Кроме иноземной конкуренции торговых людей очень угнетали проездные пошлины, взыскиваемые при перевозе товаров из одной местности в другую. Хотя политические перегородки, отделявшие отдельные княжества в удельной Руси, и были уничтожены, экономические перегородки и стеснения остались. На всем пространстве государства были рассеяны внутренние таможни. Вся Русь была ими перегорожена и переделена. В этих-то таможенных пунктах и приходилось платить проездные пошлины. Воеводы и приказные люди, пользуясь этим, допускали злоупотребления. И вот правительство в 1653–1654 годах для облегчения счетов, взамен различных пошлин, постановило брать с торговых людей только одну пошлину — 10 денег с рубля, то есть 5 % стоимости товара (1 рубль = 200 денег).

Правительство царя Алексея Михайловича позаботилось и об удовлетворении нужд крестьянской массы. Крестьяне хотя и не участвовали в Земских соборах конца царствования Михаила Федоровича и начала царствования Алексея Михайловича, но зато постоянно посылали жалобы правительству на неудовлетворительный порядок взимания податей, при котором они распределялись слишком неравномерно в среде крестьянского населения. С половины XVI века подати собирались с земельных участков, или вытей, под круговой порукой крестьян, которые составляли тяглую общину. Тяглые участки, или выти, обрабатывались неодинаковым количеством крестьян: некоторые крестьянские дворы очень разрастались и потому могли полностью использовать свой участок и даже могли взять в аренду часть чужой земли; к иным тяглецам на их участки приходили вольные крестьяне, которые по договору с ними обрабатывали их землю, но сами податей не платили, такие тяглые семьи с помощью своих захребетников, подеуседков, конечно, легко могли справляться со своими повинностями; но наряду с такими тяглыми семьями были тяглецы и маломочные, которые не могли обрабатывать весь тяглый участок, это были или люди малосемейные, у которых не было достаточного числа работников, или бедные, а между тем подати они обязаны были платить со всей выти, которая была записана за ними в книгах. Следствием такого положения явилась крайняя неравномерность податного бремени. Кроме того, многие совершенно ускользали от податного обложения благодаря тому, что не брали непосредственно на себя земельных участков, а сидели «за хребтом» тяглецов (захребетники и подсуседки). Наконец, в силу круговой поруки, тяглым крестьянским общинам приходилось платить и за «выбылых» членов. И вот по настоятельным просьбам крестьянского населения правительство Алексея Михайловича приступило к новой переписи, причем в книги заносились не только земли или выти, но и количество дворов на них, почему и сами книги, в отличие от прежних «Писцовых» книг, получили название «Переписных». В два года задача составления подворной переписи была окончена. В книги внесены были все прежние тяглые крестьяне а также захребетники и подсуседки; теперь уже никто не мог ускользнуть от податного бремени. Предполагалось взять новый принцип для обложения, — не по земле, а по дворам. Одна и та же выть, если на ней было, например, 3 двора, должна была платить больше, нежели в том случае, если бы на ней был только один двор. Но ожидания тяглого населения не оправдались: правительство стало собирать по дворам только новые подати — «запросные деньги» на военные нужды, а из старых податей только «полоняничные» деньги, сбор которых был установлен в XVI веке для выкупа пленных. Все остальные налоги продолжали собирать по-прежнему с вытей и с сох. Окончательный переход к подворной подати произошел уже в царствование Федора Алексеевича.

Лишь только правительство Алексея Михайловича вышло из внутренних затруднений, лишь только покончило с последствиями прошлого, перед ним стали новые задачи. Прежде всего предстояла продолжительная и упорная борьба за Малороссию с Польшей, борьба, которая втянула Россию в борьбу со Швецией и Турцией. В связи с войной выдвинулись новые вопросы государственного хозяйства и военного устройства и, наконец, в связи с общим направлением жизни в XVII веке выдвинулся вопрос о церковных исправлениях, осложнившийся культурной борьбой вообще между традициями старины и новыми культурными влияниями.

Итак, остановимся прежде всего на внешней борьбе и рассмотрим ее внешние и внутренние последствия.

