Сердце Терентия дрогнуло. Ему вспомнились собственные скитания и голодные годы, проведенные на чужбине. Он остановил Фому и указал на несчастных детей. Через полчаса они отпаивали детей жидкой кашицей из воды и хлеба.

Семью Димы, так звали мальчишку, разметала война. Девочка помнила только свое имя. Ее звали Марьица. Дети поначалу боялись трупов, но потом поняли, что в их сумках или одежде можно найти еду или денежку. Количество бродячих детей становилось все больше, а значит, найти еду стало, тяжелее. Однажды Дмитрию повезло, он смог отрезать кусок мяса от дохлой кобылы. Изжарив его на костре, стал, есть, но увидел девочку, которая с трудом передвигала ноги. Падая, она подолгу лежала, чтобы собрать последние силы. Голодный мальчишка мясо разделил, но это только отсрочило их кончину. Быть бы им в канаве присыпанными землей, не пришли им Бог спасителей.

Через несколько дней после спасения, Марьица несмело улыбалась, пыталась хозяйничать по дому. Дмитрий не отставал от своих спасителей. Он сразу понял, что они что-то выведывают, и напрямую спросил:

— Вы скажите, что надобно, я узнаю.

Фома и Терентий переглянулись. Рисковать мальчонкой им было боязно.

— Ты еще мал для таких дел.

— Ничего я не мал, скажите, я все сделаю, — с обидой ответил он и отвернулся.

— Понимаешь, попадешься, тебя изобьют до полусмерти, а то и убьют.

— Не убьют, никого еще не убили. Нукеры разрешают ходить среди юрт собирать объедки и просить милостыню, но за это надо увернуться от десяти арканов. Сейчас я сильный, увернусь.

Через несколько дней, с помощью Димы нарисовали расположение юрт, и обозначил местонахождение постов. Он даже вплотную приближался к желтому шатру хана, за что получил нагоняй.

— Шатер — это не юрта, там живет шах. Охрана могла тебя просто убить. Больше, без нашего ведома, никуда не ходи.

— Что же мне сидеть дома?

— Будешь ходить с нами или по нашему заданию. Понял?

— Угу, — буркнул недовольный Дмитрий.

Подружки опять вместе. Таисия и Устинья в гостях у Пелагеи. Они шепчутся, смеются, но радость встречи быстро проходит, уступая место, девичьим печалям.

— Ой, девочки страшно-то как?! Афанасий сказывал, что может так случиться, что вернутся из похода не все.

— Звяга мне сказал то же самое.

Пелагея как могла, успокаивала, но это у нее плохо получалось. Затем она не выдержала, строго сказала:

— Хватит вам хныкать! Еще ничего не случилось! Не кличьте беду! Как маленькие девочки!

— Мы с Афанасием мечтали, что у нас родится Настенька. Не унималась Устинья.

— У вас будет малышка? — округлила глаза Пелагея.

— Нет, это только планы! — улыбка стерла на некоторое время тревогу с лиц девушек.

— Почему Настенька? Может, будет мальчик! — с небольшой долей протеста в голосе спросила Пелагея.

— Гадалка нагадала мне, что я буду рожать только девочек! Дай Бог, чтобы Афанасий вернулся, жив — здоров! — Устинья выпалила единым духом и радостным взглядом обвела подруг.

Заметив потухшую, при последних словах Таисию спросила, упавшим голосом:

— В чем дело, почему ты сразу стала такой печальной?

— На новолуние назначены смотрины. Отец выдает меня замуж. Слезы закапали ей на сарафан. Новость сразила ее подруг. Устинья буквально шлепнулась на лавку. Пелагея порывисто шагнула к подруге, обняла ее.

— Не подчиняйся, скажись больной.

— Если Звяга успеет вернуться, он заберет меня. Ты дочь воеводы, должна знать, когда вернется дружина?

— Я ничего не знаю! Мать не отходит от иконы, молится день и ночь. Видимо, что-то опасное. Мне ничего не говорит, только заставляет просить у Бога спасения для отца и его дружины.

— Мне Афанасий сказал, что может так случиться, что вернуться немногие, — вступила в разговор Устинья.

Испуганные сердца девушек стучали с предельной частотой.

— Девочки, давайте и мы помолимся, попросим Пресвятую Богородицу, чтобы она помогла вернуться нашим любимым. Она женщина и Богиня! Поймет нас и поможет!

