Живя в благодатной средемонастыря, чувствуя, пусть даже в незначительной степени, благодать, намоленнуюдругими подвижниками, а порой не имея даже и этого, подобный горе-монах лишаетсебя Божественной благодати, лично стяжаемой от Бога в процессе покаянного,молитвенного и постнического подвига. Поэтому дьявол совсем не боится такого«солдата, стреляющего холостыми патронами», а потихоньку подбирает к нему«ключик».
Смотришь, а один монахуже просит паломника, чтобы тот переслал ему видеоплеер — исключительно для«просмотра православных фильмов» или ай-под для прослушивания духовной музыкиво время послушаний. Другой потихоньку от настоятеля заводит себе ноутбук иначинает гулять по ночам в Интернете — «исключительно на православных сайтах»!
А через какое-то времяправославные фильмы заменяются художественными, в ай-поде звучит уже мирскаямузыка, а сайты открываются уже такие, что «срамно есть и глаголати»! И всеоттого, что «свято место пусто не бывает»! Если монах не взращивает в своейдуше зерна истинно духовной молитвенной жизни, дающей его душе благодатноенасыщение и ощущение полноты и радости в Боге, то вакуум быстро заполняетсястрастями, разжигающими в монахе потребность их удовлетворения в реальныхгрехах.
Так и гибнут души.Пришел человек в монастырь за спасением, а обрел там погибель. Причемисключительно по собственному свободному произволению и выбору. Между любовьюБожьей и любовью к себе.
— Да, такую же картинумы подчас видим и в миру, — вступил в разговор Флавиан. — Внешняя видимостьблагочестивой жизни мирян, что соблюдают все посты, вычитывают все каноны иакафисты перед причастием, носят бросающуюся в глаза «православную» одежду,осаждают своих духовников длинными мелочно-подробными исповедями, прикрываетсобой лишь самодовольство и душевную пустоту.
А затем, и весьма часто,такое лжеблагочестие перерождается и в абсолютное фарисейство. Отсюда и рождаетсяевангельское: «Благодарю тебя, Господи, за то, что я такой хороший! Не то чтовон тот мытарь»! И появляются в наших храмах те, кого точно охарактеризовализвестный московский пастырь: «православные ведьмы в длинных черных облачениях,готовые склевать» все, что не соответствует их стандарту «благочестия».
Они-то и налетают вхрамах на молоденьких девчонок, зашедших в церковь в джинсах или без платка, намужичка, пахнущего алкоголем, в первый раз в жизни, с «помощью» рюмки,героически заставившего себя перешагнуть церковный порог, чтобы поставитьсвечку за новопреставленную мать. На всякого, кого они видят «хуже» себя и когосчитают себя вправе «обличить», «призвать к порядку», «смирить»!
Сколько же народу ониповышибали за ограды Церкви, и какую страшную ответственность за каждуюотвращенную от Церкви и Бога душу они взвалили на свои горделивые плечи!Вразуми их, Господи, и не дай им умереть без искреннего покаяния!
— Однако! — поежился я.— Умеет еже вы, батюшка, «нагрузить», духовное зеркало мне перед фейсомпоставить! Ясно, что я в нем ничего хорошего не увижу!
— Зато есть повод дляпокаянной молитвы! — похлопал меня по плечу вставший из-за стола отец Никифор.— Идите, братие, отдохните по кельям, через полтора часа вечерня!
— Благословите, отче, — подошелк нему я с протянутыми ладонями, — как же у вас здесь хорошо! Словно в роднойдом издалека вернулся!
— В дом ПресвятойВладычицы нашей Богородицы! — благословляя, уточнил отец скитоначальник.
Мы отправились по кельямразбирать рюкзаки, переодеваться и готовиться к вечерне.
ГЛАВА 8. Рай
За недолгой, около часапо времени, вечерней последовала полноценная трапеза, состоявшая из борща,квашеной капусты и макарон с подливкой из тушеных овощей (еще, с учетомнепостного дня, каждый получил по яйцу и кусочку сыра!). А затем мы с Флавианомвышли на широкий деревянный балкон второго этажа и уселись на стоящую вдольстены старинную деревянную лавку, ладно сколоченную из толстых, грубооструганных досок.
Справа от нас высиласьизрезанная трещинами и разломами громада Святой горы, нависала, не подавляясобою приютившийся у ее подножия маленький скит.
