Когда в Сильвер-Белле собрались гости, то зажгли камин, около которого лежали толстые поленья. Тут же обменялись подарками. Я очень надеялась, что мои подарки понравились. По крайней мере, Виолетта не расставалась со своим веером ни на секунду. И часто обмахивалась им за столом, бросая пленительные взгляды на Николса. Мне же достался черепаховый гребень для волос, шелковые ленты и кружевной шарфик.

   Мы, дети, за столом сидели все вместе и постоянно шушукались. Одетый в черный вельветовый костюм, с расчесанными на прямой пробор рыжими волосами, Николс первое время сильно конфузился и краснел. И особенно стушевался после слов тети Гризельды:

   - Молодой Ливингтон настоящий джентльмен! Я думаю, ему не составит труда поухаживать за двумя юными леди.

   - Что вы, Гризельда, ему это только в радость. Здесь редко удается продемонстрировать рыцарские манеры.

   После этих слов Летти склонилась к нему и дерзко прошептала:

   - О, отважный рыцарь, скажите же нам скорее, кто ваша Прекрасная Дама! Вы же не хотите, чтобы мы сгорели от любопытства.

   Но Николс лишь пуще прежнего расцвел веснушками и, точно изголодавшийся, набросился на еду, усердно поглощая пирожки и запивая слабоалкогольной ежевичной настойкой.

   Когда все расселись, Финифет принесла традиционного гуся, фаршированного грецкими орехами и мочёными яблоками и поданного с фасолевым пюре. Под радостные возгласы появился рождественский пудинг, величественно доставленный на стол самой тетей Гризельдой. Пудинг был объят мистическим пламенем горящего бренди и украшен веткой остролиста, сохранившей еще свои красные ягоды. За этим волшебным таинством с любовным восторгом наблюдала старушка Фини, выглядывая одним вострым глазом из приоткрытой двери.

   В куске пудинга мне досталась шестипенсовик, а стало быть, и три желания, которые должны были непременно исполниться. Я пожелала никогда не терять больше близких людей, хотя понимала, что это невозможно; вторым желанием было увидеть замок Китчестеров и побывать в таинственном подземелье; и третьим, наверное, как и у всех девочек, мечтавших о любви, - встретить своего прекрасного принца.

   Я поймала себя на мысли, что если бы родители были здесь, то нынешнее Рождество было бы самым лучшим во все времена. Но, естественно, я понимала, что, будь они живы, меня бы здесь не было и все было бы совсем по-другому.

   После торжественного обеда каждый должен был что-нибудь "изобразить". Миновала сия чаша тетю из-за ее внушительных габаритов и мистера Тернера, тихого бледного человека, за все время не сказавшего и трех слов. Он незаметно пробрался к креслу у камина и весь вечер просидел там, молча, наблюдая за остальными. Мне понравилось, как доктор изображал старого шарманщика, а его сын наглую обезьянку, собиравшую плату за представление. Мальчик смешно ковылял по гостиной и тыкал в каждого шляпой с мелочью, корча при этом рожицы и жестикулируя, как настоящая мартышка на ярмарке. Под конец вечера мы исполнили несколько песен, а миссис Тернер прочитала пару стихов о Рождестве.

   Когда все стали расходиться, мы с тетушкой вышли во двор проводить гостей. Тут коварный Николс решил отомстить за подшучивания и обстрелял нас снежками. Естественно, мы с Виолеттой ему этого не простили и при удобном случае завалили в снег.

   Когда я ложилась спать, я подумала, что у меня был самый чудесный праздник. Самое настоящее Рождество!

ГЛАВА 8

   За оставшиеся дни каникул я мало виделась с Сибил. Несколько раз я приходила в Равен-Хауз, но отведенных пятнадцати минут нам катастрофически не хватало.

   Она все еще продолжала ходить в деревенскую школу. Но Тильда Пешенс поговаривала о том, чтобы прекратить "бесполезные хождения" и привлечь Сибил к ответственной работе.

   - Она говорит, что я уже взрослая и должна трудиться, чтобы оплатить их доброту.

   - Но они итак держат тебя за рабыню! Ты делаешь всю черную работу в доме!

   - Тетя сказала, я должна приносить доход, чтобы они могли прокормить меня.

