-- Мой подопечный, господин Могилко, очень скромный и порядочный человек. Семейный, жена и дети живут в Золотой Долине, сам уже некоторое время работает в Петрополисе. Но в последнее время он сам не свой. Бледный, исхудавший, с мешками под глазами.

  Нори умолкла. Ее щеки залились румянцем.

  -- И что случилось?-- подбодрил девушку Лис, вытирая полотенцем остатки пены с недобритой щетины.

  -- Каждую ночь к нему является полуголая женщина.

  Нори уставилась на охотника и была явно разочарована, не заметив удивления на его лице.

  -- И? Она делает что-то особенное?

  Румянец девушки стал пунцовым.

  -- То, что делают мужчины и женщины в постели... Ну, вы понимаете.

  -- Что же в этом странного?-- Лис откинулся на спинку кресла, чувствуя смутное разочарование. Похоже, она просто ревновала, что для крестной феи было недопустимо.

  -- Понимаете... Эта женщина ходит сквозь стены.

  Сердце Лиса забилось быстрее, как у ищейки, почуявшей след.

  -- Является из сумрака, после полуночи, когда господин Могилко отходит ко сну. Черная, с крыльями за спиной. Садится ему на грудь и давит, давит, пока он не начнет задыхаться. А после исчезает.-- Она помолчала, запрокинула голову и уставилась прямо в глаза-пуговицы лося.-- И ему это нравится.

  -- И как же ты об этом узнала? Неужто Могилко сам тебе рассказал во всех подробностях?

  -- Нет,-- девушка зарделась еще больше.-- Подслушала, как он говорит сам с собой в ванной.

  -- Галлюцинации? Фантазии? Кошмары?

  -- Исключено,-- Нори мотнула головой.-- И господин Могилко вообще... не склонен к постельным излишествам. Не то чтобы он боялся женщин, просто не очень страстный мужчина.-- Она протянула Лису толстую папку, содержимое которой они собирали по коридору несколько минут тому назад.-- Вот, смотрите дело.

  -- Изучение бумажек нам вряд ли поможет.-- Поднявшись, Лис сорвал с вешалки куртку. Часы на стене показывали половину двенадцатого.-- Где он живет?

  Часы на башне городской ратуши пробили полночь. Их удары разнеслись далеко в промерзлом зимнем воздухе над Петрополисом. Узкие лабиринты улиц пустовали, и лишь двое быстро шагали по обледенелой мостовой.

  Закутанная в пальто Нори еле поспевала за гигантскими шагами Лиса. Она оскользнулась на камнях и, едва удержав равновесие, нагнала несущегося вперед охотника. Краем глаза он вновь поймал ее заинтересованный взгляд и отвернулся.

  Девушка уже не в первый раз косилась на здоровую саблю, лежащую на его бедре, но не спрашивала ничего. Лис же ничего и не пояснял, продолжая упрямо шагать вперед. По собственному опыту он знал: с демоническими женщинами разных сортов больше помогали ножи и мечи, чем пули и порох. Без головы еще никто не сумел продолжить творить зло.

  Также его опыт подсказывал, что чувствительным дамам лучше было не знать о предстоящем кровавом зрелище,-- слезы и ужас срывали не один прекрасный план.

  -- Я не уверена, что это -- "розовая фея".-- Нори тронула его рукав, знакомая пелена страха застыла в ее глазах.-- Может, существо из Брюхвальда...

  -- Существа из Брюхвальда немногим лучше "розовой феи". Поверь, господин Могилко сильно обрадуется нашему появлению.

  Господин Могилко снял пенсне. Протер стекла мягкой замшевой тряпицей и положил на книжную полку между томами "Всемирной Истории" Уша Помнящего. Расстегнул ремень, спустил брюки, обнажив синеватые, с острыми коленками ноги. Сложил одежду на стуле и забрался меж прохладных простыней, вдыхая доносящийся с улицы влажный воздух.

  Господин Могилко отправился в кровать, ожидая погружения в царство сна и покоя. Однако на душе было далеко не спокойно. Смесь ужаса, усталости и томного ожидания мутным озером плескалась в его груди.

  Не успел он закрыть глаза, как по телу разлилась тягучая слабость. Ее вязкие волны захлестнули даже мысли, превратив их размеренный ход в бессвязное топтание на месте. Перед мысленным взором замелькали цветные картинки из ушедшего дня, складываясь в лишенную смысла цепочку. Еще немного, и сознание было готово ускользнуть в привычное ночное странствие, но в последний момент встревоженно задержалось на самой границе.

