- Почему не подождать ее возвращения? – Проценко уцепился завозможность отсрочить казнь.

Лаврович покачал головой.

- Неизвестно, чего от нас хочет тот, кто прислал это письмо…- он зачем-то снова нырнул в свой уродливый портфель.

- Что у тебя там еще? – недовольно поинтересовался Павел, ноосекся, увидев в кулаке у Лавровича ту самую красную коробочку, - это еще что?

- Кольцо, - сообщил Лаврович, невольно повышая голос, - ясделаю ей предложение, и если это видео всплывет… Я не знаю… Я скажу, что мы…Мы – муж и жена и вольны строить наши отношения так, как нам вздумается!

- Не ори! – велел Проценко, оглядевшись по сторонам.

Они сидели в самом углу полупустой кофейни, и Павел знал,что они практически незаметны из зала. Но не посетители сейчас волновали его, авеликая и ужасная Анфиса Заваркина. Павел боялся себе вообразить, что онасделает с ними, если узнает, увидит, подслушает. Точно вырвет их сердца исожрет тут же, на их глазах, улыбаясь и причмокивая.

- Давай уточним, - убедившись, что Заваркиной на горизонтенет, Проценко снова обратился к Лавровичу, - ты хочешь жениться на Алискетолько ради того, чтобы спастись от шантажиста? Именно это гонит тебя в другуюстрану и не дает даже неделю подождать?

- Нет, - твердо сказал он, - я просто так хочу на нейжениться! Просто…

- Что просто? Это ошибка! Ты сам понимаешь, что это ошибка!Я не дам тебе этого сделать!

Павел вскочил на ноги, Лаврович тоже. Его чашка с недопитымкофе опрокинулась, разлив содержимое на стол, пол, Пашкины лоферы и лэптопЛавровича. Но они этого не заметили, продолжая стоять лицом к лицу со сжатымикулаками и челюстями.

Павел знал, что не должен допустить подобной глупости.Алиска не должна попасть в его лапы! Она ведь глупенькая, влюбленная, и онасогласится, даже не подумав! Он заточит ее в своей однокомнатной башне изстекла и бетона, где из приятного только сквозняки, он сломит ее дух, разберетна кусочки ее личность и разложит по полкам, попрячет по шкафам и кладовкам!

Перед глазами Павла стояла картина из лодочного сарая, ноона больше не страшила его. Он больше не видел кровавого пятна, только узкиеплечики, трогательные ключицы, голубоватые вены, выступающие под кожей надлинной шее, которая не могла удержать ее одурманенную голову. Он видел бледноелицо с обнадеживающе подрагивающими ресницами, носом кнопкой и пухлыми губами.Он ее не получит!

Павел чувствовал, что сейчас сорвется и накинется на лучшегодруга с кулаками – картину, изображающую Алису Заваркину без сознания скрылкрасный туман, сотканный из его ярости. Сначала он вмажет ему в ухо, потом поддых, потом локтем. Павел понял, что будет трамбовать Лавровича, пока он непревратится в месиво. Прямо здесь, на полу кофейни он будет топтать его лицо, инапоследок вдавит в его жалкие останки чашку, из которой он пьет этот вонючийпретенциозный кофе! После он встанет и, не вытирая крови со своих рук, войдетна кухню и расскажет Анфисе Заваркиной всё, что знает! И пусть она уничтожит иего, Павла, зато Алиска будет в безопасности!

Внезапно Лаврович испустил горестный вздох и разжал кулаки.Его плечи поникли, и он как будто стал меньше ростом. Его ноги не моглиудержать его вертикально, и Лаврович плюхнулся обратно в кресло, укрыв лицо владонях.

Павел, чувствуя, что ярость всё еще раздирает острымикогтями его внутренности, тоже присел. Лаврович поднял усталое, больное лицо,тускло взглянул на друга и сказал, с трудом выговаривая слова:

- Если она увидит это видео раньше, чем получит предложение,она никогда больше со мной не заговорит!

«Значит, она должна увидеть его немедленно!», - решил Павел.

Глава пятая. 2010год. Элскерь.

- А когда будут сказки? – спросил Мальчишка, доверчивоглядя на Черноглазого.

Сегодня все вечерние атрибуты - и алкоголь, и порошок -оказались на своих местах, и Черноглазый пребывал в чудесном расположении духа.

- Давай сегодня буду тебе сказку рассказывать? –предложил он, прихлебывая из стакана, - про своенравных девчонок-волшебниц,влюбляющихся в обыкновенных парней?

