— Цемента нового типа? В таком случае почему, почему эти бумаги представляют такую ценность? Почему вы утверждаете, что вас могут повесить?

— Все довольно ясно, мистер Ирвин, если вы хоть немного пошевелите мозгами. Я сказал, что это цемент нового типа, хотя для меня он и не является таким уж новым. — Стар пыхнул сигарой. — Вообще-то говоря, процесс его изготовления был разработан еще зимой 1944 года в лаборатории в Эссене, однако все материалы погибли во время бомбардировки города английской авиацией. После приезда Ганса в Англию мы возобновили работу над этим цементом. Она уже была почти завершена, однако ваша слишком любознательная жена нашла некоторые наши записи, поняла, что они означают, и попыталась шантажировать меня. — Он слегка кивнул, словно отдавая дань проницательности и ловкости Мэри. — Да, мистер Ирвин, ваша супруга оказалась весьма оборотистой особой, и вам следует гордиться ею. Она сразу сообразила, насколько важны эти бумаги, вспомнила, что «Организация К» работала над таким же изобретением, и быстро сложила два и два. Я искренне сожалею, что Гансу пришлось ликвидировать ее, но это было необходимо для спасения моей шкуры, как у вас говорится… И хотя все происходило больше двадцати лет назад, не сомневаюсь, что мне по-прежнему грозит виселица. Думаю, что все остальное вам теперь уже вполне ясно. Вы понимаете, моя настоящая фамилия не Стар и не Моргенстерн, а…

— Вилли Френцель! — воскликнул Билл, уставившись в покрытое шрамами улыбающееся лицо человека, ухитрявшегося в течение стольких лет обманывать всех. И не кнут надзирателя в концлагере оставил эти шрамы на его лице: они были специально сделаны с помощью поспешной хирургической операции незадолго до оккупации союзными армиями всей территории Германии. — Но ведь ваш труп был найден в развалинах Гамбурга!

— Да, мистер Ирвин, в Гамбурге был найден труп в моей форме и с моим опознавательным жетоном на шее; теперь я могу вам сказать, что никакого отношения ко мне этот обгоревший до неузнаваемости труп не имел. — Стар вынул карманные часы и взглянул на них. — Надеюсь, вы извините меня, мистер Ирвин, если я буду очень краток. У нас остается всего несколько минут… Я настоящий немец, мистер Ирвин, я нацист. Однако к концу 1944 года я понял, что война проиграна, и начал готовиться к будущему. Мне удалось подобрать вместо себя двойника (его труп и был обнаружен в Гамбурге), а сам я лег в частную клинику на операцию, которая изменила мою внешность. Гестапо обеспечило меня документами некоего Эммануеля Моргенстерна, уничтоженного в печах Бухенвальда, и после продолжительной голодовки оберштурмбанфюрер Френцель закончил свое существование, а в концлагере Рулебен появился воскресший Моргенстерн. Я всегда проявлял хорошие способности к языкам, и до лагеря мне удалось неплохо выучить еврейский и польский языки. Ну, остальное вам известно. Я приехал в Англию и создал эту фирму, а три года назад попросил моего старого друга Ганса перебраться ко мне. — Он ласково улыбнулся Вицлебу. — Все шло прекрасно, но однажды ваша супруга зашла в отсутствие Ганса в его кабинет, увидела эти бумаги и догадалась, кто я в действительности. За свое молчание она потребовала миллион фунтов.

— Вилли, пора, отойди в сторонку, — прервал Вицлеб, и Билл увидел, как он снова поднял пистолет. Глаза Вицлеба сверкнули за толстыми линзами очков.

— Вам все равно не улизнуть! — Билл понимал, что его положение безнадежно, но хотел выиграть хотя бы немного времени. — Поуд знает о вас. И через ограждение вам не перебраться.

— Поуд ничего не знает, мистер Ирвин. Вы же сами сказали, что ему известно лишь о какой-то чепухе со взятками, но и этого он подтвердить не сумеет. Все улики будут свидетельствовать о том, что вы убили Уэйна и затем скрылись. — Стар (Билл никак не мог заставить себя называть его Френцелем) бросил на пол сигару, растоптал и продолжал с садистским удовольствием: — А через ограждение нам и не нужно перебираться. Как только отключат освещение, мы просто подойдем к ограждению, и все. Нас пропустят, ибо разве не естественно, что глава фирмы и его главный инженер пожелали произвести последний осмотр здания, подлежащего сносу? Мне жаль убивать вас, мистер Ирвин, но это необходимо. Зато какое грандиозное надгробие будет над вашей могилой! — Стар отвернулся и кивнул Вицлебу. — Ты готов, Ганс?

