"Как знать", – хитро прищурился Гермес, – "как знать..."

Человек предполагает, а боги делают по-своему. Но даже боги порой пасуют перед безумной дерзостью смертных.

Птолемей два дня не покидал Булевтерия, почти не спал, расхаживая вокруг стола с огромной, склеенной из нескольких папирусов картой. Семьдесят тысяч воинов у Дария. Сто тридцать боевых кораблей. Это не считая Мемнона. Что делать?

Ну, для начала, взять себя в руки. Разве испугался бы Александр такого противника? Нет, он лишь порадовался бы его мощи – тем громче и ослепительнее слава победителя.

"Как жаль, что я не Александр".

Варваров много, но далеко не все они хорошие воины. Значит, нужно противопоставить им число пусть меньшее, но таких бойцов, каждый из которых в тесном строю будет стоит трех-четырех азиатов.

И где таких взять? Поставить в фалангу гоплитов-ополченцев?

Похоже, пришло время открывать сундуки. Неарх поедет на мыс Тенар. Эх, кораблей мало для перевозки наемников, придется раскошелиться еще и на них. Прямо там, в Пелопоннесе. Эллада сильна пехотой, но как быть с конницей? У варваров ее особенно много, а у Антигона всего девять сотен "друзей". Ионийцы могут выставить до тысячи "бегунов"-продромов, но этого явно недостаточно. Больше взять негде. С фессалийцами не договориться. Даже если бы удалось, их переправа в Азию займет многие месяцы. Столько времени у союзников нет. Карта не слишком точна, по ней трудно определить расстояния, но если судить по рассказу Ксенофонта об отступлении десяти тысяч эллинов-наемников из сердца Азии (где они сражались за персидский трон на стороне невезучего претендента Кира Младшего), по сообщениям купцов о путях-дорогах, можно сделать вывод, что войско персов дойдет от Вавилона до Анкиры за два месяца. В самом благоприятном для союзников случае – за три. Ксенофонт прошел этот путь почти вдвое быстрее, но Дарий не станет загонять свое войско. Ему некуда спешить. Птолемей не сомневался, что персидские военачальники достаточно неплохо осведомлены о состоянии дел в Союзе. Зачем торопиться? Пусть шаткое здание само развалится. Или, хотя бы, накренится сильнее.

Птолемей налил себе воды. К вину он не прикасался, требовалось сохранять ясность ума.

Где взять конницу, способную сдержать персов? Негде. Разве что, Монофтальм сумеет привлечь на свою сторону каппадокийцев. Птолемей слышал, что те славятся, как искусные наездники, не зря же их земля именуется "Страной прекрасных лошадей". Но даже если удастся, будут ли они верны на поле боя? Впрочем, это уж точно не забота Лагида. Ему нужно думать о другом.

Мемнон...

Родосец сидит под стенами Митилены, как заноза в заднице. Вроде столь мала, что и не видно, а болит, ноет. И попробуй, вытащи. Город он, похоже, не собирается штурмовать, ждет, когда тот сам упадет в его раскрытую ладонь, как спелое яблоко.

Сколько сил Птолемея ублюдок оттянет на себя? Если ударить, скорее всего уйдет, лови его потом по островам... Высадится в другом месте, где его не ждут, предавая огню все, до чего сможет дотянуться. Посол Митилены каждый день напоминал Лагиду, что осаду с его города следует снять немедленно. Что же это за Союз такой? Мы-де, вступая в него, надеялись, что нас будут защищать, а хилиарх сидит себе на заднице и левую пятку правой чешет!

Птолемей не исключал, что у родосца повсюду глаза и уши и стоит кораблям союзников выйти на север, как противнику тотчас станет об этом известно. Даже ближние острова далеко не все присоединились к Антигону. Например, родина Мемнона извечно сама по себе, в выжидательной позе. А флот у Родоса ого-го какой... Может так и останется в стороне, а вдруг решит поучаствовать? Только в чем? В разгроме македонян, от которых взять-то нечего? Или в дележе сокровищ персидского царства?

Попробовать договориться с родосцами? В любом случае надо, но сейчас, скорее всего, они еще не определились, против кого им выгоднее дружить.

Что делать?