Вершина горы, сневидимым снизу храмом Преображения на ней, ярко освещалась быстро заходящимюжным солнцем. Ветра не было, пахло какими-то неизвестными мне терпкимизапахами местных растений. Тихо щебетала одинокая пичужка.
— Отче честный! —обратился я к отцу Флавиану. — Я все думаю о разговоре в архондарике!Страшновато как-то: вроде и верующие люди, и даже вон — монахи! — и то какискушаются и погибают! Как же спастись-то, как миновать все эти ямы и рытвинына духовном пути, в которых люди себе и ноги и головы ломают?
— Леша! — повернулся комне мой духовник. — А ты как себе рай представляешь? Какой бы ты себе в немжизни хотел?
— Ого! Ну ты и скажешь —рай! — смутился я. — Рай же не отель, его под себя не закажешь!
— Ну а все-таки! —настаивал батюшка. — Если бы можно было заказать, что бы ты там хотел иметь?
— Фантазировать можно? —спросил я.
— Можно! Смелей! —подбодрил меня Флавиан.
— Ну, я бы себепредставлял рай чем-то вроде Афона, только на который женщин пускают, чтобы намс Иринкой быть там вместе, ну и маму покойную там встретить, бабушку, всехродных, всех, кого люблю — Семена с Ниной и так далее.
Чтобы также, как здесь,море было, горы, зелень, цветы, тепло, кипарисы, оливы, ну и березки наширусские тоже, елки — словом, всякая красивая растительность.
Солнышко чтобы светилопобольше, вода текла в родниках прозрачная, чистая, птички чтобы пели, животныетам разные ходили ручные и не кусались...
Представляешь, как бымои огольцы настоящего льва затискали!
Чтобы у нас с Иришкойдомик был, светлый такой, беленный известью, с черепичной крышей, как в Греции!
Веранда большая, всяувитая виноградом, на ней кресла плетеные для нас с Иришкой и детей, ну и (тутя немного замялся) собачка Марсик, что в детстве у меня была...
Храм чтобы нашПокровский был рядышком, с тобою в алтаре, само собой разумеется, все афонскиехрамы, и наши русские тоже, чтобы мы все общались между собой, в гости друг кдругу ходили, радовались друг о друге, любили друг друга... Даже не знаю, чегоеще придумать навскидку! Ну как тебе мой рай?
— Хороший такой рай,уютный, нормальный, как раз так должны бы люди жить в этой земной жизни —любить друг друга, радоваться, домик с виноградом на веранде... Только тызаметил, кого в нем не хватает?
— Кого? Вроде я всехзнакомых имел в виду!
— В нем нет Христа!Самого Живого Господа Иисуса Христа! Как одного из обитателей твоего уютногорая!
— Да, — поразился я, —точно! Как это я...
— Не только ты, Леша! —утешительно сказал Флавиан. — Почти все люди, мечтая о райской жизни, о благах,приготовленных для них Христом, забывают о Нем Самом! И ищут, что в этой земнойжизни, так и в вечности, не самого Господа Иисуса Христа, не соединения с Ним вЕго Божественной любви, а тех благ и утешений, которые он всегда готов излить иобильно изливает на весь род человеческий! Можно сказать, мы — дети, ждущие неОтца, а принесенных им подарков!
— Однако, отче, —протянул я, — ты меня озадачил... Я никогда не думал об этом вот так! Ты правна все сто процентов, я действительно никогда не искал Самого Христа, но толькоЕго даров, пусть даже и не только материальных...
Ну и как быть теперь?Как вообще можно настроить себя на взыскание Самого Господа? Как можноискренне, от всего сердца захотеть с Ним познакомиться лично? Ведь Он...
Ну, жил Он давно, вездевон на иконах, на распятиях изображен, опять же сказал: «Суд Мой праведенесть!», — боязно от этого как-то...
Когда я молюсь Ему отдуши, особенно когда молитва хорошо идет, я чувствую Его рядом, чувствую Еголюбовь ко мне, но тот, Кого я в этот момент ощущаю рядом, как-то слабоассоциируется у меня с евангельским Христом, тем, который в хитоне, всандалиях...
Не знаю, как тебе этообъяснить, но, наверное, мне действительно не хватает ощущения Христа, кактебя, например!
Как реального живогочеловека, которого я мог бы знать и любить и хотеть быть с ним вместе! Тызнаешь, отче, кажется, я начинаю этого хотеть! Слушай, только это не слишкомдерзновенно, не нагло с моей стороны такого желать?