— Но это мне как раз нравится в тебе, папа. Идти против тебя было все равно что бороться с океанской волной. Это меня закаляло. Я люблю тебя за это.

Фрай заметил, что отец старается сдержать слезы. Его подбородок вздрагивал, потом успокоился. Он залпом выпил бренди.

— Спасибо тебе за все, что ты сделал, Чак. За «Парадизо».

— Давай начнем все заново, папа.

— Мне бы очень этого хотелось, сын.

— Сделай для меня одну вещь. Люби свою жену, а не кого-то еще. Теперь она имеет на это право.

— Знаю. Буду. Люблю.

После того, как Эдисон пошел спать, Фрай долго сидел с матерью в большом доме. Они разожгли камин, потому что никак не могли согреться, и прикончили бутылку бренди. Фрай первый раз увидел Хайлу пьяной. Почему-то они вспоминали глупые пустяки, казавшиеся им забавными. Случаи из далекого прошлого. Тишина между их тихим смехом оказывалась продолжительнее, чем сам смех, и Фрай знал, что им не удастся обмануть друг друга.

Остаток ночи он пролежал в своей бывшей комнате, глядя в окно.

Оставались некоторые формальности, хотя первая из них вовсе не оказалась формальной. Поль де Кор и трое мужчин в рабочих комбинезонах появились в его пещерном доме тут же после его возвращения от Кристобель. Они вытащили тело Берка. Каким-то светло-голубым органическим раствором удалили пятна крови с пола и стен пещеры. На пластиковой бутылке с препаратом было написано: «Одобрено пищевой лабораторией». Один из фэбээровцев заметил, что это средство хорошо снимает старый воск с досок для серфинга. Чтобы удалить всяческие следы происшествия, они воспользовались портативным пылесосом с неимоверной тягой. Промыли и натерли воском деревянный пол в комнатах. Когда все предстало в первозданной чистоте, они пустили в ход маленький приборчик, похожий на мехи, который нагнетал слой пыли на выскобленные места. Фрай отдал им пистолет Кристобель, который, по заверению де Кора, будет немедленно уничтожен.

Де Кор передал ему конверт с деньгами и тайно — не передать словами — подмигнул.

— Молчите, — шепнул он.

Фрай возвратил конверт. Де Кор пожал плечами и вышел из комнаты. Они управились за час. Это было волшебство.

Лючия, как узнал после Фрай, вылетела в Вашингтон на самолете ЦРУ через полчаса после того, как он от нее ушел.

Фрай забрал чемоданы Дьена из пещеры и перевез их в дом Беннета.

Ли помогала Доннел Кроули собирать вещи. Фрай наблюдал за ними. Обхватил по картонной коробке, они шли к старому грузовичку Беннета.

Подойдя к Фраю, Ли грустно, вымученно улыбнулась. Она обняла его и поцеловала в щеку.

— Я рад, что ты остаешься, — сказал Фрай.

— А куда еще мне идти?

— Но воспоминания тяжелы.

— Без воспоминаний еще хуже.

— А как же сопротивление?

Она долго смотрела на него и молчала.

— Я буду продолжать свое дело. Пока это все, что я знаю.

— И ты по-прежнему хочешь играть роль лидера?

Она кивнула. Солнце сверкнуло на ее волнистых черных волосах. Они казались почти синими.

— Мы никогда не прекратим борьбу.

Фрай посмотрел на скудные пожитки Доннела в грузовичке: маленький черно-белый телевизор, радиоприемник, кровать и простыни, несколько горшков с растениями, посуда, одежда.

Ли посмотрела на Фрая.

— Трудно выразить то, что я чувствовала вчера на яхте, — сказала она. — Но мне хотелось сказать, что он был самым добрым человеком из всех, кого я знала. Даже во время войны его не покидала доброта. Он старался сохранить ее, хотя понимал, что постепенно ее теряет. Когда я лучше узнала Беннета, я словно открыла в нем новые миры. А еще он был очень страстный. Может быть, даже слишком. То, что он сделал с Ламом… это был грех, который Господь заставил его совершить. Не знаю зачем. Может, это было испытание? Я его прощаю, Чак. Но сам себя он не прости бы.

