17.³⁸  ...Болид, критянин по происхождению, долгое время жил при царском дворе* в должности начальника; он считался человеком большого ума и неукротимой отваги и по опытности в военном деле, казалось, не имел себе равного. Заручившись после нескольких бесед его доверием, снискав его расположение и преданность, Сосибий открыл ему свой план. Он сказал Болиду, что при настоящих обстоятельствах самая большая услуга, какую можно оказать царю, это совместное с ним изыскание мер к освобождению Ахея. Болид выслушал это, сказал, что подумает, и удалился. Поразмыслив наедине, он два-три дня спустя явился к Сосибию и заявил, что принимает дело на себя. При этом он сказал, что жил в Сардах довольно долго и знает расположение города, что начальник критского отряда, служащего у Антиоха, Камбил, не только земляк ему, но и родственник и друг. Случилось к тому же так, что этому самому Камбилу и состоящим под его начальством критянам доверен был один из сторожевых постов у задней стороны Акрополя. Свойства местности не допускали здесь никаких сооружений, и она охранялась только непрерывным присутствием Камбила и подчиненных ему людей. Сосибий остался доволен этим сообщением. Он понял, что Ахей или вовсе не будет избавлен от постигшей его беды, или, если избавится, то, вернее всего, при помощи Болида, а не кого-либо иного; так как Болид обнаруживал большое усердие к делу, то и приступили к осуществлению плана. Так, Сосибий дал Болиду денег вперед для покрытия всех расходов по исполнению предприятия и обещал в случае успеха выдать ему большую сумму денег, к тому же щедрыми обещаниями он возбуждал в Болиде самые смелые надежды на получение наград от царя и от спасенного Ахея. Охотно принимаясь за дело, Болид не медлил более и вышел в море, снабженный тайным верительным письмом³⁹ на Родос к Никомаху, который, казалось, питал к Ахею отеческую нежность и доверие, а также в Эфес к Меланкому. При посредстве этих самых людей Ахей вел сношения с Птолемеем и все свои внешние дела.

18. Болид явился на Родос, затем прибыл в Эфес, сообщил свои планы поименованным выше личностям, заручился их готовностью поддерживать его, потом отправил одного из своих подчиненных, некоего Ариана, к Камбилу под тем предлогом, что он послан из Александрии набирать наемников и желает переговорить с Камбилом о некоторых неотложных делах; поэтому просит Камбила назначить время и место, где и когда можно им сойтись без свидетелей. Ариан скоро свиделся с Камбилом, передал ему поручения Болида; тот охотно принял предложение, назначил день и назвал определенное хорошо известное место, куда и обещал явиться ночью, затем отпустил Ариана. Болид, как истый критянин, изворотливый от природы, обдумывал каждый шаг, тщательно взвешивал каждое соображение. Наконец, при свидании с Камбилом, как условлено было с Арианом, Болид вручил ему письмо, по прочтении коего они стали рассуждать как настоящие критяне. Они вовсе не думали ни о спасении несчастного, ни об исполнении обязательства перед людьми, которые дали им поручение; они думали только о своей безопасности и о собственных выгодах. Оба были критяне и потому быстро пришли к соглашению. Общее решение их состояло в том, чтобы поделить между собою десять талантов, выданных вперед Сосибием, план свой открыть Антиоху, привлечь его в соучастники, пообещать, что они выдадут ему Ахея, если он даст им денег и пообещает в будущем наградить их достойным образом. Когда решение было принято, Камбил взял на себя переговоры с Антиохом, а Болид обязался отправить через несколько дней Ариана к Ахею с секретным письмом от Никомаха и Меланкома и просил соучастника позаботиться о том, чтобы Ариан мог беспрепятственно проникнуть в Акрополь и выйти оттуда. Если, рассуждали они, Ахей одобрит этот план и ответит Никомаху и Меланкому, то Болид сам доведет дело до конца и явится к Камбилу. Во всем условившись, они разошлись, и каждый занялся тем, к чему обязывал их уговор.

