Стараясь не шуметь, колдунка пробралась по головёшкам вглубь развалин. Возле закопченной стены она рухнула на колени и заботливо устроила на пепелище Илана. Лишь после этого девушка решилась выглянуть из чёрного оконного проёма на улицу. В мешанине снежинок она увидела силуэт Тороя. Маг стоял на одном колене посреди заметённой мостовой и невозмутимо поправлял сапог. Ветер рвал полы его плаща.

Люция нервно переступила с ноги на ногу и с ужасом начала ждать появления преследователей. Внезапно у ног ведьмы что-то шевельнулось, отвлекая искательницу приключений от суетных мыслей. Боясь не то что опустить глаза или пошевелиться, а даже просто сделать вдох, девушка тихо застонала от невыразимого ужаса. Ей отчего-то показалось, что сейчас из-под обуглившихся головёшек высунется чёрная человеческая рука, схватит её за щиколотку, а затем появится и сам хозяин дома, посмертный покой которого молодая колдунья так нагло нарушила. Однако ничего подобного, разумеется, не случилось, просто заворочался во сне Илан, а струхнувшей ведьме оказалось достаточно едва слышного шороха для того, чтобы вообразить не весть что.

Девчонка судорожно сглотнула и, стараясь не всматриваться в очертания кое-где присыпанных снегом головёшек, снова выглянула на улицу. От каменной покрытой копотью стены дома пахнуло гарью. Ладони, которыми Люция прислонилась к обуглившемуся подоконнику, стали черны от сажи, но ведьма этого не заметила. Она отбросила с лица прядь волос, оставляя на лбу и щеке грязные угольные следы, и снова всмотрелась в завывающую пургу.

Неожиданное хладнокровие пришло само собой — сердце стучало размеренно и спокойно. Торой видел обоих преследователей и знал, что через пару десятков шагов они достигнут конца квартала и повернут налево, в точности повторяя путь, проделанный беглецами. Лишь только путники обойдут аккуратный двухэтажный дом с изящным крыльцом, как волшебник окажется в поле их зрения.

Чародей сделал глубокий вдох и опустился на колено прямо в снег, подставив преследователям беззащитную спину. Он прекрасно знал — они не станут набрасываться сразу. Не станут хотя бы потому, что он единственный бодрствующий человек в городе, где, скованный колдовскими чарами, спал даже королевский маг. А уж это чего-нибудь да значило. Потому волшебник меланхолично поправил Рунический нож под голенищем сапога и только после этого почувствовал, что замечен.

Торой не спеша поднялся на ноги, отряхнул колено от снега и, по-прежнему не поворачиваясь, простёр к земле порядком окоченевшую ладонь. Покалывание усилилось, а потом неожиданное тепло приласкало застывшие пальцы, когда Молния Ищейка рванула к ним, скользя над сугробами.

Тёмно-синий сгусток чужой Силы покорно лёг магу в ладонь.

Лишь после этой небрежной, но весьма впечатляющей демонстрации собственной Силы, волшебник обернулся к преследователям. С деланным интересом он посмотрел на парящую в руке Молнию, а затем перевёл взгляд на замерших чародеев. Да, Торой с детства любил покрасоваться, он прекрасно знал — ничто так сильно не пугает и не очаровывает одновременно, как эффектный выход.

Маг улыбнулся преследователям с такой иронией, что один из окаменевших в изумлении мужчин раздражённо дёрнулся. Увязая в сугробах, путники бесстрашно направились к неожиданно встреченному путнику. Капюшоны плащей, низко надвинутые на лбы, скрывали лица колдунов. Тем не менее, волшебник был абсолютно уверен, что каждый из преследователей едва ли старше двадцати пяти лет. Собственно, для колдуна это был, можно сказать, почтенный возраст, ведь обычно (стараниями Высшего Магического Совета) они не доживали и до тридцати.

И вот Торой ждал, когда преследователи подойдут ближе. Ждал, ничем не выдавая глубокого внутреннего напряжения и, чего там скрывать, даже некоторого трепета. Он уже определил, кто в этой паре сильнее. Некромант. Но когда тот отбросил с головы капюшон, Торой не без удивления признал, что просчитался с возрастом. Волшебнику было лет девятнадцать-двадцать, однако Сила, волнами исходившая от него, впечатляла своей мощью. Конечно, как таковое, наличие Могущества вовсе не означало наличие мастерства, но главенствовал в паре, вне всяких сомнений, именно этот рыжий субтильный юноша с веснушками на лице.

