- Что? Это слово очень часто повторялось по ходу рассказа. Не про "ле-люп" сказка?
- Про него. Это один из двух персонажей.
- А кто второй?
- Это была сказка "Серый Волк и Красная Шапочка".
- "Ле люп гри" - это Красная Шапочка?
- Нет.
- Вот блин! Серый волк?
- Да.
- Оригинально, - усмехается Литвин. - Чем обусловлен выбор сказки?
- Я мало знаю сказок. А ты... ходишь в красной шапке.
- Ну-ну, - Артем прячет за усмешкой удивление. - Ладно, за сказку спасибо. Давай спать.
______________
Быт их был прост и незамысловат. Поесть, поспать. Разговоры в темноте - газ надо было экономить, в первую очередь, для приготовления горячего питья и пищи. Самую большую сложность доставляло отправление естественных нужд, проще говоря - то самое "пи-пи". Артему, в силу физиологии, было проще. А вот для Аленки каждый выход "на улицу" заканчивался стенаниями по поводу замерзшей butin. Артем ее каждый раз дежурно подкалывал, с самым серьезным видом предлагая помощь в отогревании пострадавших частей тела. Подкалывал, подкалывал и... доподкалывался.
Его профессионализм, выдержка, самообладание и тэ дэ отказали ему внезапно. На третий день, когда до окончания бурана оставалась всего-то пара часов. Но он об этом не знал. А даже если бы и знал...
Проснулся. Хрен поймет, что за время суток, биоритмы совершенно расстроились. Попытался вытащить руку, зажатую между их телами, чтобы посмотреть, который час. Не получилось. Повернулся, чтобы поменять положение тела. В темноте, случайно, абсолютно случайно... Губы касаются... и надо же, как удачно... Замирает от прикосновения своими губами к ее. Надо отстраниться, извиниться... Да и рука вон затекла. А в следующее мгновение...
Вы целовались, когда вокруг непроглядная темень, и все чувства, за неимением зрения, обострены? Когда щеки и лоб холодит минусовая температура снаружи. А внутри, между двумя, все пылает и горит. Губы плавятся, и весь воздух вдруг куда-то делся. Одежда, которой на них, разумеется, много, одновременно и мешает, и - как будто ее нет. Потому что он чувствует нетерпеливое тепло ее тела, несмотря на все эти высокотехнологичные тряпки между ними.
В голове вдруг мелькает - вот он, настоящий поцелуй по-французски. Он же целуется с француженкой. От этого так башню сносит, что ли?.. Вряд ли...
Он так привык за эти пару дней к ее присутствию всегда близко, всегда рядом, и то, что они целуются, кажется сейчас абсолютно правильным. Какого рожна они не делали этого раньше?! Мысли расползаются и тают, как снег на солнце, оставляя в голове одно. Одно оглушающее, отупляющее и совершенно неуместное сейчас желание.
Как-то, не пойми как, но ему удается прерваться, остановиться, отстраниться.
- Ален, стоп. Погоди, нельзя так...
Собственный голос звучит неузнаваемо. А уж слова... Как же, должно быть, они обидно звучат для нее. Но...
- Это не потому, что не хочу. И не потому, что ты непривлекательна. Очень. Просто...
Чуть влажная теплая ладонь запечатывает ему рот.
- Арти, я не идиотка. Я все понимаю.
Он пытается что-то промычать сквозь ее пальцы.
- То, что происходит сейчас... оно останется здесь. Пока мы здесь - оно здесь. А когда мы уйдем отсюда - оно исчезнет. Не бойся, Арти. Это просто... поцелуй.
Не бойся?! Да кто тут боится?! Он резко убирает руку, но не отпускает ее.
- В том-то все и дело! Больше всего меня бесит то, что, кроме поцелуев, нам ничего не светит! Ужасно бесит! Понимаешь?!
Она должна понимать. Что все, чуть менее невинное, чем поцелуи, в данных условиях крайне сложно... технически. И гигиенически. И термически. И всяко разно. Но от этого - не менее желанно!
Это адское попадалово - когда ты ТАК хочешь женщину, а в твоем распоряжении только губы - твои и ее.
- Понимаю. Не буду больше тебя целовать. И ты меня не целуй.
- Угум, - что самое удивительное, он соглашается с ней не только на словах, но и делом. Он больше не целует ее в губы. Поторопился он с утверждением, что в его распоряжении есть только губы. Еще есть узкая твердая ладошка.