19. Как только представился удобный случай, Камбил сообщил царю задуманный план. Антиох с величайшею радостью принял это приятное, неожиданное предложение и обещал все, но сначала не доверял и потому стал расспрашивать о подробностях плана и о средствах к выполнению его. Удостоверившись и воображая, что предприятию этому как бы помогает само божество, он настойчиво упрашивал Камбила заняться осуществлением плана. Болид со своей стороны точно так же улаживал дело с Никомахом и Меланкомом. Эти последние, не подозревая ни малейшего коварства, тотчас изготовили для Ариана письмо к Ахею, написанное, как это делалось у них обыкновенно, условленными знаками и отправили его. В письме они убеждали Ахея довериться Болиду и Камбилу. Ариан при содействии Камбила проник в Акрополь и вручил письмо Ахею. Так как Ариан участвовал в предприятии с самого начала, то в состоянии был дать точные объяснения по всем пунктам, хотя ему предложено было множество замысловатых вопросов о Сосибии и Болиде, о Никомахе и Меланкоме, больше всего о Камбиле. Однако Ариан выдержал испытание чистосердечно и без малейшего смущения потому главным образом, что сам не знал, в сущности, намерений Камбила и Болида. Как ответы Ариана, так еще больше секретное письмо Никомаха и Меланкома не оставляли в Ахее никакого сомнения; он изготовил ответ и тотчас отпустил Ариана обратно. После многократного обмена письмами Ахей наконец вверил свою судьбу Никомаху, так как у него не оставалось иной надежды на спасение, и просил его прислать в безлунную ночь вместе с Арианом Болида, в руки которому он и отдаст себя. План Ахея был таков: прежде всего выбиться из нависших над ним опасностей, потом, никому не давая знать заранее, устремиться в Сирию. Он был вполне уверен, что своим появлением среди сирийцев, внезапным и неожиданным, пока Антиох находится еще под Сардами, вызовет в стране общую смуту и найдет радушный прием как у антиохийцев, так равно в Келесирии и Финикии.

20. Итак, лаская себя подобными надеждами и планами, Ахей ждал с нетерпением прибытия Болида. Между тем Меланком и Никомах по получении письма через Ариана и по прочтении его отправили Болида в путь с подробными наставлениями и с обещаниями щедрой награды в случае успеха предприятия. Болид послал вперед Ариана и, предупредив Камбила о своем прибытии, ночью явился в условленное место. Здесь они пробыли один день, условились относительно подробностей исполнения задачи и на следующую ночь вошли в стоянку. План их был приблизительно таков: если случится так, что Ахей выйдет из Акрополя один или в сопровождении одного спутника, кроме Болида и Ариана, тогда его нечего бояться, и он легко может быть захвачен людьми, помещенными в засаде; если же он выйдет в сопровождении многолюдной свиты, задача исполнителей будет труднее особенно потому, что им желательно захватить Ахея живым, чему Антиох придавал большое значение. Поэтому, рассуждали они, Ариан, выведя Ахея за собою, должен будет в этом случае идти впереди, как человек, знающий тропинку, по которой он ходил уже взад и вперед. Болид должен следовать позади всех и, когда дойдут до того места, где Камбил подготовит засаду, здесь схватят Ахея; таким образом, Ахею нельзя будет ни уйти, пользуясь смятением или темнотою ночи и лесом, ни кинуться с отчаяния в пропасть, и они, согласно своему плану, доставят его живым в руки врага. Когда все было условлено и Болид явился к Камбилу, в ту же самую ночь Камбил один препроводил Болида к Антиоху, при котором тоже не было никого. Царь принял их радушно, подтвердил данные раньше обещания и настоятельно убеждал обоих не медлить более. Тотчас после этого они возвратились в свою палатку, а перед рассветом, ночью еще, Болид вместе с Арианом поднялся на гору и взошел в Акрополь.

21. Радостно⁴⁰ и ласково встретил Болида Ахей, подробно расспрашивал о всех частностях дела и при виде человека, наружность и голос которого обличали достаточную силу для столь трудной задачи, он то ликовал в надежде на скорую свободу, то снова впадал в уныние и тревогу при мысли о предстоящих трудностях. Дело в том, что, обладая несравненным умом и большим житейским опытом, Ахей все еще не решался вполне довериться Болиду. Поэтому он стал говорить, что ему нельзя выйти из Акрополя тотчас, что он вместе с Болидом пошлет вперед трех-четырех друзей своих, и, когда они сойдутся с Меланкомом, тогда и он соберется в путь. Ахей, таким образом, принимал все меры предосторожности, но он забывал, что желает, как говорят, перехитрить плута⁴¹. Действительно, Болид приготовился ко всем изворотам, какие только могут быть придуманы противником. И вот с наступлением ночи, в которую он обещал отрядить вперед своих друзей, Ахей послал Ариана и Болида к воротам Акрополя и велел там дожидаться, а тем временем должны были прийти к нему его будущие спутники. Те повиновались. Тогда Ахей сообщил о своем решении жене Лаодике, которую поразила неожиданность предприятия, и она лишилась чувств; некоторое время он употребил еще на то, чтобы утешить и успокоить жену речами об ожидающем их светлом будущем. После этого с четырьмя спутниками, хорошо одетыми, Ахей вышел; сам он оделся в первое попавшееся убогое платье, придававшее ему вид бедняка. Одному из друзей своих Ахей велел отвечать за него на все вопросы Ариана и Болида, спрашивать их обо всем, что нужно будет, и говорить, что все прочие спутники — варвары.