— Он же в лесу, — напомнил окольничий князю.

— Нет, он вчера вернулся, занимается строительством храма.

Пока поджидали боярина, купцов угостили едой и медом.

Еремей, выслушав князя, задумался и через минуту предложил:

— Когда выпаривают соль, рапу* (Пояснения в конце книги) возят в бочках. Надо соль сделать рапой! Привезти ее сюда, а здесь выпарить.

— Ну, голова у тебя Еремей! — восхищались и качали головой князь и купцы.

— Где взять бочки? — полюбопытствовал один из купцов.

— У Спиридона. Он возит воду гончарам. Потрясите бондарей. Любой ценой доставить соль. Желательно тихо, мирно, но если понадобиться, вырубить лес вместе с татями. И еще, в городе, с приходом беженцев, появились убийства. Горшечника Тули избили, грозились убить с целью завладения строящимся домом.

— Он же монгол! — бас Гаврилы пророкотал громом.

— Сегодня убьют монгола с татарином, завтра возьмутся за русичей, — поморщился Василко, — говори тише.

— Прости, князь!

— Наказать самым строгим образом.

— Разберемся.

— Для сопровождения купцов поставь лихого и решительного сотника.

— Будет исполнено, — громыхнул бас Гаврилы.

Когда князь и Еремей остались одни, разговор пошел о строительстве лесной базы.

— Как продвигаются наши дела?

— Срубили около сотни изб, которые сразу заселяют работающие беженцы и желающие горожане.

— Не случиться ли так, что в случае набега монгол, там негде будет спрятать людей?

— Строителям тоже надо где-то жить. На случай беды, потеснятся.

— Сотня изб — это мало.

— Времени прошло тоже мало.

— Набирай людей, надо ускорить работу, сними мужиков со строительства церкви.

— Меня отец Тихон загрызет, истинный бог загрызет.

— Дело в том, что если наше посольство, даст Бог, будет успешным, то приехавшим проверять нас монголам покажем, что строим храм, а не крепость. Если это будет не очень убедительно, покажем старый частокол, который скоро развалиться, лишив защиты город. Бог нам поможет.

Выполняя поручение князя, Гаврила дал задание своим помощникам, расспросить Тули о его избиении.

Обрадованный тем, что его не дают в обиду, Тули рассказал, что один из напавших на него крикнул: «Карась, хватит, убьешь, пусть сначала дом построят».

В большой комнате, перед Гаврилой на полу лежит человек, лет двадцати пяти, с рыжими, местами красноватыми волосами. Он шмыгает разбитым носом. «Рыбьи глаза» взирали на своего властителина со страхом и готовностью рассказать все.

«Правда, похож на карася». — Подумал Гаврила и тихим вкрадчивым баритоном спросил:

— Расскажи, мил человек, зачем избивали монгола? Только без вранья! Повешу!

Испуганные глаза заметались, ища защиты, но бревна, уложенные в стены, подсказали ему, что сбежать не удастся.

— Я все скажу.

— Слушаю.

— Мы избили его за то, что он монгол, сколько они наших людей положили.

— Зачем дом разрушали?

— За то же! — Карась держался все увереннее, размышляя: «За такое в яму не посадят и не убьют, поколотят и отпустят».

— Я знаю, что после того как монголы построят дом, вы их хотели убить, чтобы завладеть строением.

— Зачем нам их убивать? У нас есть землянка.

— Вы эту землянку рыли сами?

— Там жил мужичок, но умер, землянка досталась нам.

Гаврила внимательно смотрел в лицо Карася. Тот заметно нервничал, глаза стали матово-белыми, от чего он стал еще более походить на рыбу.

— Умер или вы его убили?

— Умер, умер. — Взгляд рыбьих глаз метнулся в сторону.

Гаврила понимал, что Карась врет, но доказать обратное не мог. Тогда он решил прибегнуть к хитрости.

— Люди видели, как вы, что-то закапывали. Сейчас пойдем, откопаем, если там тот мужичок, то я тебя повешу.

— Мы его закопали, но не убивали.

— Опять ты говоришь не правду. Гаврила поставил последний капкан.

— Отчего же у могилы была кровь на траве?

Карась скис. Его голова опустилась на грудь

— Я не хотел, меня Ведун заставил.

