Алиса-2010 вглядывалась в новую фигуру на этом кошмарномшахматном поле и не могла понять, чем она ей так знакома?

Неизвестный принялся бережно одевать Алису-с-экрана: сначалатрусики и лифчик, потом футболка и юбка. Капюшон мешал ему, и, похоже, не знаяпро камеру, он без страха откинул его. Камера выхватила его лицо, и Алиса-2010,которая только что вернулась из долгой поездки по фьордам, вскрикнула. На неесмотрел ее попутчик Олег.

Глава восьмая.2010 год. Три истории.

Вспышка.

Пашкины каблуки топчут «макбук» Лавровича. Когда и в чем неповинный компьютер, получив удар прямо в монитор, наконец, сдается и гаснет,казнивший его палач носком своего роскошного сапога захлопывает разбитуюкрышку, поднимает его с каменного парапета и швыряет в воду. Лэптоп летитдалеко и красиво и падает в Осло-фьорд. Алиса слышит свой собственный пьяныйсмех.

- Ты видео-то удалил? - спрашивает она, отхлебывая избутылки.

- Я отведу тебя домой, - заявил Павел вместо ответа, за рукувытягивая ее с земли, - потом я сяду в самолет, улечу в Б и оттаскаю Нину заволосы. В качестве профилактики против тупости.

Снова темнота. И снова вспышка, на этот раз обжегшая Алисинмозг и заставившая ее застонать.

- Как ты? – спрашивает Пашка. Светает. Они только что пришлина пристань, где уселись прямо на бетон. Всю дорогу до пристани Пашка на вселады костерил норвежское правительство и его глупые правила, предписывающие непродавать алкоголь после шести вечера и до десяти утра.

Всю ночь они кутили в каком-то дешевом аквавит-баре,расположенном в подвале общаги для эмигрантов. Но даже сорокаградусныйкартофельный самогон не смог потушить адреналиновый пожар в их телах.Преисполнившись мрачной решимости, они поставили украденный ноутбук на стойку исначала досмотрели видео до конца, убедившись, что никто кроме насильникаЛавровича и прислуживающего ему Олега, Алису никто не трогал. Олег и был темчеловеком, что разложил их по матрасам, на которых они проснулись.

Олег снял черную ткань, скомкал и бросил ее в угол, уложилАлису бережно и церемонно на самый крайний, залитый ее кровью. Потом онраскидал остальные лежбища, и поволок Пашку на один из них.

- Аккуратнее! – завопил Проценко-2010, обращаясь к монитору.Пашка был слишком тяжел для щуплого Олега, и ему пришлось позвать подмогу, тоготипа в мантии, что охранял вход в сарай. Олег взялся за ноги, «охранник»возложил на себя верхнюю часть Пашкиного туловища – они благополучно донеслиего до матраса, хоть и особо не церемонясь.

- Меня трахать не будете? – спросил Пашка, но осекся,взглянув на Алису.

- Давай сначала до конца досмотрим, а потом уже начнем надэтим шутить, - мрачно улыбнулась та, опрокидывая в себя очередную стопку.

Они снова обратились к монитору. Олег пытался выволочь Нинуиз ее укрытия, но встретив отчаянное сопротивление, сопровождаемое воплями ивыбрасываемыми для удара ногами, норовящими попасть в пах, оставил это гиблоедело, оттащив крайний матрас в ее угол и пристроив рядом с рассохшейся бочкой.

- Много там осталось? – спросила Алиска.

- Чуть-чуть, - ответил Пашка, ткнув в тачпад и махнувбармену, чтобы тот нес еще выпивки.

Они наткнулись на этот бар случайно. Когда их вежливопопросили освободить кафе, Пашка, вглядевшись в темноту за стеклянной стенойкафе, предложил схватить ноутбук и вылезти в окно в туалете.

- Он специально выбрал это место, - догадался Пашка,презрительно скривившись, - чтобы наблюдать за нами.

В окно лезть не пришлось, потому что у кафе оказалось двавыхода: первый, тот, через который они зашли, вел в парк и был «блокирован»Лавровичем, второй выходил на улицу. Едва просочившись в стеклянные двери,Алиса и Павел, не сговариваясь, побежали прочь, но не к центру, а почему-то навосток. Они бежали не «к», а «от», петляя переулками, держась подальше отшироких улиц и вытесняя движением свое негодование, страх и отвращение.

