— Ивушка, попугаешь мне детишек на Хэллоуин? — спросила Заваркина.

— Попугаю, Заварочкина, — Ивушка оскалила щербатый рот и погрозила кулаков четверке, — уж я им задам.

Сонька хрюкнула что-то невнятное, а Дженни невольно подалась назад.

— Не, не этих, — Заваркина хотела хлопнуть бомжиху по плечу, но передумала и только махнула в сторону манежа — я тебе на Хэллоуин целый отряд приведу.

— На стройку, шоль? — поинтересовалась бомжиха.

— На стройку, — подтвердила Заваркина, — нынче Бал тут будет. Да хорошенько попугай, товарок приведи, что ли.

Бомжиха радостно затанцевала, все еще прижимая к себе продукты.

— Ладно, ребят, — решилась Заваркина, — здесь я сделала все, что хотела и иду внутрь. Кто со мной, тот со мной. А о Бале, — она обратилась к Дженни, — вам объявят завтра.

Заваркина развернулась на каблуках и направилась к манежу. Егор, долго не думая, пошел за ней. Кирилл задержался лишь на мгновение, чтобы зачем-то покрутить пальцем у виска.

— Как бычки на веревочке, — скривилась Сонька, — вот что сиськи животворящие делают.

— Давай, девки, со мной, — Ивушка кинула, наконец, еду на землю и завертелась вокруг своей оси, размахивая руками над головой.

Девчонки кинулись от нее прочь быстрым шагом, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на бег.

— Этот парк бесконечный! — пропыхтела Дженни, — мы бежим уже минуты три, а школы всё еще не видно!

— Нам еще спортзал мыть, — вспомнила Сонька с досадой, — а эти типы будут с Заваркиной в этой куче плюща прохлаждаться.

Девчонки выбрались из парка без приключений.

— Семь минут быстрой ходьбы! — подсчитала Сонька.

— Я вся грязная, как свинья, — буркнула Дженни, остервенело, но неэффективно отряхиваясь. В ее глазах стояли слезы.

— Скорее, как пехотный солдат, — ласково сказал Соня и обняла подругу.

Физрук Алексей Владимирович, статный лысеющий мужчина с лицом боксера, встретил их на пороге спортзала. С ним когда-то случился несчастный случай: его поразило электрическим током, отчего его пальцы приняли причудливую форму и больше никогда не разгибались. Ему пришлось оставить спортивную карьеру и уйти преподавать в школу. Однако, к ученикам он относился с иронией и даже с некоторой теплотой, что скрашивало для непобедимой четверки еженедельные уборки спортзала.

— Привет, девчата, — поприветствовал он Соню и Дженни, — где швабры, вы знаете.

С этими словами он скрылся своей каморке. Он никогда за ними не присматривал. Знал, что вечером придут уборщицы и все вымоют, как следует. Остальное его не интересовало.

— Ты думаешь, Бала не будет? — грустно спросила Дженни.

— Не думай об этом, — сказала Сонька и со вздохом открыла чулан со швабрами.

Парни так и не вернулись.

Глава седьмая. Духовная безопасность

Концепция духовной безопасности была сложна и многогранна и в то же время проста, словно пирожок с капустой.

Над выпеканием этого пирожка несколько лет трудились лучшие умы города Б. Они вставали утром, втискивали свои ноги в сандалии и шли в присутствие, где сочиняли и анализировали, анализировали и сочиняли. Эти достойные всяческого уважения мужи стояли на страже нравственности, порядка и человеческого достоинства. Она работали, чтобы оградить население города Б от скверны и тлетворного влияния Запада. В их глазах горел неистовый огонь, который могли нести в середине своей головы только истинные воители. Через полгода усердного труда, они даже стали поглядывать на ничего не подозревающих сограждан немного свысока.

Результатом труда «ударной группы Оперативников Света» явилась тоненькая брошюра, которую торжественно вынесли из типографии в стопке из шестидесяти штук. Воители прослезились и торжественно обнялись. Брошюры отправились в библиотеки городов и сел.

Однако, неблагодарное население города Б не только не прониклось симпатией к труду, но, похоже, вовсе его не заметило. И дело оказалось в той самой простоте, к которой свелась вся эта ювелирная работа по спасению человечества. Формула духовной безопасности была такова: не праздновать Хэллоуин и День Святого Валентина и, по возможности, не сквернословить.