— Рассказывай все за ваши похождения с Ведуном.

Довольный Гаврила откинулся на стену, у которой стояла лавка, капкан сработал.

Карась торопливо говорил, будто поскорее хотел избавиться от скверны.

— Приведите второго.

— А этого куда? — спросил помощник.

— Пусть полежит здесь.

Ведун уверенной походкой вошел в комнату. Его умные глаза не выражали никакого беспокойства.

— Ведун, — задумчиво произнес Гаврила, — ведаешь все или с нечистой силой знаешься?

Ведун не удостоил соперника ответом.

— Не хочешь говорить, на дыбе доскажешь.

— Я ни в чем не виноват. За что меня на дыбу?

— Расскажи, откуда пришел? Ведун мельком взглянул на Карася, который в ужасе отползал к стене.

— Карась, наверное, наврал с три короба. Сам, небось, натворил, а на меня сваливает. Шесть дней я защищал Рязань, до тех пор, пока не увидел голову воеводы на копье у монгола.

— Как звали рязанского воеводу? — попытался поймать Ведуна Гаврила.

— Вадим Кафу. Его гибель во многом предопределила падение Рязани.

— Ты молодец! Умно подготовился! Знаешь, как пала Рязань, но ты убежал оттуда значительно раньше, чем началась осада.

— Это сбежал Карась, я был на стенах.

— Назови ратников, которые сражались рядом с тобой? — задал безнадежный вопрос Гаврила, так как имена эти проверить нельзя.

Ведун не был готов к такому вопросу. Он сделал вид, что вспоминает, но все имена как-то вылетали из головы. Ответ на такой вопрос он явно не заготовил. Он называл имена, но не было в нем прежней уверенности. Он еще называл имена, когда последовал еще более коварный вопрос.

— Ты говоришь, что Карась убежал раньше на шесть дней, до штурма, но тогда как вы оказались опять вместе?

Ведун взглянул на Карася, он понял, что уйти от ответа ему не удастся.

— Надо было прибить его, пожалел дурак! — жестко ругнул себя Ведун.

— На все вопросы ответов заготовить нельзя.

— Расскажи мне, как вы убивали беженцев за еду и одежду.

— Ничего рассказывать не стану! Все равно повесите.

— Ты сам себе выбрал смерть в петле. Повесить!

— А c этим что делать? — помощник указал рукой на Карася.

— В яму его! — Гаврила устало выпрямился.

Ведуна увели, но через некоторое время во дворе послышались шум и крики: «Держи вора! Держи!»

Гаврила вышел на свежий воздух. Виселица была пуста. Подбежавший помощник выпалил: «Сбежал вор!» Неизвестно, чего в его голосе было больше — восхищения или вины.

— Как ему удалось?

— Видимо, подрезал веревку, не досмотрели нож.

— К умному вору, нужна умная стража. — Гаврила больше укорял себя, чем помощников.

Вор в надежде подрезать петлю, подсказал ему вид казни, а он и повелся. Он заслужил, чтобы его посадили на кол. С кола бы не сбежал …

Недавний узник петлял между избами и кустами. Ему все же удалось уйти от погони. Забившись в чащобу кустов, он мог считать себя, некоторое время, в безопасности. Постепенно волнение улеглось, теперь надо ему спокойно осмыслить свое положение. Смерть опять только погрозила Ведуну костлявым пальцем и прошла мимо. Но так ли далеко она ушла? Сколько можно просидеть в кустах без воды и пищи? Бежать на пустой желудок, — тоже верная смерть. Поразмыслив, Ведун решил «обчистить» богатый дом и в бега. Оставалось определиться с домом. Три дня питаясь дарами леса и огородов, он вел наблюдение за выбранными домами, но не приблизился к цели ни на шаг. На четвертый день ему повезло.

Сидя в кустах, Ведун видел, как семья собирается в дорогу, укладывая узлы, и, наконец, поудобнее усевшись, тронулись в путь.

У Ведуна от такой удачи, вспотели ладони. Его урчащий желудок гнал его к дому, но нужно осмотреться, необходимо точно знать, есть ли в доме охрана и прислуга. Он еще некоторое время наблюдал за домом, но ничего не высмотрел. Он решил рискнуть: «Убегу, в крайнем случае».