Мало-помалу славяне размножились, им стало тесно жить у себя на прародине, и тогда началось расселение их по равнине. Этому содействовало и великое передвижение народов, начавшееся в то время. Вторжение тюркских кочевых орд в IV, V и начале VI века смело население наших степей, оседлое и полуоседлое. Степи запустели. Кочевники удалились в Приднепровье и в низовья Волги. Но природа не терпит пустоты, и лишь только наши степные пространства освободились, как туда хлынули потоки населения из Прикарпатья, с Припяти и Березины. Скучившиеся на юге массы славянства расползлись по степным рекам, под защитой лесов проходили они и в лесные области, раздвигая литовские и финские племена и оттесняя их в дебри, отчасти истребляя, отчасти ассимилируя. Но и в лесных областях они селились именно по рекам, в речной поросли, где можно было обзаводиться разными промыслами: тут можно было найти дичь, разводить пчел, ловить рыбу. Таким образом леса служили естественной защитой и заключали в себе громадные богатства. В лесных областях, среди дебрей и топей, реки служили естественными и удобными путями сообщения, по которым летом поселения удобно внедрялись в лесную чащу. Кроме того, около рек всегда лежали луговые пространства, а мелкую приречную поросль легко было расчистить под пашню. Наши славяне уже на прародине стали земледельцами, и вопрос о нивах, о посеве ставился ими всегда. В начале VI и VII веков они заняли пространства по Южному Бугу, Днепру, Дону, Западной Двине, Днестру, Оке, Волге и по озеру Ильмень. Расселение славян произвело переворот в их экономическом быту и общественной организации. До расселения по равнине среди них определенно господствовала родоплеменная организация. Основной клеточкой этой организации был род, то есть разросшаяся из нескольких поколений семья. Роды соединились потом в братства, а братства — в племена. Организация эта уцелела в форме исторического пережитка у боснийских и герцеговинских сербов и у черногорцев. Остатки этих институтов и учреждений дают повод с уверенностью утверждать, что эта форма родоплеменной организации была общеславянской. Когда славянское расселение разбило основную ячейку, когда прежние племенные связи неминуемо должны были разрушиться, сложился более или менее устойчивый родовой строй. Родственные связи оказались более устойчивыми, нежели племенные, да и обстоятельства и условия жизни не позволяли селиться слишком дробно. Не было еще прочной государственной организации, поэтому родичи в силу необходимости и по инстинкту самосохранения должны были селиться вместе для общей защиты от внешних врагов. Что родовой быт сохранялся еще долгое время после расселения славян по русской равнине, свидетельствует и обычай родовой кровной мести, которая была отменена только при сыновьях Ярослава Мудрого. Мало-помалу, однако, вследствие расселения родственные роды смешались, перетасовались и образовали группы поселений, члены которых были уже связаны только узами соседства; даже группы родственных родов соединялись с иноплеменными, и организация стала исключительно территориальной. Этот процесс не везде протекал одинаково быстро и успешно. Наибольшей успешностью отличался он в бассейне озера Ильмень и по великому водному пути «из варяг в греки». Тут возникали крупные поселки, в которых были представлены различные роды и племена. Эти пункты были рынками для местного населения. Между ними и торговыми городами завязывались уже не родственные, а чисто политические связи. Мелкие поселки стали жить заодно с городами, в которых имели общее вече, заодно оборонялись от общих внешних врагов. Так возникла первая у нас политическая форма — городовая волость. Таких волостей возникло тогда несколько: Киевская, Черниговская, Переяславская, Смоленская, Полоцкая, Новгородская. Наряду с этим кое-где в стороне от великого водного пути уцелела и прежняя племенная организация. Остатки ее, например, находим у вятичей, у радимичей и древлян. Резюмируя все изложенное, мы должны сказать, что славяне, размножившись, двинулись из своей прародины, заняли южные степи и расселились по главным рекам русской равнины, а так как этот процесс расселения совершался не везде с одинаковой быстротой и успешностью, то и получилась такая дробность и несходство в общественной организации по местам.