   - Как будто ты ешь, как целый полк голодных солдат! - возмутилась я.

   - Скорее всего, летом дядя пристроит меня к мисс Хатсон, сестре викария. У нее болят ноги и ей трудно одной справляться с делами. Я буду помогать ей с уборкой в церкви и церковном саду.

   Летом, когда я приехала на каникулы, Сибил оказалась занята гораздо боьше. Ее опекуны посчитали, что работа в церкви не слишком тягостная, чтобы отвлекать девочку от мыслей о мирских благах, и не слишком доходная, чтобы удовлетворить их жадность. Поэтому мистер Пешенс решил сделать племянницу своей ученицей. Сам он занимался довольно трудоемким делом - расшифровывал и реставрировал старые религиозные книги, хранящиеся в церковной библиотеке. Это ответственное занятие требовало большой усидчивости и внимательности, что было свойственно Сибил, и она справлялась с работой как нельзя лучше.

   Таким образом, летом девочка была занята с утра до вечера. Но благодаря миссис Тернер и тете, мы могли видеться по вечерам два раза в неделю. Они вспомнили о "традиционном чтении библии и священного писания" в Оурунсби. Эти встречи мы, естественно, проводили не в религиозном совершенствовании, а болтовне и распивании чаев. Эти часы поддерживали Сибил. И мы имели хотя бы эти жалкие крохи.

   До Лондона в конце каникул я уезжала вместе с Тернерами. Так как в этом году Виолетта отправлялась в элитный пансион, где должна была обучаться в течение двух лет светским премудростям. Дорогой мы слушали ее непрерывный щебет о будущих победах.

   За эти годы учебы она расцвела, превратившись из нежного бутона в яркую розу. И ее отполированная красота уже завоевала несколько мужских сердец. Этими победами она беспрестанно хвасталась перед нами, при этом смотря на нас с высоты превосходства.

   Виолетта изменилась. И, как я подумала, не в лучшую сторону. Она стала больше обращать внимания на молодых людей. Если раньше ее пленительной атаке подвергался только Николс Ливингтон, то теперь она старалась очаровать каждого парня, который выглядел хоть капельку красивее восточного верблюда. Своим поведением она напоминала моих соседок Лидию и Моник. Но я все же надеялась, что Виолетта не зашла слишком далеко, как эти особы.

   Время и для меня летело незаметно. В учебе, как и весь первый год, я была деятельна и решительна, что нравилось учителям, и они отмечали меня положительными характеристиками.

   Три года моего пребывания в Даремской Академии прошли довольно спокойно. Но во время летних каникул перед последним четвертым учебным годом моя жизнь наполнилась новым интересом. В то лето я посетила таинственный замок Китчестер...

   Но, все же мне хотелось бы поведать о двух происшествиях, которые внесли некоторый переполох в размеренный ход моей жизни. И в какой-то мере повлияли на дальнейшие события. Оба они случились во второй год учебы.

   Тетушка часто писала мне, рассказывая деревенские новости и сплетни. Я с восторгом читала ее крупные каракули, удивляясь, с каким наслаждением она смакует каждую подробность, расписывая ее на трех или четырех листах. Я же не успевала отвечать на каждое письмо. Из-за этого тетя шутливо обвиняла меня в забывчивости. И говорила, что если бы не ее красочные описания, я бы давным-давно забыла о Гарден-Роуз.

   Но то письмо, которое я получила в апрельское утро, было необычно коротким для ее красноречия. Обескураженная этим, я вышла в весенний сад, где укрылась в оранжерее. В этот раз тетушка со свойственной ей прямотой в серьезных вещах сразу перешла к главному:

   "Дорогая Найтингейл! В нашей деревне произошло несчастье, - я вздрогнула, прочитав эти слова. - Не знаю даже, как относиться к случившемуся: как к спасительному избавлению или как к страшной трагедии. Но думаю, что и то, и другое в этом случае будет правильным. Вчера утром погиб Руфус Пешенс. Я сама не поверила, когда прибежали мальчишки и сообщили. Решила - это злая шутка. И отчитала их. Стыжусь, что могла подумать такое в подобную минуту, но на моем месте любой, услышавший эту историю, подумал бы о насмешке.