– Ну, допустим, – сказал Дементьев. – А тебе зачем?

– Квартиру одну, возможно, придется вскрывать.

– А ордер есть?

– Нет.

– Здорово. Проникновение со взломом. Статья сто пятьдесят восемь.

– Пошли. Машина ждет.

– Машина‑то зачем? Вещи вывозить?

– Тело, может быть, придется везти.

– Какае тело? Чье?

– Одного моего друга, – сухо сказал Воронин.

– Ну, так бы сразу и сказал. – Дементьев посерьезнел. – Дружба – это святое.

Машина стояла прямо напротив входа, мотор урчал на холостых оборотах, и молчаливый шофер Толик сидел за рулем. Воронин сел впереди; Дементьев – сзади. Воронин назвал водителю адрес – Толик кивнул. Поехали.

Дементьев вдруг наклонился вперед, к Воронину, и громко спросил:

– Слыхал, брагинская братва норских крепко прищучила?

– Слыхал, со старательным равнодушием ответил Воронин. Про поединок Конана‑Варвара и Конана‑Разрушителя ему рассказал Ерофеев, у которого были ученики как среди брагинских, так и среди норских.

– Говорят, будто брагинский бригадир самолично норскому башку развалил, как арбуз, – сообщил Дементьев.

Воронин только пожал плечами и тему не поддержал. Дементьев – неплохой мужик, только намертво укорененный в обыденности. И, к сожалению, он не читал книг.

Опер опять наклонился к уху Воронина и спросил:

– Как думаешь, найдем мы того гада, который Сашку Белова убил?

– Нет, – коротко ответил Воронин.

– Вот и я так думаю, – сказал Дементьев. – А жаль, черт возьми! Я бы лично тому гаду кишки выпустил…

У Воронина было что сказать по этому поводу, но он промолчал.

Милицейский уазик подъехал к дому 63 по улице Володарского. Воронин еще на ходу открыл дверцу и выскочил из машины, едва та остановилась. Дементьев тоже вылез из машины, посмотрел по сторонам и осведомился:

– А твой друг – не тот ли самый парень, которого Копаев недавно на задушевную беседу вызывал?

– Тот самый, – подтвердил Воронин догадку опера.

– Дела‑а, – протянул Дементьев. – Так что же, боишься, что твой друг настолько впечатлительный, что руки на себя наложил после одного разговора с Копаевым?

– Что?! – изумился Воронин; подобная мысль даже не приходила ему в голову. – Нет. – Но тут он вспомнил какоеу Егора было лицо, когда Ёсицунэ вспарывал себе живот, и он сказал: – Не знаю.

Дементьев посмотрел на него как‑то странно, но от замечаний воздержался.

– Сюда, – сказал Воронин, указывая на дверь второго подъезда. – Двадцать вторая квартира, пятый этаж, – и сам пошел первым.

Прежде чем допустить к замку ловкого опера, Воронин позвонил в дверь. Он давил на кнопку звонка, наверное, целую минуту, но никто ему так и не открыл.

– Дай‑ка я, – сказал Дементьев. Отодвинув Воронина в сторону, он присел на корточки, и, сощурив левый глаз, заглянул в замочную скважину.

– Хороший замок, – сказал он одобрительно, распрямляясь и засовывая руку в карман. – Простой, как репа, но надежный.

Однако этот надежный замок Дементьев открыл меньше чем за полминуты какой‑то металлической загогулиной.

– Делов‑то на козью ногу.

Воронин торопливо и нервно повернул дверную ручку и проскользнул в квартиру Егора.

Никого не было в комнате: постель смята и неубрана, на столе – несколько разноформатных чистых листков бумаги, пузырек с черной тушью и тонкое чертежное перо. Никого не было в туалете, в ванной – а Воронин, признаться честно, после высказанного Дементьевым предположения, боялся найти Егора с распоротыми венами, плавающим в остывшей, подкрашенной кровью воде. Никого не было на тесной малогабаритной кухоньке, только старый низкорослый холодильник Смоленск подавал слабые признаки жизни – гудел и трясся, как припадочный. Никого не было во всей квартире: ни хозяина, ни гостя, ни, слава богу, трупов.