— Fertig, Вилли. — Вицлеб снова поднял пистолет, и, хотя по-прежнему выглядел скучающим и равнодушным, Билл понимал, что он ощущает величайшее удовлетворение. Еще одно убийство, и он и Френцель будут в полнейшей безопасности — их прошлое будет зачеркнуто навсегда.

Билл вдруг сообразил, что он располагает еще одним козырем. У Вицлеба была ахиллесова пята, о которой он проговорился вчера в своем кабинете. Конечно, это был очень небольшой козырь, пожалуй, самый маленький в колоде, но ничем другим он не располагал. Билл насильно заставил себя отвести глаза от пистолета и испуганно покосился на дверь.

— Поглядите! Поглядите, герр Вицлеб! — пронзительно закричал он. — Крысы! Десятки крыс!

Лицо Вицлеба исказила гримаса отвращения, и он мгновенно оглянулся. Однако этого оказалось достаточным, чтобы Билл успел подскочить к нему и схватить пистолет за ствол. Рука с оружием опустилась, затем вновь поднялась, пистолет уперся Биллу в грудь, но тут же соскользнул и выстрелил. К Биллу, словно кто-то прикоснулся раскаленным железом. В это же время за спиной у него пронзительно вскрикнул Стар. Вицлеб, дыша как загнанная лошадь, резко откачнулся от Билла, очки сползли у него с переносицы и упали. Билл несколько раз ударил Вицлеба, и тот начал пятиться к двери, затем на балкон, уперся спиной в перила и закричал, однако шум вертолета заглушил его крик. Секунду Вицлеб пытался удержаться на краю балкона, но потерял равновесие и свалился в темноту головой вниз.

Билл взглянул на свой бок. В рубашке чернело пулевое отверстие, сквозь которое была видна обожженная выстрелом покрасневшая кожа и глубокая царапина на ней. Биллу казалось, что его схватка с Вицлебом тянулась бесконечно долго; он взглянул на часы — до полуночи оставалось еще восемь минут. Времени вполне достаточно, чтобы выбраться из отеля. Он отшвырнул ногой пистолет и вернулся в номер. Конверт лежал посредине комнаты. Билл поднял его и сунул в задний карман брюк.

— Bitte-bitte schon, герр Ирвин… — Френцель, или Стар, стоял, а скорее, висел у стены, словно распятый, раскинув руки на уровне плеч, — правой он держался за косяк двери, а левой за электрическое бра.

— Пожалуйста… пожалуйста, мистер Ирвин… помогите мне. — Он покачнулся, а затем повалился, как обычно валятся деревья — сперва медленно, а затем все быстрее и быстрее, выпустив косяк и всей тяжестью повиснув на бра. Это продолжалось несколько секунд, затем бра не выдержало, круша штукатурку, вырвалось из стены, и Френцель рухнул на пол. Он лежал, уставившись на Билла; правая нога была неестественно вывернута — пуля Вицлеба раздробила коленную чашечку. — Мистер Ирвин, помогите мне, пожалуйста… Через несколько минут…

— Да, сэр Норман или герр Френцель — как вы предпочитаете — ровно через семь минут вы взлетите на воздух. — Билл посмотрел на лежавшего на полу Френцеля. Кровь просачивалась сквозь брюки и смешивалась с пылью на полу. — Но вы не тревожьтесь, подумайте о грандиозном надгробии, которое вы столь любезно обещали мне.

— Нет, нет! Не бросайте меня! Я заплачу вам, мистер Ирвин. Заплачу очень хорошо, только не бросайте меня! Пожалуйста, пожалуйста, помогите мне. Я дам вам миллион фунтов… те, что просила ваша жена. — Он начал всхлипывать. — Ради бога, мистер Ирвин.

«Ради бога!» — в самой этой просьбе было что-то омерзительное, ибо исходила она от человека, убившего его жену, пытавшегося сфабриковать против него улики как убийцы Уэйна, хотевшего убить его самого, от одного из тех, кто хотел обратить все человечество в рабство…

— Нет! — крикнул Билл. — Я прокляну себя, если помогу вам, герр оберштурмбанфюрер! — Он вышел из комнаты и зашагал по коридору.