Фрай обошел коттедж, в котором Доннел продолжал упаковывать вещи. Он помог ему собрать несколько коробок, чемодан, потом несколько растений со двора. Доннел бережно поставил их в кузов, подстелив одеяло, чтобы они не скользили. Фрай следил за тем, как он своими большими ручищами делает эти тонкие приготовления к поездке.

— Домой, Доннел?

Кроули утер лоб и кивнул.

— Уверен, что не хочешь остаться?

— Мне здесь никогда не нравилось.

— Что же тебя удерживало?

Кроули задумался.

— Многие считали, что это Беннет заботится обо мне как о слабоумном, но это не вся история. Я тоже его опекал. Теперь его нет, и я еду домой.

Фрай поднес к машине еще один горшок и поставил в кузов.

— Спасибо тебе, Доннел.

— Мне было больно смотреть, как он все тащил на себе, Чак. Бенни был из тех, кто любое дело считает своим — Кроули прислонился к бамперу, скрестил руки на груди, и уперся взглядом в землю. — Я не хотел, чтобы он так думал. Мы все несли равную ответственность. Ведь на самом деле это я сбросил Хьонга с вертолета. Это была одна из моих обязанностей. Из тех, к которым не лежит душа, даже если тебе скажут, что ты это делаешь во имя родины. Если бы я тогда действительно его убил, с Бенни и сейчас все было бы в порядке. Мы бы попивали пивко и тому подобное. Сейчас я реально могу сделать только одно — забыть. Пришло время перевернуть новую страницу жизни.

Тишина продолжалась долго. Фрай наконец сказал единственное, что он считал уместным в данный момент.

— Ты правильно поступил, Доннел.

Кроули казался смущенным.

— Не думай, что я когда-нибудь поверю в это.

— Поверишь.

— Ты не был там.

— Это неважно. Я знаю.

— Спасибо на добром слове. — Кроули пожал ему руку. — Ты собираешься все это описать и стать знаменитым?

— Еще не решил. Впрочем, уже получил несколько предложений.

— Может получиться хорошая вещь, ведь он был твой брат. Любой другой исказит всю историю. Да и газеты не слишком в этом заинтересованы.

Доннел залез в кабину и завел мотор.

— Мне длинный путь. Позаботься о Ли. И береги себя. Успеха тебе в соревнованиях.

— Не подведу.

— Ну что ж, прощай, Чак.

В штаб-квартире Комитета Освобождения Вьетнама было многолюдно. Фрай припарковался и уже перед входом обнаружил группу молодых вьетнамцев.

Вышла Тай Нья, улыбнулась и обняла его. Она сильно похудела и была очень бледна. Впервые она выглядит как женщина, а не как девушка, подумал Фрай. Она посмотрела на него, и за короткий миг их молчание высказало то, чего не могут слова: что-то о Беннете и Зуане, об утратах и ночных звездах, о том, что надо продолжать жить. Из этого не так уж много было произносимо. Серебряная волна на цепочке, которую он подарил ей в больнице, теперь сверкала между ее грудей.

— Биллингем принял опять взял меня в «Леджер», — сообщил Фрай. — Он сказал, что передо мной в долгу, поэтому я попросил его принять и тебя. Для начала будешь переписывать репортажи. Ты быстро научишься. Денег не густо. Интересует?

Она потупила взор, потом задрала головку.

— Да, спасибо тебе, Чак.

Мимо них прошел молодой человек, она улыбнулась ему. Юноша улыбнулся в ответ.

— Я привез деньги. Как бы их вернуть в первую очередь тем, кто дал их?

Она кивнула.

— У нас есть хороший юрист и время. Многие придут и заявят, что это их деньги.

Они прислонились к «Циклону».

— Что будет с вашим подпольем? — спросил Фрай.

Нья вздохнула.

— Если в пятницу сюда прилетит хоть один военнопленный, наступит новая эра. Может быть, пришло время прекратить борьбу за то, чего у нас нет, и начать обустраивать то, что у нас есть. А может, пришло время усилить борьбу. Возможно ли, реально ли вернуться назад? Не знаю. Мы никогда этого не знали. Настало время задуматься.

Фрай открыл багажник и откинул крышки чемоданов.

Нья перевела взгляд с Фрая на деньги и драгоценности, потом опять на Фрая. Она как-то странно улыбалась, глаза ее блистали, и Фрай увидел в них что-то, напомнившее ему страстную натуру Беннета — ее взгляд говорил о том, что Нья всегда была и будет следовать только своим решениям.