Из прихожей донесся непонятный шум, там происходила какая‑то возня – кажется кто‑то угодил в цепкие лапы опера Дементьева. Воронин поспешил на звуки и увидел щуплого светловолосого парнишку лет двадцати, который слабо, но упрямо трепыхался под тяжелой дланью милиционера. Парнишка был Воронину смутно знаком, капитан видел его однажды вместе с Егором, но имени не помнил, поэтому сказал просто:

– Привет, – и сделал Дементьеву знак, чтобы тот отпустил пацана.

– Ну, привет, – хмуро сказал парнишка, как‑то брезгливо дернул левым плечом и отодвинулся подальше от Дементьева.

– Ты к Егору пришел? – спросил Воронин, пристально наблюдая за выражением лица друга Егора Как‑там‑его‑зовут.

– Ну не к вам же, – хамовато ответил друг.

Дементьев усмехнулся и покачал головой. Его выражение лица Воронин прочитал, как открытую книгу: Была б моя воля – поучил бы я тебя, как со старшими правильно разговаривать…

– Егор куда‑то пропал, – доверительно сообщил Воронин парнишке. – Ты не знаешь, где он может быть?

Ответ парнишки был все таким же резким:

– Понятия не имею.

Дементьев вздохнул, и на всякий случай заложил руки за спину. Видно, он едва удерживался, чтобы не отвесить пацану подзатыльник.

– Если увидишь его – передай, чтобы он мне позвонил, а еще лучше, чтобы в гости зашел. Скажи, мол, Воронин тебя ищет.

– Ладно, скажу.

Воронин ясно видел, что ни он сам, ни Дементьев (особенно – опер, который по уставу был облачен в мундир) симпатии у друга Егора не вызывают, и откровенничать с ними он не станет. Но в то же время Воронин не сомневался, что если этот парнишка Егора встретит, то обязательно все‑все ему расскажет. А Воронину именно это и было нужно.

Правда вот Воронин не был уверен, что этот друг Егора встретит. Совсем не был уверен. Должно быть, принц Корвин чувствовал нечто странное…

4

С самого утра Воронин испытывал смутное беспокойство и никак не мог понять: по какому поводу? А оно, это беспокойство, такое неясное, но очень настырное, все время сидело где‑то на краешке сознания, болтало ножками, дразнилось и отвлекало от работы. Воронин, пока писал отчет, несколько раз сбился. Пришлось пощелкать мышью, выправляя ошибки, – текстовый редактор штука хорошая, но до чисел ему вообще никакого дела нет.

– Сейчас я буду печатать, – объявил Воронин специально для своего коллеги Протасова.

Протасов ковырялся в старом радиоприемнике Вега, который ему, как общепризнанному мастеру по починке любой бытовой техники, принес кто‑то из милиционеров. После предупреждения Воронина Протасов отложил паяльник и радиоприемник в сторону, взял со стола пачку Примы и дешевую китайскую зажигалку и вышел на лестницу покурить. Протасов ненавидел принтер; точнее, не сам принтер, а тот звук, который устройство издавало во время печатания. Принтер был матричный и во время работы верещал, словно недорезанный поросенок. То ли дело струйный принтер, – неоднократно высказывался Протасов. – Или, еще лучше, лазерный, такой, как у начальника стоит. Тихо работают, интеллигентно, не то что эта стерва визгливая.

Воронину вопли принтера большого неудобства не причиняли, тем более, что он полагал курение гораздо более вредным для здоровья процессом. Он откинулся на спинку стула, задрал голову к потолку, нашел среди трещинок в побелке гексаграмму гуань и задумался о причинах мучившего его беспокойства. Перебирая мысленные каталоги дел выполненных и невыполненных, а также логи событий нынешнего дня, Воронин припомнил и утреннее явление Егора Трубникова.

Странный был визит. Зачем Егор приходил – непонятно. Вообще, он был как будто слегка не в себе… Не в этом ли причина беспокойства? Да, наверное, в этом. Похоже, вот оно – та самя заноза, что не давала покоя с самого утра. Егор Трубников. Что‑то с ним не так. Что‑то случилось с Егором. Надо ему позвонить…