Характерен его отклик на статью Герцена в письме к

последнему: «Я понял конец «желчевиков» и сугубо тебе благодарен... И за нас, лишних, заступился. Спасибо» («Письма К. Дм. Кавелина и Ив. С. Тургенева к

Ал. Ив. Герцену», Женева, 1892, стр. 128). А несколько позднее,— явно

преувеличивая, но опять-таки имея в виду критическую позицию

«Современника», Тургенев сообщал Герцену: «С «Современником» и

Некрасовым я прекратил всякие сношения, что, между прочим, явствует из

ругательства a mon adresse почти в каждой книжке» (там же, стр. 134).

В этом разрыве важное значение имел не только уход Тургенева из

«Современника», но и то, к какому журналу «примкнул» писатель, хотя он и не

разделял во многом его платформы. Судя по письму, которое цитирует Анненков, Тургенев понимал серьезность своего шага. Именно этим и объясняются его

слова: «Конченная повесть... будет помещена в «Русском вестнике» и нигде

иначе. Это несомненно — und damit Punk-turn».

Анненков не говорит о том, каким образом и через кого состоялось

сближение Тургенева с Катковым, какую роль в этом деле играли В.Боткин и он

457

сам, печатавшийся в «Русском вестнике» и в пору так называемого «соглашения».

Более того, в воспоминаниях Анненкова оказались передвинутыми факты, рисующие трудность положения Тургенева в «Русском вестнике» (см. выше прим.

к стр. 406). Жалуясь на бесцеремонное обращение с ним Каткова в момент

напечатания «Накануне», на отрицательное отношение катковцев, вроде гр.

Ламберт, к содержанию повести («По слухам, повесть моя признана редакцией

«Русского вестника» образчиком нелепой бездарности»)—Тургенев писал:

«Некрасов И Краевский никогда не достигали такой олимпийской высоты

неделикатности... Поделом мне» (письмо относится к середине января 1860г.). Но

логика идейного размежевания в самый канун крестьянской реформы 1861 г.

оказалась в данном случае сильнее личных симпатий и антипатий писателя.

Чернышевский, Добролюбов, Некрасов знали шаткость Тургенева,

подверженность его всякого рода «приятельским» влияниям. Некрасов, например, писал Добролюбову 1 января 1861 г.: «Что Тургенев на всех нас сердится, это не

удивительно — его подбивают приятели, а он таки способен смотреть чужими

глазами. Вы его, однако, не задевайте, он ни в чем не выдерживает долго — и

придет еще к нам...» (Н. А. Некрасов, Полн. собр. соч. и писем, т. X, М. 1952, стр.

438). Известно, что именно Некрасов лично настоял на том, чтобы Чернышевский

смягчил тон своей статьи «В изъявление признательности» в тех ее местах, где

речь шла о Тургеневе, Толстом, Анненкове, Боткине (там же, стр. 468—469).

[398] Статья «Гамлет и Дон-Кихот» напечатана в № 1 «Современника» за

1860 г. Противопоставляя Дон-Кихота Гамлету, Тургенев иносказательно брал

под защиту «донкихотов» дворянского либерализма. Герцен не раз использовал

образ Дон-Кихота для осмеяния лично благородных, но беспочвенных и потому

побиваемых самой жизнью «рыцарей» буржуазной революции 1848 г. (см. в книге

«С того берега»). Добролюбов привлекал образ Дон-Кихота для характеристики

духовной несостоятельности «лишнего человека», то есть либерально

настроенного «героя» русской жизни, «кровно связанного с тем», на что он

«должен восставать» (Н. А. Д о б р о л ю б о в, Полн. собр. соч., т. II, М. 1935, стр.

229). Тургенев же в своей речи характеризовал Дон-Кихота как двигателя

исторического прогресса, без которого «не подвигалось бы вперед человечество».

Эта статья задумана и, очевидно, написана была Тургеневым задолго до ее

появления в печати. Характерно, что уже в декабре 1858 г. он соглашался на ее

публикацию в «Русском вестнике» («И. С. Тургенев», сб. под. ред. Н. Л.

Бродского, М. 1940, стр. 37).

[399] Имеется в виду план «Отцов и детей».

[400] Речь идет о сотрудничестве Тургенева в предполагавшейся

кавелинской газете «Век». В письме к Тургеневу от 17/29 сентября Анненков, всячески расхваливая «прекрасную программу», составленную учредителем, спрашивал: «Согласны ли вы быть участником, и не фальшиво, а искренно и

душевно?..» («Труды Публичной библиотеки СССР им. Ленина», М. 1934, вып.

III, стр. 98.)

[401] Имеется в виду рецензия Н. Г. Чернышевского на «Собрание чудес.

Повести, заимствованные из мифологии, Н. Готорна», напечатанная в отделе

«Новые книги», которую Тургенев приписывал Добролюбову.

458

[402] Речь идет о резкой, односторонней, но прогрессивной по своей

тенденции статье М. А. Антоновича по поводу «Отцов и детей»: «Асмодей

нашего времени» («Современник», 1862, № 3).

[403] По получении обоих писем я тотчас же обратился тогда за справками, ибо, пробыв некоторое время за границей, упустил множество журнальных

явлений. Сомнение в том, что Тургенев как обиженный человек мог преувеличить

смысл места, на которое указывал, было тоже одной из причин поверки его