Царь долго всматривался в Делона.

— Вы, месье Делон, своей импозантностью можете покорить любую барышню Российской империи. Любой иньтеллигент уподобит вас Аполлону.

Француз продемонстрировал голливудскую улыбку. Хотя космонавту больше подходит гагаринская.

— Кто вы такие? — спросил Николай.

— Мы земляне.

— Не могу поверить. Людей с Земьли не существует. Это выдумка обезбоженного общества.

— Почему?

— Земьля есть одна из планет. Земьля вьместе с Солнцем и другими планетами вращается вокруг Мира.

— На Нашей Земле гелиоцентрическую систему могут отрицать только законченные фанатики.

Царь нахмурил брови, может, не зная, относится ли он к «законченным фанатикам», а может, не поняв значение слова «законченный».

— Мы земляне. На Земле тоже есть люди.

— На Земьле нет людей. То, что вы мьне рассказываете — ересь.

— Докажите.

— Доказательство основано на широко известном дедукьтивном методе. Во-первых, первым, кто заявил о существовании земьлян, был Джордано Бруно. Во-вторых, Джордано Бруно был сожжён на костре. В-третьих, он сие вполне заслужил. Сьледовательно, земьлян не существует.

Попова удивил такой оригинальный аргумент. С другой стороны, слово сожжён дореволюционный собеседник произнёс как сожьжьён. Это уже мелочи.

— Вы хотели сказать, индуктивном методе?

— Можно и так.

— На Нашей Земле двадцать первый век. На вашей планете история повторяется.

— Есьли это исьтинно, то кто российский государь на вашей планете?

— Наш государь... наш государь... Скажите, у вас династия Романовых?

— Да.

— А у нас династия Медведевых-Путиных.

— Не приходилось слышать.

— Да, и нашей Россией правит тандем.

— То есть Россией правит велосипед?

Эраст придал себе серьёзный вид.

— Правда, у нас тоже была революция.

— Но у вас самодержавие?

— Да, Ваше Величество. Однако революция всё равно была.

— Господин Достоевський посьвятил свой роман «Бесы» теме революционного беснования. Но я вынужден констатировать, что в России столь позорное явьление произойти не может, ибо Господь на стороне самодержавной власти и наказывает тех, кто в своём безумии покушается на неё.

— Вы хотите, чтобы в одном из эпизодов фильма «Агония» вас показали в кроваво-красных тонах?

— Нет.

— Вы хотите, чтобы существовал фильм «Агония»? Думаю, нет.

— Что такое «фильм»?

— Вы ещё не знаете? Ну и отсталая планета у вас.

— Мне претит участвовать в спорах. Не прекратить ли нам эту странную полемику, господа хорошие?

— Мы не закончили, Ваше Величество, — заметил Делон. — Ответственность за революцию будет лежать на вас. Крайне необходимо провести буржуазные реформы. Заметьте, что в Великобритании ещё с восемнадцатого века существует конституционная монархия, а в девятнадцатом веке началось предоставление некоторых прав рабочему классу. И после «Славной революции» никаких революций в прямом смысле не происходило. Разве вы не видите связь между этими фактами?

— Не вижу.

— Чтобы не было буржуазной революции, царю нужно самому провести буржуазные реформы. Тогда не будет новых декабристов. А чтобы не было социалистической революции, нужно улучшить условия существования пролетариата и крестьянства, чтобы они не излили на вас нешуточные «гроздья гнева». Погодите, совсем забыл! Ещё у нас есть малороссы. Которые теперь называются украинцами. Они хотят устроить у вас революшн.

— Я скажу вам о более понятном для нас лекарстьве от революсьон. Декабристы подьняли против власьти бунт, бессмысьленный и беспощадный, по той очевиднейшей пьричине, что они отравились тлетворными идеями мысьлителей Европы. Мы не должны сьледовать примеру Европы, и тогда Россия будет спасена.

— Вы правы, если учесть европейское происхождение марксизма, — возразил Попов. — Только Европа давно опередила Россию. Крепостное право там было отменено за сто—двести лет до Александра Второго. Рабочие объединяются в профсоюзы. Как писали Ильф и Петров, пиво отпускается только членам профсоюза. Россия должна пойти по этому пути, и смуты не произойдёт. А хохлов надо...

