— Спокойно! — сказал я, почти сразу поняв, в чём дело. — Это инфразвук. Распорядитесь, Илья Андреевич, прибавить ходу!
Машинам резко добавили обороты, и судно стало быстро набирать ход. Звук продолжал нарастать — даже мне стало не по себе, — а потом вдруг сразу стих, неприятный розоватый туман остался позади, беспорядочные толчки прекратились, и яхта плавно заскользила по гладкой поверхности ночного моря.
— Николай Александрович! — окликнул меня капитан, глянув на картплоттер.
— А ведь мы оказались всего-то лишь милях в трёхстах от нашего порта!
Это была для нас полная неожиданность, и я также поспешил глянуть на дисплей прибора (система спутниковой навигации заработала как ни в чём не бывало), который теперь ясно отображал местоположение «Странника». Следом за нами из светящегося тумана показались яркие ходовые огни «Блестящей», и я разрешил Ледогорову также включить бортовое освещение.
— Надо полагать, Илья Андреевич, к вечеру (шёл второй час ночи) будем на месте? — спросил я, собираясь покинуть рубку.
— Можем и прибавить ходу, Николай Александрович, — отозвался наш главный морской волк, очень довольный неожиданным поворотом событий. — Если пожелаете… Впрочем, вас ведь с Натальей Андреевной, как я слышал, пригласили на обед в четыре часа — придётся на какое-то время даже остановочку сделать, а потом ещё идти часик-полтора малым ходом…
Постояв в раздумье несколько минут, я кивнул на прощание своим людям и отправился отдыхать.
XIV
Сон мой был очень беспокоен — несколько раз буквально подскакивал и хватался за лежащий по обыкновению под подушкой пистолет, когда в полудрёме перед закрытыми глазами вновь проносились слепящие малиновые росчерки… Да ещё «Странник» заметно покачивался на пологой волне — кто-то в ходовой рубке проявил самоуправство: в течение ночи понемногу прибавлял ход (должно быть, очень рвался домой), и к утру судно делало почти тридцать узлов. Впрочем, несколько часов мне вздремнуть всё же удалось, а после трёх часов, проведённых в спортзале, почувствовал себя достаточно бодро, хотя и понимал, что впоследствии (днём) будет необходимо ещё хоть немного отдохнуть. Когда я, уже успев принять душ и одеться, нацеплял на себя свой арсенал, меня вызвал из ходовой рубки Ледогоров (когда только успел заступить на очередную вахту!) и сообщил, что владелец «Блестящей» на утеху своим гостям предложил нам посоревноваться в скорости — был, видимо, очень уверен в замечательных ходовых качествах своей яхты. После небольшой паузы (затея мне эта совершенно не понравилась) я дал своё согласие, вышел на кормовую палубу, проведав по пути собак, и направился правым бортовым проходом в ходовую рубку, вызвав по портативной рации туда же нашего старшего механика. Остановившись на минуту, я глянул на «Блестящую», идущую параллельным курсом (примерно в кабельтове от нашего правого борта) и слегка опережающую «Странник». Погода не оставляла желать лучшего: ярко светило полуденное солнце — день был безоблачный, и температура воздуха была явно выше двадцати градусов тепла, хотя и встречный ветерок (судно шло с хорошей скоростью) создавал ощущение прохлады. На смотровой площадке «Блестящей», можно было отчетливо различить десятка полтора хорошо одетых мужчин и женщин — надо полагать, гостей владельца. Похоже, что чувствовали они себя там не слишком уютно (на такой-то скорости!), но, тем не менее, всё время поглядывали в нашу сторону — ждали, что мы примем этот вызов.
Поднявшись в рубку, я кивнул капитану и «деду», который успел прийти раньше меня. Потом, глянув на картплоттер, даже покачал головой — за остаток ночи и утро мы прошли более двухсот миль, поэтому теперь до нашего порта оставалось около пяти-шести часов крейсерского хода.
— Ну что, Дмитрий Сергеевич, — обратился я к старшему механику. — Машины у нас полностью прошли приработку и в довольно щадящем режиме — можем мы теперь позволить себе выйти на максимальный ход?