Взгляд Птолемея раз за разом притягивала одна и та же область на карте. Восточная оконечность Тавра, Аманские горы, Киликия Равнинная, Киликия Суровая. Горные дороги, перевалы. Вот бы где встретить Дария! Здесь коннице персов не развернуться, а македоняне, закаленные в иллирийских войнах, на перевалах могли бы дать мощный отпор. Но даже без слов лазутчиков ясно, что великий царь этой дорогой не пойдет. А что бы могло заставить его изменить решение?

Думай, Птолемей, думай.

И он придумал. Да такое, что сам испугался собственной наглости.

– Если часть гребцов заменить гоплитами, то мы сможем в один присест тысяч пять перевезти.

– С пятью тысячами ты хочешь захватить Тарс? – недоверчиво покачал головой Гарпал.

– Нас там никто не ждет, – уверенно заявил Птолемей, – с налету возьмем.

– Тебе же потребуется весь наш флот, – неуверенно сказал Неарх.

– Именно.

– А как же Мемнон?

– Никак. Пусть делает, что хочет.

– Как это, что хочет? – недоуменно спросили все присутствующие на совете.

– А вот так. Он думает, я буду за ним гоняться. А я не буду. Пока он не получил подкрепления, а он их не получил, иначе давно уже взял бы Митилену, его сил хватит лишь на то, чтобы гадить нам на ближних островах. Да и пусть себе их забирает. Мы все равно потом отнимем назад. Ополченцев брать не станем, пусть сторожат берег от родосца. Я предлагаю на время вообще забыть на нем, как будто его нет, и не было никогда. Сейчас нам нужно разбить Дария.

– Как ты его разобьешь? – спросил Демарат.

– Вдребезги, – улыбнулся Птолемей.

– Я серьезно.

– Я тоже. Дарий подойдет к Анкире. Если Антигон примет сражение, Арсам, сатрап Киликии, может ударить ему в спину, пройдя перевалы. Как будто нам одного Дария мало. А если мы ворвемся во владения сатрапа и наделаем там шороху, да такого, что на всю Азию будет слышно, глядишь, царь царей спустит на нас часть своих псов. А при большой удаче вообще сам придет. Только надо пораньше успеть пошуметь, Азия, как все говорят, огромна, вести долго будут идти.

– Голуби долетят быстро, – возразил Неарх.

– Это безумие, – покачал головой Гарпал.

– Ага, – согласился Птолемей, – ты можешь предложить что-то другое?

Казначей поджал губы.

Демарат поскреб подбородок, задумчиво разглядывая карту.

– Далековато. Пять тысяч стадий[34].

– На одних веслах можно дойти за четыре дня, если грести круглые сутки безостановочно, работая только двумя рядами гребцов, сменяя их и не приставая к берегу.

– Люди выдохнутся, а впереди бой.

– Пять дней, – согласился Птолемей, – край, шесть.

– А если шторм? – спросил Неарх.

– Боги за нас, – уверенно заявил Лагид, словно всего полчаса назад с Посейдоном договорился.

– Ты сумасшедший, – резюмировал Гарпал.

Птолемей не стал это оспаривать. Он действительно, выглядел, как умалишенный: глаза блестят, кривая ухмылка с лица не сходит.

– Боги свидетели, не слышал прежде о подобной наглости, – покачал головой Демарат, но неожиданно заявил, – а ведь может получиться! Именно потому, что совершенно безумная идея! Если действовать быстро...

– Да! – подхватил Птолемей, – не откладывая ни на один день. Начать подготовку немедленно. На триеры посадить лучших воинов и вперед. А Мемнон... да гори он синим пламенем!

– Что скажет Антигон? – не сдавался Гарпал, почуявший, что все трое стратегов сорвутся в этот дикий поход, а заправлять здесь всем оставят его. И с Мемноном разбираться тоже...

– Об этом не беспокойтесь, все беру на себя, – заверил товарищей Лагид.

– А ты ничего не упустил? – спросил Неарх.

– Что именно?

– Видишь, вон тут островок один под боком нарисован небольшой. Кипр. А на нем, по словам твоего подсыла, у персов флот почти равный нашему. Да и Адземилькару из Тира идти совсем недалеко.