— Ну, как нога? — самым светским тоном осведомился маг.

— Что? — озадаченный некромант замер, а ветер между тем трепал его длинные ржавые волосы.

— Нога как, спрашиваю? — насмешливо повторил Торой. — Ты же вроде, правым сапогом несколько кварталов назад щедро снега зачерпнул. Наверное, окоченел совсем?

Преследователи удивлённо переглянулись. Чернокнижник последовал примеру своего напарника и тоже откинул с лица капюшон. Торой едва сдержался от изумленного выдоха — второй юноша был точной копией первого. Близнецы. Чего только не увидишь в мире.

— С ногой всё в порядке, — между тем ответил первый из братьев. — Кто ты?

Маг перевёл взгляд со своего собеседника на сгусток тёмно-синей Силы, по-прежнему пляшущий в согревшейся ладони.

— А зачем тебе? — и он лёгким движением перебросил Молнию в руки чернокнижнику. Брать чужое нехорошо. А уж присваивать чужую Силу — самый дурной тон.

Колдун ловко выбросил вперёд руку, и Молния, сверкнув синевой, оплавилась, утратила форму шара и стекла слезами по пальцам хозяина, исчезая насовсем.

Торой равнодушно проводил глазами сгинувшую Силу и спросил:

— Лучше скажи, чего ради вы тащитесь за мной уже битые полчаса?

Братья снова раздосадовано переглянулись. Они-то шли по следу загоняемой жертвы, самоуверенно считали себя хозяевами положения. А жертва-то, оказывается, давно почувствовала облаву и вовсе не убоялась. Мало того, даже следы запутывать не стала, напротив, безмятежно стоит теперь напротив и осмеливается задавать вопросы. Да и, если попристальнее вглядеться, такая ли уж она на самом деле жертва? Как бы охотникам и дичи не поменяться местами… Иными словами, лихие чернокнижники оконфузились так, как могли оконфузиться только не в меру самонадеянные юнцы. Торой без труда прочитал всё это по двум одинаковым лицам.

Наконец, тот из колдунов, что был сильнее, ответил:

— Мы шли не за тобой, извини. Мы ищем ведьму и ребёнка. Ты их видел?

Волшебник склонил голову к плечу, внимательно всмотрелся в тонкие, прямо-таки аристократичные черты двух одинаковых лиц и подытожил:

— В городе все спят мёртвым сном.

Близнецы вновь переглянулись, словно мысленно совещаясь между собой.

— Она не спит, — с натугой произнёс один из юношей. — Мы думали, что идём по её следу. Я даже заарканил её сознание, но потом она закрылась, и след потерялся. Пришлось воспользоваться Молнией.

Торой внутренне улыбнулся. Умные ребята. Не врут. Не хотят быть уличёнными во лжи более опытным противником. Волшебник пожал плечами:

— Не видел никакой ведьмы. Иду своей дорогой.

Тут-то Торой и поймал неосторожно брошенную мысль одного из близнецов — прикрытие у него было слабее, чем у брата. «Он нам врёт», — поделился чернокнижник с некромантом своим подозрением. И не успел мысленный посыл достигнуть второго близнеца, как Торой нахмурился:

— Обвинять мага во лжи, да ещё и мысленно советуясь со старшим — это грубость. Похоже, я зря вернул тебе твою Силу. Надо было её присвоить.

Чернокнижник вспыхнул со стыда и досады, аж веснушки просияли, а его брат сокрушённо покачал головой:

— Прости нас за бестактность, маг. Позволишь ли задать тебе вопрос?

Торой пожал плечами, мол, валяй.

Некромант спрятал окоченевшие пальцы в рукава тёплого плаща и спросил:

— Как твоё имя и куда ты держишь путь?

Чародей в ответ усмехнулся:

— Это уже два вопроса. Больше вам ничего не нужно?

— Нет. — Почтительно и виновато склонил голову проштрафившийся чернокнижник.

— Ну, тогда прощайте. — И маг, повернувшись спиной к опешившим близнецам, зашагал прочь.

— Постой! — крикнул ему в спину некромант. — Ты нам не ответил!