Борьба с Польшей, можно сказать, была навязана Московскому государству событиями. В начале царствования Алексей Михайлович был настроен по отношению к Польше крайне миролюбиво, так что делал даже попытки заключить с Польшей союз против крымцев, отнимавших южные области Московского и польско-литовского государств. Борьба с крымскими татарами и стоящими сзади них турками естественно сближала Московское государство с Польшей и вела их к союзу. Но в 1648 году в пределах Польши разразилось восстание малороссийских казаков и холопов под предводительством Богдана Хмельницкого за вольность и православную веру против польских панов, притеснявших народ. Богдан Хмельницкий с самого начала восстания не раз обращался с просьбой о помощи и заступничестве к Алексею Михайловичу, но московское правительство сначала очень сдержанно относилось к этим просьбам гетмана и ограничилось только дипломатическим предстательством за казаков. Но дипломатическое предстательство — вообще вещь опасная, оно произвело дурное впечатление на польское правительство: поляки усмотрели в нем намерение Москвы воспользоваться внутренним замешательством в польском государстве в своих целях. Отношения стали обостренными, а польская публицистика еще подлила масла в огонь. В Москве стали жаловаться, что в некоторых польских книгах печатаются «злые бесчестия и укоризны и хулы, чего не токмо Великим Государям Христианским помазанникам Божиим, и простому человеку слышати и терпети невозможно и помыслити страшно». Кроме этого, в Москве узнали, что польское правительство пропустило в Швецию гонца крымского хана, который хотел предложить Швеции союз против Москвы. В 1651 году московское правительство созвало Земский собор для решения вопроса о том, что делать при таких обстоятельствах. Из отрывочных данных, сохранившихся от этого собора, мы узнаем, что Земский собор не выразил особенной готовности к войне. Члены Земского собора 1651 года предложили возобновить заступничество «за гетмана Запорожского и за черкас», т. е. за малороссийских казаков; если же Польша откажется дать удовлетворение, решено было объявить ей войну. Поляки вообще часто подпадали под влияние своего чувства, и в данном случае не хотели мириться с таким вмешательством со стороны России. Однако войны все-таки на этот раз не последовало. Русские только после того вступили в борьбу с Польшей, когда Богдан Хмельницкий после мира под Белой Церковью в 1652 году обратился к Алексею Михайловичу с просьбой принять его и все войско запорожское под высокую государеву руку, заявив, что иначе он принужден будет отдаться в подданство турецкому султану. Затруднительное положение Хмельницкого осложнялось еще тем обстоятельством, что по условиям Белоцерковского трактата количество реестровых казаков сократилось в 2 раза сравнительно с количеством по условиям Зборовского трактата, то есть с 40 тысяч уменьшилось до 20 тысяч человек; между тем в борьбе участвовали не 40 и не 20 тысяч казаков, а огромное количество; может быть, сотни тысяч. Что же должно было делать с холопами и казаками, которые не были внесены в реестр? Они должны были, очевидно, возвратиться снова под ярмо помещиков, освобождения от которого искали. Это было невыполнимое требование для Хмельницкого; вот почему он, хотя и соглашался на сокращение числа реестровых казаков, но уже заранее знал, что не исполнит этого условия. Так как он потерпел поражение под Берестечком, то знал, что не в силах будет вести борьбу одними собственными силами и просил принять его с войском под высокую государеву руку. Получив такое предложение, Алексей Михайлович вновь созвал в октябре 1653 года Земский собор. Допустить Хмельницкого и казаков до подданства турецкому султану было немыслимо для Москвы ни в политическом, ни в религиозном отношении. Члены Земского собора заявили, что необходимо принять «гетмана Богдана Хмельницкого и все войско Запорожское ради спасения православной веры с городами и с землями». К такому же решению пришло еще до собора и московское правительство, которому теперь открылась перспектива отнять у Польши земли, захваченные в Смутное время. Служилые люди заявили на Земском соборе, что они «за их Государскую честь учнут с Литовским Королем биться, не щадя голов своих», а торговые люди изъявили готовность взять на себя финансовые тягости войны, Так началась продолжительная борьба Московского государства с Польшей, осложнившаяся борьбой со Швецией, война, стоившая много крови, денег и вызвавшая сильное материальное истощение страны. На первых порах война пошла очень удачно для русских; они заняли Смоленск, Могилев, Витебск, Полоцк, всю Белоруссию и даже всю Малороссию с городами: Вильно, Гродно и Ковно. Казалось, что наступил момент полного и окончательного объединения Руси. Все западнорусские земли соединились теперь под властью Москвы; а московский государь стал называться уже «царем Божией