Я выживал, существовал на последних ресурсах своего тела и духа, хотя имел возможность потратиться на еду, еще одну пару штанов и тому подобные излишества. Вообще, состояние выживания весьма полезно для человека. Только мобилизовав возможности до предела можно добиться ощутимых результатов. Только в кровавом поту человек узнает, на что он способен. Только выскребая последние копейки, человек чувствует цену казалось бы обычным вещам. Становится сильнее, выше над собой. Нет противника опаснее того, кому нечего терять.

   Новый паровой двигатель работал отлично. Сперва я поставил его лишь на одной из фабрик, а затем и на остальных. Все кадры я проверил лично: мне были нужны лишь высококвалифицированные работники, знающие машинную технику или по крайней мере готовые и способные учиться. Жалованье тоже пришлось поднять, но империя Дули могла себе это позволить.

  Сам же хозяин продолжал кутить. Особенно он любил казино, куда являлся в сопровождении вызывающе одетых девиц и с присущей ему помпезностью заказывал всем присутствовавшим шампанского. Его золотой котелок притягивал толпы попрошаек всевозможных мастей: от простых, в лохмотьях, до весьма богатых, мечтающих поживиться еще больше за чужой счет".

  Сбивчивые удары в окно отвлекли Айвори. У стекла мелькнул лишь крупный мотылек, но по спине и ногам фабриканта уже успели пробежать тысячи мурашек. Айвори поджал губы, некоторое время наблюдая, как раз за разом мохнатое тельце наталкивалось на прозрачную преграду, и с тусклых крыльев осыпалась серая пыльца.

   Немного подождав, Айвори открыл створку окна. Мотылек залетел внутрь, и на душе стало немного спокойнее. Нужно завести собаку, подумал фабрикант. Или кошку. Но быстро отбросил посетившую его идею и продолжил писать.

  Вскоре мотылек опалил крылья о пламя свечи и рухнул на стол.

  В тот день мадам Лейла не ждала клиентов. Ее салон с говорящей вывеской "Приворот" и в обычные дни редко кто посещал: стоял он на северной площади Кумкура, вдали от побережья и мест прогулок богачей. А после праздника Зимнего Солнцестояния у людей оставались сущие гроши, слишком малые, чтобы тратить их на зелья и заговоры.

  Поэтому в то утро мадам Лейла позволила себе раскинуться в кресле и неспешно щипать отросшие волоски из бородавки над губой. Даже бородавка у нее была настоящей, а не наскоро приклеенной, как у проходимки Эше, которая устроилась через дорогу и сманивала клиентов низкими ценами. Мадам Лейла была жрицей древней Богини, многогрудая фигурка которой стояла за занавеской в углу салона. Имени Богини уже не помнил никто, но именно она даровала Лейле силы стать Самой Мадам Лейлой, могущественной и всевидящей ведуньей. Пускай и с мизерным месячным доходом.

  Но не успела мадам Лейла приладить щипчики к жесткому пеньку волоска и ухватить его как следует, как колокольчики на двери зазвенели, и на пороге возник хорошо одетый мужчина средних лет. Его моложавое, чисто выбритое лицо блестело ровным светло-кофейным тоном, как у всех коренных жителей Южного Содружества, черные с проседью волосы зализаны набок, а жилистое тело даже в костюме походило на сжатую до отказа пружину.

  Мужчина обвел убранство комнатушки взглядом, красноречиво говорящим о полном отвращении. Вдобавок он сморщил нос, словно от страшной вони. Мадам Лейла терпеть не могла подобных типов.

  - Мне нужен... амулет,- проговорил он, неприязненно уставившись на сушеную голову обезьяны, висевшую на веревочке у двери.

  - Амулет? - скорее по инерции переспросила мадам Лейла.

  - Это же так у вас называется? Защита от...- он неопределенно развел руками, словно подбирая слова,- всяких сил.

  - Каких именно сил?

  - Откуда мне знать, каких?! Злых каких-нибудь!

  - Но для создания амулета мне необходимо знать, от чего строить защиту. Разные материалы и травы обладают разными способностями, и...

  Мужчина перебил ее с категоричностью человека, привыкшего получать свое немедленно и без возражений.

