Жутко и дико расхохоталась в ответ арахнида.

 - Прими мою последнюю жертву, отец! – воскликнула она.

 И голова принца Ормонда слетела с плеч. Вспенилась, чернея, синяя вода, что смешалась с обильно хлынувшей кровью дэнгорского наследника.

 А Немферис, вырвав из его пальцев померкшие камни, бросилась в сторону Арбоша.

Глава 20

 Воздух в сосновом лесу был свежим и пахучим до головокружения. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь малахит крон, казались золотыми колоннами. Влажную землю, как ковром, укрывала хвоя. Перед зачарованной царевной лежала волшебная страна легендарных арбошских ведунов, земля красивых сказаний о вольном народе, дикий, первозданный мир непроходимых дебрей, голубых гор, таинственных тропок. Там, в тишине, под ажуром листвы, журчал чистый, как хрусталь, родник. Там, укрытый от глаз человеческих, распускался дивный зачарованный цветок, прекраснее и губительнее которого нет на земле. Там синие дали, омытые предрассветными росами, там залитые солнцем земляничные поляны, и соловьиные трели на закате. Там лес. Там жизнь…  

  Уже несколько часов прошло с того момента, как Немферис оставила спутников на Тропе, но события те казались теперь нереальными, происходившими не с ней. Полузабытым сном стали маакорские топи. Сумрачные лабиринты подземелий Улхура обратились в призраков, растаявших средь чудного леса, похожего на огромнейший храм, полный живых звуков, дурманящих запахов и сочных красок. Впервые, не страшась света, царевна смогла снять капюшон и открыть лицо. Солнце больше не причиняло боли. Немферис дышала полной грудью, и не могла надышаться; смотрела во все глаза, и не могла насмотреться. Душа ее, вырвавшись на свободу, ликовала.

 Распахнув руки и запрокинув голову, она закружилась в танце, забыв обо всем на свете, пока усталость и головокружение не лишили сил. Тогда царевна опустилась на выстланную мхом землю, и, повинуясь порыву, запела. Мелодичный голос разлился в сотканном из мириад солнечных бликов пространстве, наполняя его серебристым звоном. И вековые сосны, застыв, чутко внимали этим звукам.

 Набегавшись и устав, найдя укромный уголок, умиротворенная и счастливая, Немферис сладко заснула. И даже в царстве Велехона ей виделся Арбош – безбрежные леса, пронизанные солнечным сиянием; тенистые чащи, где слышались таинственные голоса ведунов; цветущие поляны, на которых водили хороводы прелестные девы и святилища корнуотов с золотыми истуканами, что помнили еще мудрых властителей, собравшихся на Великий совет Трех царей…

 Но вот видения утратили краски – мглистая тень наползла на лучистую страну рогатых людей…

 Царевна очнулась. Наполненная благодатным светом и жизнью реальность успокоила, вновь даря ощущение ликующего счастья. И Немферис больше не хотела одиночества. То новое, что родилось в душе в этом волшебном лесу, требовало близости другого существа - родного и такого необходимого.

 И он был рядом.

 Она остро чувствовала его, но не совсем четко понимала – как отыскать в бескрайнем сосновом бору. Поднявшись с земли, царевна вслушалась в спокойную тишину леса. Потом, закрыв глаза и сладко улыбаясь, достала обсидиановый нож и сделала глубокий надрез на ладони.

 - Пусть кровь зверя отзовется в крови зверя.

 Пространство перед сомкнутым взором расширилось, задрожало и окрасилось алым. Немферис послышался глухой рык, шедший из груди и отовсюду. Она увидела дорогу к нему, что проходила среди толстых стволов, через кусты и поросли папоротника. И открыла глаза, зная куда идти…

 Он сидел на берегу ручейка, что весело и звонко журчал среди серых валунов гряды, тянувшейся на юго-запад в сторону маакорских болот. Перед ним простиралось наполненная легкой дымкой долина, поросшая соснами и окаймленная на востоке дымчатыми пиками северной оконечности Мраморных гор.

 Там был Карут, и Ларенар с тяжелым сердцем думал о том, что седовласый старец тоже смотрит сейчас вдаль с тревожными мыслями о нем.