- Что такое свое… своенры…? – спросил Мальчишка.

- Это значит веселые и интересные, - пояснил Черноглазый.

Старая Актриса сегодня изменила своему обыкновению ивзяла с собой в гостиную вязание. Когда из рассказов Черноглазого исчезлапохабщина, недостойная ее ушей, необходимость постоянно подчеркивать то, чтоона – леди, сама собой отпала. Это обстоятельство очень обрадовало СтаруюАктрису: обязанность ее тяготила. Ведь столько лет одно и то же!

К тому же, он сегодня довольно мил с ребенком.

- А что делают волшебницы? – спросил Мальчишка.

- Наши с тобой волшебницы пасут коров, - пустилсяЧерноглазый в рассказ, - вернее, раньше пасли. Теперь они могут делать все, чтоугодно, ведь никто не знает, что они существуют, кроме нас с собой.

Мальчишка звонко засмеялся. Ему нравились тайны.

- По моим прикидкам, потомство уцелевших хюльдр больше ненуждается в тайном укрытии, - пояснил он Старой Актрисе на «взрослом» языке, -у них больше нет хвостов, равно как и потребности бегать голыми по лесу, но, ксожалению, и магии в них значительно меньше. Они очеловечились.

- Как же так вышло? – поинтересовалась она, считая петли.

- Вышло так потому, что у лесного народца нет своихмальчиков, - он снова обратился к Мальчишке, который сегодня вовсю распустилуши, - девочкам-хюльдрам, чтобы продолжать свой род, надо было влюбляться вмальчиков из человеческого рода, выходить за них замуж и рожать совершеннообыкновенных деток, мальчиков и девочек. Девочки были чуть волшебнее мальчиков:растения у таких полукровок всходили и колосились пуще, животные были сильны издоровы, дом и дети ухожены, муж доволен – сыт, чист, накормлен, и…

Старая Актриса предупредительно покачала головой, и, какни странно, Черноглазый согласно кивнул. Видимо, эта часть рассказа – о том,как обычные мальчики находят настоящих волшебниц – была его любимой. Похоже,она дарила ему надежду.

- Однако, доставаясь человеку, хюльдра требовала от неготакой же самоотдачи. Не приведи тролль, не наколоть дров или не совершить ещекакой-нибудь мужской хозяйственный подвиг! Хюльдра в гневе могли бросаться какпнями и корягами, так и уничижительными взглядами. Эти женщины были достаточносильны, чтобы наколоть дров самостоятельно, а потом упрекнуть мужа внесостоятельности. Это ведь гораздо неприятнее, чем получить корягой по шее:когда красивая молодая жена укоряет тебя!

- А я встречу такую волшебницу? – спросил Мальчишка.

- Конечно, встретишь, - пообещал Черноглазый, - когда язакончу рассказывать свою историю, она придет сюда и освободит тебя. Ты будешьсвободен и сможешь делать что захочешь!

- Ура! – завопил Мальчишка, легко подскочил на ноги иунесся в коридор. За ним с лаем убежал шпиц.

- Зачем вы так? – укорила его Старая Актриса, - вы жедаете ему ложную надежду!

- Ах, милая, зачем вы браните меня сегодня? –Черноглазый, проходя мимо за очередным стаканом виски, ловко приложился к ееручке, - уверяю вас, все будет именно так!

- Ах, если бы! – Старая Актриса махнула на негонадушенной ладошкой.

Черноглазый наполнил стакан, и, секунду помедлив, затянулправой ноздрей одну дорожку порошка.

- Вернемся к нашим хвостатым подругам, - сказал он, сноваусаживаясь в кресло у камина, - итак, у полукровок больше нет хвоста, ониобрели возможность жить среди людей. Здесь их-то и поджидает самая страшная иразрушительная ловушка.

Заинтригованная Старая Актриса отвлеклась от вязания ивставила в паузу вопросительный взгляд.

- Любовь к человеку, - назидательно подняв палец вверх,произнес Черноглазый, - и хюльдры, и полукровки очень влюбчивы, но если первые,живя в лесу, были избавлены от превратностей выбора партнера. Они виделитри-четыре человека в год: в основном, это были суровые мужики, способныесправится с превратностями скромной жизни в горах – дровосеки, пастухи,искатели приключений. Немногословные люди, разбирающиеся в жизни, отвечающие засвои поступки – идеальные мужья для хвостатых волшебниц.