Когда туземцы, сначала покоренные и раздробленные, освоились с новыми пришельцами, они вскоре сами стали нападать и завоевывать. С юго-востока двинулись хазары, кочевые орды смешанного состава, но главным образом тюркского племени. Они заняли низовья Волги и Дона и открыли оживленную торговлю. С севера надвигались нормандские конунги со своими дружинами. Этих новых пришельцев называли варягами. Хазары сжились со славянами, покорили некоторые их племена и удовольствовались скромной данью, которую они брали со славян. Завязались деятельные торговые сношения с хазарами. Предметами обмена были мед, воск и невольники. Пришельцы с севера разбрелись по городам и занялись сбором и отправкой в Грецию сырых продуктов. Удалые витязи-мореходы превратились таким образом в мирных купцов, которых нанимали для сбора дани «мира деля», то есть ради мира (и сама дань называлась тогда «мира») и для защиты. Норманны являлись господствующим элементом и в политическом, и в экономическом отношении. Они были деятельными экспортерами сырья и составляли вооруженную силу на Западе. От них и восточные славяне стали называться Русью, Будучи в постоянном общении со славянскими народностями, норманны и сами стали славянами. Слияние это подтверждается тем фактом, что норманны из дружины Игоря клялись Перуном, а Перун был богом славянским, а не нормандским.

С IX века новые кочевые орды прорывают хазарскую плотину. Южные степи опустошают сначала венгры, за ними печенеги, в X веке турки, в XI веке — половцы. Восточные славяне отодвигаются на север. До того же времени они жили по северным берегам Черного и Азовского морей, к северу от Азовского моря, по обе стороны реки Дон; теперь они вынуждены были покинуть низовья Днепра, Волги и Дона. Многие из них были истреблены, остальные почувствовали острую потребность в объединении для борьбы со степными кочевниками. Ранее других эту нужду в объединении почувствовали большие торговые города, так как пресеклось морское торговое движение, и вот тогда городовые волости начали соединяться под военным прикрытием Киева, одни добровольно, Другие — «примученные» киевским князем — конунгом.

Таков был ход русской истории до X века. Сначала союз славян отличался крепостью и преуспевал в этом направлении. Киевский князь подчинил себе других князей и держал их у себя под рукой, покорял остальных князей или вовсе изгонял их из областей. Он набрал себе дружину, отчасти из варягов, отчасти из туземных элементов, и с ее помощью, с помощью своих княжих мужей держал в повиновении население в покоренных охраняемых областях. Власть князя сделала успехи за это время. Прежде князь занимал подчиненное положение, играл роль предводителя войска, распорядительная же власть принадлежала местному вечу. С объединением городовых областей под своей властью князь стал вне городского общества, над ним — из наемного сторожа сделался правителем и хозяином области, распорядителем ее судеб, стал смотреть на нее как на свою вотчину, как на личное достояние, стал собирать подати и водить в поход ополчение. Распространение христианства с его высокими воззрениями на княжеский сан закрепило и усилило этот порядок, но не создало прочной долговечной государственной организации. Само возвышение власти не шло параллельно с успехами осознания ею своего государственного значения, что создало опасность для государственного единства. Киевский князь применяет к своем княжеству приемы пользования частным имуществом: дробит власть, раздает волости детям и внукам; так появляется много князей, но все они осознают, что они — «единого деда внуки», поэтому они поддерживают между собой единение, повинуются старшему в роде, меняются волостями в зависимости от порядка старшинства; однако идеальным стремлениям князей не удалось возобладать над реальными эгоистическими побуждениями. Князья много и часто ссорились: в XI, XII и XIII веках шли непрерывно княжеские усобицы. Государственное единство распалось. От власти великого князя, старшего на Руси, осталась только тень. Младшие князья не слушались старшего и не почитали. В XII веке русское государство распадается на ряд «земель», одни из этих «земель» появляются еще до образования великого княжества Киевского, другие — уже при киевском князе, как земли Переяславская, Черниговская, Суздальская, Новгородская, Витебская, Волынская, Галицкая, Муромская и Рязанская. Князья стали держаться особняком, лишь о порядке и благе внутри своего только княжества «промышлять и радеть» и действовать только в союзе с немногими соседями, а не сообща, не всей землей. В эту пору приобрели особое значение веча главных городов, за которыми стояли пригороды. На вечах пользовались влиянием члены княжеской дружины, осевшие на местах и положившие основание влиятельному земскому классу, превратившись из перехожих дружинников в землевладельцев. Мало-помалу с размножением князей, что послужило естественной причиной их обеднения, князья уже не были в состоянии содержать свою дружину на всем готовом у себя на княжеском дворе, и принуждены были искать для нее иных средств к жизни: князья начинают тогда раздавать в пользование дружинникам земли с домашним скотом и челядью. Прежние перехожие дружинники благодаря этому оказались тесно связаны с князем. Они стали теперь местными обывателями, прочно усевшись на одном месте. Таким образом, тут уже не князь, явившийся со стороны, примкнул к обществу, а общество сгруппировалось вокруг князя.