 - Скажи, что мне делать, отец? – прошептал он, сжимая в руках рукоять меча с изображением Аспилуса. – Я не могу дальше идти путем, что ты выбрал для меня. Я не выполнил наказ. И не могу служить улхурской царевне, не могу…

 Ларенар больше не слышал голоса магистра Наррморийского. Связь между ними прервалась, когда Немферис сказала о его настоящем происхождении. Это стало переломным моментом. Пусть прежде он подозревал о связи со страшными подземельями, но правда глубоко поразила его. Померк свет Аспилуса - Ларенар стал арахнидом, сыном Зверя. Мог ли такой служить Лучезарному? Нет. Врата в обитель Гонориса закрылись навсегда. Так глубоко запустил в душу ядовитые клыки обитатель холодной бездны, что тень его заслонила сияющие небеса обители Лазоревого божества.

 Послушник горько сожалел о том, что позволил улхурке обратить его в свою страшную веру. И не видел выхода…

 - Я предал тебя, отец, - вновь с тоской зашептал он, - предал дело всей твоей жизни. Ради чего? Ради безумных чувств к жестокой арахниде, которую теперь ненавижу…

 Дрогнуло сердце. Огнем обожгло душу, наполненную холодным безмолвием отчаяния.

 - Ларенар?

 Еще не веря себе, он медленно оглянулся.

 Она стояла невдалеке, низко опустив голову и прижимая к губам стиснутые руки.

 Стремительно поднявшись, послушник сделал навстречу несколько шагов и остановился.

 - Как ты нашла меня?

 Немферис быстро глянула на него и снова опустила голову.

 - Это было не сложно.

 - Да, я забыл, что для чар твоих нет преград.

 Царевна вздохнула и сбросила капюшон, который накинула на голову.

 - Я больше не боюсь солнца, - несмело улыбнувшись, проговорила она.

 Наррмориец прищурился.

 - Рад за вас, госпожа. Может, вы когда-нибудь даже сможете почувствовать себя человеком.

 Немферис шагнула к нему.

 - Ты сердишься на меня? - спросила она мягким, проникновенным голосом.

 - Сержусь? – неожиданно взорвался он. - Ты убила на глазах у всех собственного мужа! Даже звери не убивает просто так. И только арахниды делают это на своих ритуалах! Кому они нужны, ответь? Демон, что давно упился человеческой кровью, больше не нуждается в ваших жертвах, но вы продолжаете их приносить! Для чего? Вы сами, служительницы бесов, стали врагами всего рода человеческого. И достойны только … смерти!

 - И я?

 - И ты! Сколько людей ты уже убила? Женщина должна дарить жизнь, а не отнимать ее!

 - Они угрожали моим близким! – прекрасные глаза царевны наполнились слезами. Теперь, когда он обвинял ее, она понимала, что это неправильно, но осознавала  это только сейчас. Будь у нее шанс все вернуть – она не поступила бы иначе.

 - Да. Но кто из нас был твоим врагом? А ты бросила всех, оставив среди этих черных потусторонних выходцев, хотя могла…

 Он осекся.

 Преодолев, наконец, странную робость, царевна подошла и опустилась у ног наррморийца.

 - Сядь и послушай.

 Он никак не мог привыкнуть к незнакомо-нежному тону ее всегда холодного голоска, и теперь невольно повиновался.

 - Этот человек никогда не был мне мужем, - заговорила арахнида, открыто посмотрев ему в лицо. – И не понятно, почему ты жалеешь того, кто считал тебя заклятым врагом. Не перебивай, прошу. Врагом он был и для меня. Оставь я его в живых, он не преминул бы избавиться от опостылевшей супруги, которая стала бы тяжкой обузой для принца там, в Дэнгоре, где его уже ждала другая жена. Да и тебя не миновали бы позор и казнь за предательство. Ты прав, - смиренно продолжала она, - я бросила вас на Тропе. Я каюсь. Мне стало страшно! Никто из вас не мог в ту минуту защитить меня.

 - С амулетом в руках, вы не подвергались опасности, госпожа, - вновь вспомнив о том, что он послушник, почтительно заговорил Ларенар.

 - Но ведь Стражи отпустили вас сразу после моего бегства! Им была нужна я! Жрецы, что люто ненавидят Арахна, убили бы его любимую дочь!