Они перешли на шаг, только оказавшись возле здания изкрасного кирпича, на крыльце которого курили мавры, переговариваясьпо-французски. Несмотря на позднее время, вокруг сновали люди, а какая-точерноволосая и носатая барышня на девятом месяце беременности невозмутимокурила, что-то бурно обсуждая с подружкой на незнакомом языке.

- Где мы, черт подери? – спросил Пашка. Пытаясь отдышаться,он уперся руками в колени и наклонил голову. – Мы до Румынии, что ли, добежали?

- До эмигрантского квартала, - догадалась Алиса. Пробежка попересеченной местности далась ей чуть легче.

- Псс, ребята, - услышали они, - чего-нибудь глотнуть нехотите?

Они обернулись. Золотозубый румын говорил по-русски и широкоулыбался. Алиса замотала было головой, но Пашка схватил ее за руку.

- Очень и очень хотим!

Румын повел их огородами, прочь от освещенной улицы. В иныхобстоятельствах Алиса бы запаниковала, но сейчас она даже не заметила, чтокакой-то подозрительный мужик увел их вглубь эмигрантского квартала.

Через минуту румын постучал в обшарпанную дверь и проскрипелчто-то на своем языке. Дверь открылась, и здоровенный детина в тюремныхнаколках пропустил их в нелегальных аквавит-бар. Здесь было полно людей,клубился сигаретный дым, стойка была липкой, туалет заляпан дерьмом и исписанругательствами на всех языках мира, однако, половину публики составляли модноодетые и вусмерть пьяные молодые норвежцы и норвежки.

- Довели страну своим сухим законом, - с довольной улыбкойпроизнес Пашка, усаживаясь на шаткий барный стул, - вынуждают свою молодежь попритонам шляться.

- Сухой закон тут ни при чем. Они здесь, потому что это иесть притон, - заметила Алиска, кивнув на столик в углу, где белокурая девушкав широких штанах с карманами передавала бонг лощеному юнцу в хистерских очках.

- Ну и ладно, - Пашка махнул рукой и открыл крышку лэптопа.

Налившись выпивкой и «войдя в штопор», они принялисьпокадрово разбирать видео. Пашку больше всего интересовало поведение Нины,Алиса наблюдала за Лавровичем.

- Нет, ты смотри! – восклицал Пашка, - она сидит за своейбочкой, как ни в чем не бывало и наблюдает! Не удивительно, что она постепенносвихнулась! Молчать четыре года! Ну, я ем задам!

- Зачем он это делает? – вторила ему Алиса, - мы малотрахались, что ли? Не мало! За каждым кустом и всю неделю!

- Ублюдок, - Пашка перестал посылать проклятия Нине ипереключился на Лавровича, - кайфует!

- С другой стороны, хорошо, что это он, - сказала Алиса соблегчением в голосе, - я подумала на Ибатуллина.

- Поэтому ты, выйдя из сарая, так странно уставилась на него?– догадался Пашка, но тут же осекся, - стоп! Ты знала?!

- Что меня изнасиловали? Конечно, - поведала Алиса,опрокидывая в себя аквавит, словно лекарство. Заметив Пашкин взгляд наполненныйнедоумением пополам с сочувствием, она поняла, что придется объясниться.

- Мне было больно – это раз, - произнесла она, загибаяпальцы, - на моей юбке была кровь – это два. Чуть позже я, правда, поняла, чтобольшая ее часть вытекла из пятки. И третий факт, неопровержимый – мне пришлосьсделать аборт.

Павел подавился выпивкой и закашлялся. Алиса, заботливопостучала его по спине и попросила у бармена водички.

- Она не из-под крана? – спросил Павел, отпив глоток.

- В Норвегии вся вода из-под крана. Ее тут можно так пить, -просветила его Алиса.

- Почему ты не сказала? – напустился Пашка на нее.

- А вдруг это был ты? – спросила она с улыбкой.

- Я?! Ты…! Да ты…!!! – возмутился Пашка и для пущейубедительности грохнул кулаком по барной стойке, - почему ты такая спокойная???

- Я не спокойна, - ответила Алиса, сглотнув поднявшуюся изжелудка мутную кислоту, - мне страшно, плохо, обидно, больно. Но мы пьем ужевторую бутылку, поэтому мне кое-как удается держать себя в руках.

Алиса снова судорожно сглотнула и помотала головой, пытаясьотогнать от себя видение своего безжизненного тела, терзаемого насильником.Павел посмотрел на нее внимательно и задал единственный вопрос, который недавал ему покоя.