— Есьли великобританской королеве угодно было передать полноту власти лорду Салисбери, пусть она удовьлетворяется таким положением дел. Всея просвещённой России изьвестно, что их представительський образ правьления таит в себе порочность. Я буду охранять самодержавные начала так же усердно, как мой незабвенный покойный родитель. Я рождён в Российской имьперии, основанной на сьвященных самодержавных началах, и стану пьредателем династии Романовых, коли передам большую часть своих обязанностей другому лицу. Если власть будет в руках премьер-министра, то что же останется мне, Хозяину Земли Русской?

Это верно. В смысле, что у них тоже Земля.

— Вам останется то же, что осталось делать монархам Великобритании, Испании и других подобных государств. Вы не читали Гиляровского? Он писал: «в России две напасти: внизу власть тьмы, а наверху тьма власти». Как часто говорят у нас на Земле, в России две беды: дураки и дороги. Однако в вашем девятнадцатом веке у вас власть тьмы и тьма власти. Вы нас понимаете? Мы хотим вас спасти! От Украины!

Николай Второй по прежнему недоверчиво глядел на тех, кто хотел его спасти. Хотя вроде бы он был доверчивым.

— Я знаю слова Александра Второго: «Я готов подписать какую угодно конституцию, если уверен, что это будет благо для России. Но я знаю, что сьделай я это сегодня, и завтра Россия распадётся на куски». Так сказал мой дед, и я всьлед за ним понимаю, что огромные изьменения в российском государственном строе будут гибельны для страны. Чем спокойнее реформирование, тем спокойнее будет жить подьчинённая мне страна.

— Ваше Величество, вы же сами не хотели быть царём. Теперь вы не хотите хоть как-то облегчить бремя своей власти.

— Я не хотел быть государём, но теперь власть вложена в мои руки, и я обязан, не смотьря ни на что, пользоваться её полнотой ради блага народного. Я не хотел быть самодержавным государём, но я обязан быть им.

— Если вы не хотели быть царём, то вам следует стать президентом. Ясно, Ваше Величество?

— Нет. Вы говорите, у вас император. Причём же здесь президент?

— А он и есть... Короче, царь Владимир воображает себя президентом. Нет, ну вы только представьте себе... царь воображает себя президентом! Это неслыханно! А значит, вы должны предотвратить революцию. Станьте-ка президентом.

— Нет. Их представительский образ правьления таит в себе порочность. Я не имею возможности быть президентом.

— Тогда найдите людей с фамилиями Горбачёв, Ельцин, Путин, Медведев, Миронов, Прохоров, Зюганов, Жириновский, Березовский, Козловский, Циолковский и Ходорковский. А может, даже Сергеевский. И сделайте их всех кандидатами в президенты. Пусть русский народ выберет нужного. А сами отправьтесь на Лазурный берег. Навечно.

— Над этим предложением нужно подумать. Но если подумать, то такая идея пахнет революцией.

Вот и объясняй ему, когда он отлично знает, что у нас царь. Один неосторожный гэг, и теперь всё насмарку.

— Нужно предоставить права простому народу, Ваше Величество. Простой народ тоже имеет право на права и образование. Нужно учиться, учиться, и ещё раз учиться.

— Студенты тоже учились, теперь же они становятся революционерами. Вспомьните слова Екклесиаста: «в многой мудросьти много печали, кто умножает знания, умножает скорбь». Чем меньше уровень образованности простого люда, тем легьче простому люду жить в истине и благочестии.

— Тогда почему вы сами образованны, знаете несколько языков, политэкономию, право?

— Вы не поняли наиглавнейшее. Я император, и я должен быть образованной персоной. А они, простые люди, есть мои верноподданные, и они не должны иметь много знаний, иначе они погубят российскую власть.

— Нам будет трудно открыть ему глаза, — понял Арсен. — Здесь прямо как у Мао Цзедуна: «Нам нужна такая политика, чтобы народ оставался на уровне Гомера Симпсона».