милостью» и «всея Великия Малыя и Белыя Руси Самодержцем». Но судьба на целых 150 лет задержала окончательное объединение Руси. Дело в том, что на территории Польского государства русские люди встретили шведов, которые воспользовались затруднениями поляков и заняли большую часть польской территории. Поляки, увидев двух врагов, постарались перессорить их между собой и таким образом отделаться от обоих. Литовский гетман Радзивилл сделал очень ловкий шахматный ход: он поддался нарочно шведскому королю и стал величаться «великим гетманом шведского короля и Великого княжества Литовского», утверждая этим права шведского короля на Литву. Шведы захотели реализовать эти права и начали занимать один город за другим. Царь, встревоженный таким оборотом дела, вступил в мирные переговоры с Польшей, чтобы сосредоточить свои силы в борьбе с другим противником. Летом 1656 года царь приказал войскам вступить в Ливонию, которая принадлежала Швеции. Он не опасался больше поляков, разбитых и казаками, и шведами, и московитянами, и решил воспользоваться удобным случаем, чтобы померяться своими силами со шведами и пробиться к открытому морю. Вы видите, таким образом, что первоначальная задача московского правительства сильно изменилась, усложнилась и затруднилась. Московское государство, как говорится, погналось за двумя зайцами: оно решило приобрести и Малороссию, и Балтийское побережье. Но оказалось, что силы Московского государства были недостаточны для борьбы со шведами, вообще для дальнейших успехов предприятия. Швеция ведь была тогда первым военным государством. Русские взяли шведские крепости Динабург, Кокенгаузен, заняли Дерпт, но должны были оставить осаду Риги и вернуться к прежним задачам. В это время в Малороссии обнаружилось сильное недовольство Москвой за то, что московское правительство прекратило войну с Польшей. По смерти Хмельницкого это недовольство выразилось в том, что Малороссия отказалась от московского подданства и перешла в подданство Польши, чему много содействовал преемник Богдана Хмельницкого гетман Иван Выговский. При таких условиях московскому правительству ничего не оставалось, как заключить мир со шведами, чтобы сосредоточить свои силы на борьбе за приобретение Малороссии. 21 июня 1661 года между Дерптом и Ревелем, близ Кардиса, был подписан мирный договор. По этому договору русские уступали свои завоевания в Ливонии и обязались доставить шведам 10 тысяч бочек ржи и 5 тысяч бочек жита. Заветная цель — достичь моря — не была осуществлена. Шведская экспедиция только затруднила задачу объединения Руси. Когда московское правительство, бросив войну со шведами, снова приступило к выполнению этой задачи, ему уже пришлось считаться с новыми условиями, которые сильно затруднили благоприятный исход дела. При Богдане Хмельницком казачество чрезвычайно единодушно «поволило» под власть московского царя, а теперь оно раскололось: Левобережная Украина, связанная географически с Москвой, желала присоединения к Москве, а правобережная склонялась некоторое время к Польше, а затем с гетманом Дорошенко во главе перешла в подданство турецкому султану. Кроме политических причин — недовольства Москвой за то, что она не охраняла Малороссию от поляков, — казаки были недовольны также и тем, что они под властью московского царя не получили тех вольностей, к которым стремились и которые были гарантированы им в прежних договорах с Москвой. Московскому государству приходилось теперь вступать в борьбу с новым врагом, перед которым все трепетали в Европе — с турками, и приходилось вступать в борьбу в такое время, когда оно было утомлено и истощено войнами с Польшей и Швецией. Это побудило московское правительство искать мира с поляками, тем более, что и сами поляки не прочь были помириться вследствие надвигавшейся турецкой грозы. В селе Андрусове (недалеко от Смоленска) начались мирные переговоры России с Польшей, которые закончились перемирием на тринадцать с половиной лет (1667 год). Царь должен был уступить Польше все свои завоевания в Ливонии, Литве и Белоруссии, но удержал за собою Смоленск и Северскую землю как древние московские владения, отпавшие от Москвы в Смутное время. Правобережная Украина отходила к Польше, за исключением Киева, который был уступлен поляками на 2 года, но остался за Москвой навсегда. Поветы Стародубский и Черниговский и левобережная Украина отошли к Московскому государству. Казакам строго было запрещено выходить на Черное море и нарушать мир с турками. Опасность турецкого нашествия на время помирила врагов. Впрочем, борьба за Малороссию не кончилась. Война с поляками продолжалась до 1680 года, когда заключено было перемирие. Эта борьба не внесла ничего нового в территориальное расширение Московского государства. Вы видите, что намеченная первоначально цель была оставлена только временно, так как московское правительство отклонилось от нее в сторону.