Взрослые и солидные люди — экономически активное население, как их принято называть по-научному — не обратили внимания на «свод рекомендаций», упомянутый вскользь в новостях. Потому что Хэллоуин их никогда не интересовал, а ДСВ интересовал только в контексте подарка второй половине. Что касается некультурной брани, то как тут удержаться от крепкого словца, будучи раззадоренным пивком и футболом или не успев урвать шмотку за полцены на распродаже?

Чуть более древние слои населения тоже не ощутили эффекта спасительной брошюры. Только однажды бабульки на рынке столкнулись с неприятностью: она свалилась на их головы в виде худощавого молодого человека в опрятной выглаженной голубой рубашке и интеллигентных очечках.

Он пришел в полдень, когда у бабок шла бойкая торговля, и попросил прекратить продавать тыквы молодым людям. Таким тоном, словно это был героин.

— Да, ты чего, сынок? — поинтересовалась бойкая старушенция, маленькая и вертлявая. Половину ее выручки делали тыквы.

— Ты чего это вздумал нам указывать? — взревела тетка, похожая на бегемота. Тыквы составляли почти всю ее выручку.

— Ты че, ваще? — поинтересовался небритый мужик с внушительным перегаром и мрачно сплюнул на растрескавшийся рыночный асфальт. Это был Виктор Евсееич. Он поставлял тыквы в Школу Святого Иосаафа в промышленных масштабах и успел сколотить на этом состояние. Оно состояло из небольшого, но крепкого кирпичного домика в пригороде и ладно работающей Нивы-Шевроле, в багажник которой каждый октябрь с нежностью и любовью загружались круглые оранжевые ягоды с собственного поля Виктора Евсеича.

— Запрещено, — немного струхнув, пролепетал парень.

— Кто мне запретит? — зарычал Евсееич, — ты, что ли?

Торговки глумливо засмеялись.

В этот момент к прилавку бойкой старушенции подошла робкая восьмиклассница в трогательном худи с ушками на капюшоне.

— Ты, дочка, бери тыковку, не стесняйся. Я еще когда девчонкой-то была, то мы морды вырезали да на забор вешали, чтобы взрослых, что из клуба шли, перепужать! А они ишь! Воспрещать вздумали! Бери, дочка.

— Спасибо, — пискнула девчонка, схватила маленькую, но идеально круглую тыковку, отдала старушенции смятую бумажку и убежала, дабы не оказаться в центре скандала.

Бойкая старушенция победно уставилась на парня.

— Так ведь сатанизм, бабушка! — попробовал парень зайти с другой стороны, — от лукавого праздник!

— Тьфу на тебя, — старуха замахнулась на него грязной тряпкой, которой вытирала прилавок, — какой такой сатанизьм? Забавы это все, да и только! Малые мы были! Какой Сатана тебе?

В подтверждение своих слов она топнула тощей ножкой, обутой в теплый ботинок, словно ставя точку в дискуссии.

— Торговали, и будем торговать! — сурово буркнула тетка, похожая на бегемота. Она любила, чтобы ее слово оставалось последним.

Парню не оставалось ничего, кроме как убраться восвояси.

В это же время точно такой же парень — в рубашке и очках — поднимался по ступеням рок-клуба «On the cock». Клуб недавно анонсировал, что на Хэллоуин в его кулуарах пройдет забойное мероприятие с какими-то крутыми пауэр-металлистами, морем пива и обнаженными женщинами на подтанцовке.

Существенным отличием «клубного» засланца от «рыночного», было то, что «клубный» обливался холодным потом. Он отдавал себе отчет, куда его послали насаждать нравственность и что с ним там могут сделать. Тем не менее, он глубоко вздохнул и мужественно поднялся по ступеням.

Скрип онзекоковской двери потревожил его владельца, Игоря Заскокова, который вчера изрядно перебрал и решил переночевать на кухне своего заведения. Парень-засланец, увидев вышедшую ему навстречу личность — опухшую и помятую, но с брутально подведенными глазами и в футболке с жутким рисунком — подумал, не дать ли ему деру.