— Мы должны подыграть владельцу «Блестящей»? — покосившись на меня, очень осторожно поинтересовался «дед».
— Я давно отдал старые долги, Дмитрий Сергеевич, — усмехнулся я в ответ. — И, похоже, пока не успел наделать новых…
Хмурое лицо старшего механика заметно посветлело — многие моряки весьма даже азартный народ, а здесь речь шла о ходовых качествах собственного судна, и даже наш вечно всем недовольный «дед» немедленно загорелся «сделать» мегаяхту Шахова.
— Мы ведь не будем устраивать длительные гонки, Николай Александрович? — всё же спросил он (бережливый механик в нём сдерживал азарт). — Обойдём соперника и сбросим обороты?
— Разумеется, — с улыбкой отозвался я. — Будем беречь машины.
«Дед» торопливо кивнул и отправился в машинное отделение, а капитан распорядился прибавить ход до тридцати пяти узлов. «Странник» немедленно поравнялся с «Блестящей», но на ней тоже увеличили обороты главных машин, и наша соперница опять стала уходить вперёд. Ледогоров вопросительно глянул на меня, ожидая дальнейших распоряжений.
— Самый полный, Илья Андреевич! — тут же скомандовал я, и капитан сделал соответствующее распоряжение.
Нос нашего судна вновь поравнялся с мегаяхтой Шахова — скорость достигла тридцати восьми узлов, но там вновь прибавили обороты, и «Блестящая» через полминуты заняла прежнее лидирующее положение.
— Дмитрий Сергеевич, — окликнул капитан старшего механика по внутренней связи. — Как там насчёт вспомогательных машин?
— Уже запустили, Илья Андреевич! — последовал немедленный ответ «деда», похоже, решившего любой ценой обойти соперника. — Сейчас наберут обороты!
Обе наши вспомогательные машины работали на один гребной вал, который вращал метрового диаметра винт регулируемого шага (винт регулируемого шага — гребной винт со встроенным в ступицу гидравлическим механизмом поворота лопастей на различные углы относительно плоскости вращения для изменения тяговых характеристик винта; наличие винта регулируемого шага позволяет для изменения направления хода не применять дополнительный редуктор и наиболее эффективно использовать имеющиеся мощности — прим. автора) и, надо полагать, старший механик в достаточной степени подстроил его под высокую скорость яхты. Разумеется, при таком ходе от вспомогательных двигателей было очень немного пользы, но именно это «немного» и решило дело — «Странник» начал выходить вперёд.
— Тридцать девять узлов! — сообщил капитан, довольно поглаживая бороду, и почти сразу добавил. — Сорок!
Я представил разочарование гостей Шахова, стоящих сейчас на смотровой площадке под хорошим ветерком, и пожалел, что принял вызов. Впрочем, во всём этом была и положительная сторона — теперь мы знали возможности нашей яхты.
— Сорок один! — уже почти радостно проговорил Ледогоров и с победной улыбкой глянул на меня, а потом, после минутной паузы, опять добавил. — Сорок два!
«Странник», чуть покачиваясь, летел по длинным пологим волнам, оставив соперницу-яхту далеко позади. Я подумал о десятках литров солярки, которые поглощают каждую минуту судовые машины, работающие на предельных оборотах, помедлил пару минут, чтобы дать всем возможность порадоваться на полный ход яхты, и приказал снизить скорость до крейсерской. Постояв ещё с четверть часа в ходовой рубке и послушав переговоры, которые вёл Ледогоров с капитаном «Блестящей», я, наконец, направился в главный салон, где уже был накрыт к обеду стол.
Мои люди в ожидании меня стояли в коридоре и дверях салона — соблюдали установленные судовые традиции и не садились за стол без команды. Поздоровавшись, я жестом пригласил всех занять свои места и, как обычно, отодвинул для Наташи стул. С некоторым опозданием появился старший механик — герой дня, а за столом только и разговоров было, что о нашей недавней победе. Похоже, лишь мы с Наташей не принимали в них участие.
— Нам, наверное, нужно сейчас соблюдать умеренность? — шепнула мне девушка. — Скоро званый обед и там тоже нужно что-нибудь съесть…