  Словно почуяв присутствие кого-то постороннего, господин Могилко с трудом разлепил веки.

  Синяя тьма переливалась под пыльной лепниной на стыке потолка и стен. В ней покачивались две огненно-желтые точки, при виде которых господин Могилко задрожал от страха и возбуждения. Ни пошевелиться, ни закричать сил не осталось, и он послушно подчинился надвигающемуся живому кошмару.

  Ее длинные, до самых колен черные волосы струились по серой коже, миндалевидные глазницы на скуластом хищном лице наполнял огонь, с каждым шагом становившийся все ярче. Блики уличного света зажглись на упругой обнаженной груди и покатых бедрах, когтистые лапы клацнули по полу, когда демоница перекинула ногу через господина Могилко и забралась на похожую на койку кровать. Она откинула одеяло и уселась ледяными ягодицами на его уже возбужденный член; ладони скользнули по впалой груди, властно прижали к кровати. Острый и столь же ледяной язык заскользил следом.

  Медленно задвигались бедра, отчего господин Могилко откинул голову и еле слышно застонал. Он чувствовал, как ее ладони поднялись вдоль груди, зарываясь пальцами в жидких кудрях поросли, как они легли на его шею, где принялись смыкаться. Кровь запульсировала в ушах, к лицу прилил жар, но бедра продолжили свое движение, взяв в захват.

  Руки монстра сжали горло мужчины сильнее, и он принялся судорожно хватать ртом воздух. Биение его сердца превратилось в тонкую прерывистую нить. Руки царапнули по холодной, скользкой, словно чешуя, коже, и плетьми упали вдоль кровати.

  -- Здесь,-- пропыхтела Нори и торопливо зазвенела ключами.

  Лис окинул взглядом нависший над ними фасад дома: нагромождение серых блоков с горгульей на водостоке, еще более уродливой из-за отбитой пасти. С карниза к крыльцу, словно изломанная кисть мертвеца, спускалась сухая, припорошенная снегом ветвь плюща. Луна, венчавшая остроконечную крышу, бросала на дом призрачный мертвенный отсвет; в нем Лис и Нори выглядели домушниками, подбирающими нужную отмычку.

  Замок щелкнул, и дверь отворилась, блеснув медными цифрами. Внутри царила тишина.

  В тот самый момент, когда дыхание почти остановилось, а тело сковала мертвенная прохлада, за синеватым телом монстра раздался треск распахнутой двери. Огненно-желтый взгляд глаз метнулся было вбок, но слишком поздно. Голова демоницы соскочила с плеч, покрыв простыни и господина Могилко черными пятнами крови.

  Покачнувшись, ее тело обрушилось на лежавшего мужчину, холодным обрубком шеи уткнувшись ему в щеку. Позади, в ледяных отсветах луны высился исполинских размеров юноша; сабля сияла в его занесенной руке. Его лицо с острыми скулами и упрямым подбородком не выражало ничего, лишь глаза пылали ненавистью. Древнее божество войны стояло у ложа господина Могилко, и мурашки ужаса побежали по онемевшему телу жертвы. Наконец, спустя несколько поистине бесконечных мгновений, божество опустило оружие и сдуло светлую прядь со лба.

  -- Господин Могилко! Господин Могилко, вы в порядке?!-- окликнул его звонкий женский голос.

  Господин Могилко издал булькающий утробный звук. Скользкая плоть обрубка продолжала касаться его лица, вытекающая пульсирующими толчками липкая жижа воняла хуже тухлой рыбы.

  На сей раз из тьмы за блестящей решеткой изголовья вынырнула совсем иная женщина: хрупкая, большеглазая, с перекошенным от испуга лицом. Подскочив так близко, что он ощутил дуновение ее взволнованного дыхания, она провела пальцами по его мокрому от пота лбу.

  -- Господин Могилко, скажите что-нибудь! Как вы себя чувствуете?

  Могилко покосился ниже, в сторону своих ног, придавленных ягодицами мертвого монстра. Девушка невольно проследила за его взглядом и отшатнулась, густо покраснев. На смену ей пришел белокурый парень, одной левой скинувший обезглавленное тело с кровати и открыв тем самым голые, покрытые кровью мощи господина Могилко.