Дышать ей в пальцы, водить губами по ладони и гадать - на каком из перекрестья линий - как их там: линия Судьбы, Линия Жизни, что там еще?.. - зашифрована их встреча? Впрочем, вряд ли она там отмечена. Слишком мимолетна эта встреча, пара случайных поцелуев со случайным товарищем по походу.
Ее тихий стон и что-то неразборчивое по-французски прошибает до озноба и, одновременно, заставляет очнуться. Остановиться, одуматься, прийти в себя, черт побери, пока не поздно! Пока он еще хоть как-то контролирует ситуацию.
Крепко перехватил запястье, не отпуская, прижал к груди.
- Прости, - тихо ей в ухо.
Другой рукой прижал ее к себе крепче, в напрасной попытке хоть как-то облегчить... Уговаривал, успокаивал себя. И молчал. Потому что... Что тут, блядь, скажешь!
Глава 16. Встречная.
Спустя два часа, состоявших из легкого... завтрака? да, наверное, все-таки завтрака... и попыток сгладить неловкое молчание.
- Ален!
- Что?
- Иди сюда.
- Не хочу. Там холодно.
- Выходи! Не пожалеешь.
Она выглядывает и мгновенно жмурится. А когда глаза все же привыкают к яркому свету, становится видно: голубые лоскуты, мелькающие между несущихся высоко в небе обрывков облаков. Ощутимо теплее. И... в это сложно поверить, но вокруг снова нереально красиво - так, как бывает красиво только в горах. Так, что не верится, что этот безмятежный и величественный пейзаж - оборотная сторона смертоносного дыхания гор. От которого они едва убереглись.
У нее с непривычки, от долгого постоянного сидения или лежания, подкашиваются ноги, опирается на его плечо.
- Неужели кончился?..
- Да. Надо собираться.
- А сколько градусов?
- Минус двадцать два.
- Холодно. Может быть, подождем?
Артем бросает взгляд на небо. Качает отрицательно головой.
- Нет, не стоит. Будет теплеть. А вот "окно" в буране может быстро закрыться. Нам же еще спускаться несколько километров. А у тебя нога травмирована. Так что... ждать нельзя.
Арлетт кивает. Она совершенно точно уверена - Артем знает, о чем говорит.
Кончился буран. Они, упаковав рюкзаки, покидают свое временное убежище, которое спасло им жизнь. Уходят, оставляя то, что произошло и не произошло между ними здесь, в снегах. Как и должно быть.
Артем несет оба рюкзака, Арлетт шагает налегке. Но ей все равно непросто, травма чуть поджила, но идти быстро она не может. Литвин ее пока не подгоняет, подстраивается под ее темп. Оглядывается по сторонам. Небо почти безоблачно, потеплело уже до минус пятнадцати. Поводов для беспокойства пока нет. Главное, чтобы Аленка выдержала.
Шли они преимущественно молча. Сказывались неловкость, усталость, накатывали грустные воспоминания. Лезли мысли о том, что случилось с остальной группой. Артем был уверен, что и Арлетт думает примерно о том же.
Окружающий пейзаж резонировал с их невеселыми мыслями кардинально. Величественные белоснежные красавицы-вершины демонстрировали себя во всем великолепии. Сквозь абсолютно прозрачный горный воздух они казались так близко, совсем рядом. Артему был известен этот оптический обман. Расстояние, казавшееся парой километров в этом кристально-чистом воздухе, на деле представляло собой десяток километров. И в показную безмятежность этих красавиц он тоже дано не верил. Они были прекрасны и смертельно опасны. И стоит только расслабиться, хотя бы на мгновение повернуться спиной - и ты получишь удар кинжалом между лопаток от этих роковых красавиц.
К вечеру они спустились до уровня, где буран, даже если он вдруг вернется, будет уже не столь опасен. Но пока никаких признаков к этому не было. Они наблюдали безмятежный, красивейший закат, доедая последние запасы. Продукты можно было уже не экономить, завтра они должны выйти к людям. Воздух прогрелся до минус десяти. Под конец дня идти было даже жарко, а Аленка совсем расхромалась. Артем рассчитывал, что они за день пройдут больше, но торопить спутницу не стал, пожалел, взвесив все риски. Все-таки из опасной зоны они почти спустились.