Многие удельные княжества походили на частные владения не только по размерам, но и по всему внутреннему порядку и строю, а с другой стороны и одновременно с этим, вотчины бояр и церковных учреждений стали походить на княжества. Раз суд и управление не стали давать уже много доходов князьям, они перестали дорожить этим правом и стали жаловать частным землевладельцам право судить и рядить в своих владениях и облагать данью население своих земель. Землевладельцы хлопотали о получении грамот, которые освобождали их земли от подсудности князю; особенно охотно такие грамоты давались тем землевладельцам, которые устраивались вновь, занимали пустые земли, с которых князья все равно не получали никаких доходов и которые они, следовательно, не жалели отдать. Выходило, таким образом, что владельцы имений, снабженные правом дани и суда были похожи на князей. Значит, князья стали походить на вотчинников, а вотчинники — на князей. При таких условиях затмевалось представление о князе как о государе, как о политическом властителе, князь стал рассматриваться как владелец земель, которые он непосредственно эксплуатировал в свою пользу; вместе с тем и подчинение князю в глазах населения приобретало договорный характер: люди, жившие на землях князя, стали считать, что сидят на них добровольно, подобно тому, как на землях церковных и частновладельческих. Служилые люди стали переходить свободно с княжеских земель на земли частных владельцев и на земли монастырские или, как говорили тогда, стали «закладываться за бояр и за монастыри». Свободно переходили и крестьяне. Князья, конечно, не могли быть равнодушны к этому, так как им было важно обеспечить за собой необходимый контингент слуг; к тому же требовалось платить обременительный «выход» в Орду; поэтому князья боролись с правом отъезда служилых людей и со свободой перехода крестьян, уговариваясь друг с другом не принимать людей, записанных в писцовые книги в той или другой местности, и не пускать своих людей на земли бояр и духовенства. Но на землях князей жили и те элементы населения, которые изначально считали себя слугами вольными: бояре и дети боярские, которым прямо запретить переход было нельзя, почему князья всегда оговариваются в своих договорных грамотах: «а бояром и слугом межи нас вольным воля».

Все эти отношения объединяются в одном порядке явлений: господствовавший у нас в XIII, XIV и XV веках общественно-политический строй близко подходит к западноевропейскому феодализму. У нас мы находим те же элементарные черты, которые характеризуют феодальную систему: во-первых, и у нас замечается дробление власти не только между князьями, но и между князьями и частными землевладельцами, а также между князьями и церковными учреждениями; во-вторых, и у нас было соединение политических прав с землевладением, и в-третьих, у нас также существовала система частного подданства, вассальных отношений. Значит, самые главные признаки феодализма у нас были налицо. Вся разница заключается в том, что у нас они не развились в стройную систему социально-политических отношений. У нас не сложился феодальный «coutume[1]», действия которого в истории Западной Европы сказались, например, в устройстве Иерусалимского королевства. У нас господствующие общественные отношения не вылились в прочную юридическую форму: ленные учреждения у нас были в эмбриональном, зачаточном состоянии; однако можно сказать, что и Русь все-таки прошла ту фазу исторического развития, которую проходили все народы Европы. Это является необходимым и естественным ходом истории. Феодальному порядку отношений положило конец возвышение Москвы и объединение вокруг нее удельных княжеств. На этом факте мы теперь и остановимся и попытаемся осветить причины, которые создали это возвышение Москвы.

Московское княжество во второй половине XIII века было одним из самых мелких княжеств, почему и досталось одному из младших сыновей Александра Невского. В последующее время в распределении власти над княжеством наблюдается градация, обычный порядок владения по старшинству, в течение более чем 50 лет, пока один из московских князей не получил от хана ярлык на великое княжение. За это время Москва успела возвыситься и окрепнуть. Что же произошло за эти годы и каковы причины такого быстрого усиления? В ряду причин на первое место, конечно, нужно поставить выгодное географическое положение в середине северо-восточной Руси, на дороге между Киевской землей с одной стороны и Владимирской и Суздальской — с другой. Это главная, если не единственная причина быстрого роста Московского княжества. Во второй половине XIII века в Киевской Руси шла страшная усобица между сыновьями Александра Невского Дмитрием Переяславским и Андреем Городецким. Князья приводили на русскую землю татар, которым было все равно, кому помогать и служить, лишь бы представлялась возможность пограбить и обогатиться за чужой счет. Из-за этого население уходило из Киевской Руси туда, где было безопаснее: на верховья Волги и в бассейн реки Москвы. Тогда это был глухой лесистый край, но зато он был безопасен в смысле татарских нападений. В результате Киевская земля запустела; был упразднен ряд княжеств в бассейне Клязьмы и по Волге; зато появляются новые в бассейне реки Москвы и верхней Волги. Особенно видное место между ними занимают два: Тверское и Московское. Некоторое время между ними происходит соперничество, завязывается борьба за первенство и главенство над остальными землями. Одержало верх княжество Московское. Московский князь воспользовался критическим моментом, когда тверской князь Александр Михайлович не только не смог удержать население от бунта против татар, от избиения татарских баскаков, пришедших для сбора дани, но и сам стал во главе движения. Баскаков заперли в деревянные срубы и сожгли. Тогда хан предпринял большой поход на Тверь, в котором приняли участие и русские князья. После понесенного удара, после разорения от русско-татарского ополчения Тверь уже более не могла оправиться. Тогда Москва осталась без соперников и утвердила свое господство в северо-восточной Руси. У московских князей было много и денег, и войска; они и начинают, благодаря этому, «примышлять» разными способами чужие земли и расширять свои владения. Иногда они просто отнимали уделы у более слабых князей. Так, в 1301 году князь Даниил Александрович Московский напал на рязанского князя Константина и захватил у него Коломну, а в 1303 году Юрий Данилович захватил у смоленского князя Можайск. Кроме того, много княжеских владений было выкинуто на рынок с возрастающим обеднением князей и населения от татарских погромов, вследствие чего князья стали несостоятельными плательщиками «выхода»; в особенности это резко сказалось в потомстве Константина Всеволодовича Рязанского. Известно, что когда частное лицо оказывается не в состоянии платить необходимые налоги, оно продает свое имущество. Так поступали и князья со своими княжествами: они продавали свои владения по частям или целиком, а сами поступали в разряд слуг московского князя, что в политическом отношении было спокойнее, нежели положение владетельных князей. Бывало иногда и иначе: уделы несостоятельных плательщиков хан передавал московскому князю, который всегда платил исправно. Так были переданы княжества Суздальско-Нижегородское, Муром, Таруса, Мещера; все это — одновременные присоединения.

Московские князья все родились и воспитывались в этой атмосфере стяжательства и соперничества, все выросли в одинаковой обстановке, потому все они была похожи друг на друга, как две капли воды, и в политике все шли по одному пути.

Успеху Москвы много содействовала «дружная» работа московского боярства. Московские князья и бояре были дружными сотрудниками. Чем более росли владения московского князя, тем выгоднее было у него служить. Бояре других княжеств, видя, как хорошо живется у московского князя, сами переходили на его земли, чтобы радеть о его интересах. Духовенство тоже стало содействовать торжеству московского князя. Оно желало видеть на Руси единого государя, подобно царю греческому, желало объединения Руси и в церковной организации, вот почему духовенство деятельно помогало всем московским князьям стремиться к объединению власти.