Они несмело вошли в комнату матери и опустились на колени у иконы, рядом с Ефросиньей, склонив головы, стаи горячо молиться.

Разошлись, когда тихо спустились сумерки. Таисия не смотрела в сторону ушедшего солнца, боясь появления ненавистного рогатого светила. Вечерняя звезда, почему-то сегодня очень яркая. Она смотрела на чуть мерцающую звезду, губы ее шептали слова просьбы:

— Звездочка, милая, передай моему милому, чтобы приезжал скорее.

Она свято верила, что Звяга тоже смотрит на эту звезду и слышит ее слова. Подойдя к дому, она краем глаза увидела, как молодая луна начала свой путь на ночное небо….

Сердце ее едва не остановилось. Таисия смотрела на небесное светило, которое сегодня, выйдя из-за горизонта, известило ей, что на седмицу будут смотрины.

— Не бывать этому!

Таисия решительно шагнула к своему дому. По выражению лица отца, она поняла, о чем будет разговор.

— Папа, разреши мне выбирать свою судьбу! Я хочу выйти замуж за Звягу. Другой мне не нужен! — она стала перед отцом на колени, — пожалей меня, папа!

— Где твой Звяга? Ему бы только мечом махать! А если его срежет монгольская стрела? Куда ты пойдешь с выводком? Мы не вечные. — Видя, что его слова не имеют воздействия на дочь, а скорее наоборот, отец стал срываться на крик.

— Судьбу не угадаешь, папа. — У Таисии еще оставалась надежда уговорить отца. Она взглянула на плачущую мать.

Мать поняла ее призыв и стала рядом с дочерью на колени.

— Не трогай дочь, не ломай ей жизнь!

— Будет так, как я сказал! — Отец рубанул ладонью воздух и отвернулся.

— Не бывать этому! — Таисия решительно встала с колен и рванулась из дома в ночь, оставив двери открытыми. На секунду остановилась, решая куда бежать.

— Тая, отец умер!

Смысл этих слов не сразу дошел до его сознания. Она сделала несколько шагов, но повторный вопль матери остановил ее.

— Тая, отец умер.

Отец лежал, завалившись на спину, без признаков жизни.

— Папа, не умирай! Папа! — Возможно, именно этот крик и желание помочь отцу вернуло его к жизни, он зашевелился, застонал. Увидев перед собой дочь, он хотел согласиться с ее решением, но она опередила его.

— Папа, прости меня, я все сделаю, как ты хочешь.

Перечить ей у него не осталось сил.

На смотринах нарядная Таисия вышла к гостям, стрельнула в будущего мужа глазами.

— Не красавец и не урод. — Равнодушно подумала она.

В конце вечера, когда назначили время сватовства и свадьбы, отец жениха предложил тост:

— Выпьем за богатую жизнь наших детей!

— Им мало своего богатства… Отец Таисии впервые пожалел, что отдает свою дочь этим людям, но отменять договоренностей не стал.

Данила Савич видел, как монгольский сторожевой разъезд, примерно в два десятка сабель, разворачивается в цепь. Пики вражеских всадников направлены в самое сердце.

— Копье с повязанным рушником, поднять! Быстро!

Белый флаг затрепетал на древке копья.

— Матерь Божья, спаси нас грешных.

Русичи дружно перекрестились. Послышались команды и вскоре Данила Савич и его спутники стояли в плотном кольце.

— Хто такая? Поцему сдеся?

— Мы послы князя Василко. Везем подарки хану. Он ждет нас.

— Поцем знаес, сто здет.

— Он тебе потом расскажет, если задержишь нас.

Данила Савич преднамеренно говорил неправду, чтобы нукеры не посмели их убить, а содержимое вьюков поделить.

Командир разъезда не знал, как поступить, но последние слова, видимо, возымели действие. Он более миролюбиво спросил.

— Сто во вьюках?

Данила Савич кивнул своим спутникам. Вьюки охотно вскрывались. Жадные глаза нукеров, неотрывно смотрят на добротную одежду посуду, мех… Дружинники совсем не возражают против того, что некоторые вещи бесследно исчезают. Данила Савич жестом подозвал командира и показал ему дорогое кольцо. Монгол взял его в руки и жадно разглядывал.