Еще до рассвета их провели к котлу с подогретой за ночь водой. За ширмами, из отбеленного солнцем полотна, они разделись до наготы и шагнули в теплую воду. Омовение освободило их от грехов старых и открыло путь в мир новый совместный. Молодожены надели новые, белые рубахи до пят и с первыми лучами восходящего солнца, они вышли к людям, где их укрыли большим белым покрывалом, которое объединило их жизни и судьбы.

Отец Тихон ожидал молодую пару у часовни. Его мысли обращались к Еремею:

— Не успел, паршивец, прости Господи, построить храм! Но ты так и знай, что венчание Василко пройдет в новом храме.

Свадебный поезд останавливался по каждому требованию. Фома и Ефросинья угощали всех желающих. От пива отказался только медведь. Он беспрестанно кланялся, мотал головой, требовал сладости. Под неутихающие звуки гуслей, народ пел, плясал, веселился.

У часовни воцарилась тишина, первая повозка остановилась.

По выстеленной рушниками тропе, молодые подошли к священнику. Отец Тихон осенил их крестом:

— Спаси и помилуй вас, Господи! Пусть он всегда пребывает с вами!

— Спаси Христос! Батюшка!

— По своей воле вы вступаете в новую жизнь?

— Да!

— Согласны ли, вы, подчиняться воле Божьей, которая сейчас соединит ваши судьбы?

— Согласны!

— Обменяйтесь кольцами.

Афанасий надел кольцо на дрожащую руку жены, она взяла его руку, но надеть кольцо ей удалось не сразу.

— Теперь перед Богом и людьми вы муж и жена.

Тихон обвел их вокруг алтаря, перекрестил:

— В добрый час, дети, мои! Пусть Господь покровительствует вам!

— Спаси Христос!

Тропинку, по которой они шли к алтарю, разобрали, из новых рушников постелили новую, к другой повозке. Часть пути пройдена и нет к ней больше возврата.

Свадьба продолжалась теперь в доме жениха. Хозяйка угощала гостей печеньем и сладостями. По всеобщему мнению Устинья — прекрасная хозяйка, ей удалось в этом убедить всех. Больше всех Устиньей были довольны ненасытные мальчишки и девченоки.

Гости с пожеланиями расходились. Суета постепенно стихала. Пелагея старалась оказаться поближе к Василко, но он в окружении свиты покинул свадьбу. Устинья и Таисия, как могли, успокаивали ее:

— Все образуется! Дай ему время….

Часть вторая

Саин-хан и половецкий бек Касыд провожают в набег проходящие у подножья кургана, объединенные войска. Конница татаро-монгол в доспехах приветствует хана. В ее рядах усматривается четкий порядок и дисциплина. Степняки движутся толпой. Даже на первый взгляд видно, что нет в ней строгого повиновения. Это войско кровожадно, жажда добычи должна свести на нет все недостатки. За войском верблюды тянут повозки с провиантом и фуражом. Шествие замыкает, запряженный в дюжину волов камнеметательный таран. Пока не выпал глубокий снег, его необходимо доставить к месту сражения.

Состояние войска степняков вселяло, в Саин-хана, обеспокоенность в конечном исходе похода. Саин-хан знал, что князь Василко хорошо укрепил город. Он этому не препятствовал, так как не видел в ближайшем будущем столкновения с ним. Но смерть Бату-хана дала надежду русским князям надежду на освобождения от монгол. Князь Василко исправно платил дань, но прошедшее лето, с его знойным солнцем, уничтожило значительную часть посевов. Все бы прошло гладко, но купцы, которым хан продал сбор ясака, увеличили его почти вдвое. Князь, почувствовав силу, отказался от всех обязательств. Купцы, потерявшие много золота, уговорили хана Касыда на поход, суля ему несметные богатства. Саин-хан решил жестоко наказать непокорного князя, чтобы другим было неповадно.

Более пятнадцати зим своими обильными снегами покрывали землю, на время, освобождая людей от летних забот и хлопот. Столько же раз, эти снега питали землю влагой для будущего урожая или шумными ручьями уходили в реку, чтобы соединиться с ее водами и потом грозой, или нудным дождем вернуться к людям.