  - Дайте мне то, что помогает от всего. Если не можете, я пойду к другой гадалке.

  Мадам Лейла хотела величественно поправить его, все-таки она была не какой-то там гадалкой, а потомственной колдуньей и жрицей, но отпустить клиента к темнокожей мошеннице через дорогу она никак не могла. Потому она лишь кротко улыбнулась и указала мужчине на стул напротив себя.

  - Присядьте.

  Мужчина нехотя сел и принялся с подозрением следить, как колдунья расчищает стол. Но мадам Лейла раскусывала и не таких.

  - Дайте мне ваши руки.

  Она должна же была выяснить хоть что-нибудь о посетившем ее мужчине. Если клиента донимали проделки брошенной любовницы или жены, с таким пустяком мадам Лейла справится на раз-два. Если же то была работа профессионала, придется повозиться, но она одолеет и это. В ее послужном списке не висело ни одного безнадежного случая, от которого она бы отказалась. Мадам Лейла была профессионалом своего дела и гордилась этим.

  Горячие сухие ладони мужчины коснулись ее пальцев, и мадам Лейла закрыла глаза.

  Ее опутала тьма.

  А затем она почувствовала еще что-то. Темное, тяжелое, заряженное столь сильной энергией, что кончики пальцев закололо от пробежавших по ним искр.

  И тень человека в цилиндре, какой носили на северных равнинах. Он беспрестанно щелкал пальцами; щелчок выходил звонкий и хлесткий в царившей кругом тьме. Пахло гнилью. Опавшими листьями в раскисшей осенней грязи. И волчьей шкурой.

  Мадам Лейла вскинула голову и жадно заглотнула воздух, подобно ныряльщику, долгое время пробывшему под водой.

  - Уйдите, прошу,- хрипло произнесла она с дрожью ужаса.

  Нужная вещица отыскалась на дне ящика стола. Колдунья торопливо сунула в ладонь мужчины амулет и отступила за баррикаду стола. Отголосок испытанного ею ужаса она увидела и в его испещренных красными нитями глазах, но поделать ничего не могла. И она сомневалась, что амулет вообще был способен его защитить.

  - Уходите.

  Молча швырнув пару золотых монет на стол, мужчина вышел из салона. К глубокому облегчению колдуньи, черные нити неведомой магии последовали за ним, извиваясь и клубясь, подобно дыму.

  Лишь спустя некоторое время мадам Лейла позволила себе рухнуть обратно в кресло и расслабиться. Но настроение щипать волоски у нее пропало напрочь. Как и всякий раз, когда она видела приговоренных к смерти людей.

  "Когда Дули взял первый заем, для него все выглядело безобидно. Заработаю позже и отдам, отмахивался он позже. Я предупреждал его об опасности, просил остановиться, но, каюсь, был недостаточно настойчив в своих уговорах. Этот человек не подходил на роль хозяина моего детища, он все равно спустил бы все до последней монеты.

  Прибыль от производства я пускал обратно в дело, совершенствуя оборудование, обновляя здания, расширяясь и открывая новые цеха. Дули же я подсовывал другие отчеты с более скромными данными, согласно которым вырученных денег едва хватало на покрытие придуманных мною затрат и долгов. К сожалению для Дули, он был слишком ограничен и ленив, чтобы проверять суммы самому. Вздыхая, он снова и снова подписывал нужные мне бумаги, после чего занимал очередную сумму и спускал ее на развлечения.

  Думаю, причина его падения была в незнании той ямы, куда он скатывался. Если бы он хотя бы отдаленно представлял себе прелести бедности, Дули перестал бы играть навсегда.

  Но Дули не знал и вскоре зашел в тупик. Выбора у него не оставалось. Кредиторы осаждали, запугивали. Как-то раз они даже разбили стекло его особняка и устроили небольшой пожар. И именно тогда появился я со своими накоплениями. Почти все деньги, которые Дули получил за фабрики и особняк, ушли на погашение карточных долгов, а я стал счастливым обладателем разваливающейся империи".

  Айвори моргнул в попытке отогнать навалившийся сон. Затем отложил исписанный лист в сторону и продолжил уже на чистом. Что-то снова назойливо шелестело и скреблось внизу, на первом этаже.