Василко Олегович на минуту прислушался к вою ветра.

«Ветер стихает, скоро утро, что принесет новый день?» — невеселая мысль оборвалась, пережитое за эти годы взяло верх.

Да, он готов к войне. Спасибо всем, кто не жалея времени и здоровья, помогал ему в этом нелегком деле! Сам Бог послал мне Еремея Федоровича, который своими знаниями и умением увлечь за собой людей построил неприступную крепость. Князь усмехнулся, когда вспомнил, что жена боярина Епросинья, безраздельно правит этим могучим и добрым человеком, с тех пор, как похитила его в чащобе леса. Ее подруги пытались выведать секрет ее счастья. Она отмахивалась:

— Нет здесь никакого секрета. Просто не следует убивать в мужчине его любовь.

Епросинья нарожала ему дочек. Еремей теперь купается в любви и почете. Его семья помогала ему строить крепость и каменную церковь с куполом из белого кирпича, привезенного из далеких и теплых стран. Колокола извещают народ о праздниках. Слава Богу, что еще ни разу не звали к оружию. Но это скоро произойдет.

Стены и подземные хода города придуманы этим, много повидавшим и настрадавшимся человеком. Но есть и обратная сторона монеты. Слух о лучшей жизни распространился по городам и весям. Несмотря на давно прошедшее нашествие, люд продолжает прибывать. Люди, с надеждами на лучшее будущее, невзирая на запреты, селятся в землянках в окрестностях города.

Разведка Звяги донесла, что Саин-хан, в сговоре с кочевыми племенами, готовит войска. Скоро, очень скоро они придут, чтобы отнять у его народа жизнь и даже надежду.

Василко Олегович не заметил, как его захватили сегодняшние трудности и нерешенные задачи. На всех не хватает продовольствия. Если отнять, через налоги хлеб, и отдать Саин-хану, то многие и многие не доживут до теплого и спасительного солнца весны. Казачий атаман Кондрат, набравший силу, помогает зерном и мясом с Дикого поля, но его запасы небеспредельные.

Решение будет принято сегодня на совете бояр. Пламя свечей колыхнулось, причудливые тени предметов задрожали на стенах. Тихо подошедшая, жена юркнула под большое и теплое одеяло. Она всем телом прижалась к нему, но ей мешал, лежащий между ними меч.

— Почему он лежит здесь? Ты опасаешься за наши жизни? Кого ты боишься?

— С ним мне легче вспоминать пройденный путь. С этого меча все началось.

— Зачем тебе вспоминать былое? Не можешь забыть ее? — Пелагея обиженно отодвинулась.

Она не раз подмечала, как муж задумчиво смотрит в пустоту. На ее вопросы всегда следовал уклончивый ответ: «Я князь и заботы у меня княжеские». На этот раз он не стал уходить от ответа:

— Ты ее чаще вспоминаешь, чем я, — слукавил он. — Прости, но наши дети и мы сами из прошлого. Сын Всеволод будет хорошим, наследным князем. Помогает мне во всем и мечом владеет отменно. Дочь наша очень красивая и умная.

— Все это так, но она из твоей головы не выходит! Она до сих пор между нами, как этот меч! — не поддержала рассуждения мужа о детях Пелагея.

— Все прошло и не вернется более, ворог у порога.

— Будет война? — Пелагея убрала меч, и словно ища защиты, сильнее прижалась к нему.

— Умер хан Батый. В связи с этим и неурожаем, многие княжества отказались платить ясак. Нам тоже нечем платить дань. Если отдать хлеб, которого везде не хватает, то придется похоронить много людей, усмирять голодные бунты, убивать своих. Я больше не смогу оставаться у власти. Я целовал крест, что буду защищать их, мечом своим. Война неизбежна.

— Не допусти этого, умрут многие дети. Бог нас не простит.

Богатые бояре будут против войны. Что им до гибели черни? Родятся еще. Главное не потерять богатства.

— На нас опять идут монголы?

— С монголами сговорились кочевые племена. Их подстрекают купцы, которые выкупили ясак у хана и удвоили его. Они деньгами помогли Саин-хану собрать большое войско.

— Ты победишь это войско?

— Ты мне поможешь! Он привлек к себе жену.