Но в назначенный срок княгиня родила девочку, и умерла, даже не взглянув на малышку.

 Вак был безутешен, и, оставив малютку-дочь на попечение родни, снова ушел в поход на марлогов.

 Княжна подрастала, и вернувшийся с долгого похода отец застал ее уже чудесной пятилетней девочкой. И дочка стала его любимицей, счастьем жизни, наполнив суровую, безрадостную жизнь Вака новым смыслом.

 Когда же девочке исполнилось восемь лет, в земли Энгаба явились послы из Улхура. Встревоженный ночным видением, великий князь не посмел отказать им, приняв с почестями и без вражды. Во сне ему явилась умершая жена и умоляла выполнить просьбу жриц-арахнид. Вак пришел в замешательство, ведь не мог же он нарушить обещание, данное возлюбленной, впервые говорившей с ним!

 Но маленькая дочь его неожиданно проявила твердость, смело выступив к послам и сама  приняла оказанную ей честь.

 Сраженный отец не стал перечить, хотя душа его и омрачилась неизмеримой печалью. Но любимая малютка обещала вернуться…

 И сдержала клятву, уже шестнадцатилетней, и спустившейся в колодец.

 То была мать Хефнет и Хапдис. И каждую из них я теперь считаю матерью.

 - Хапдис – твоя настоящая мать? – переспросил Ларенар.

 - Да. Хефнет только воспитала меня, как родную дочь. А та, другая, родила меня от мхара, скитаясь в изгнании после позора, принятого от …  арахнида-жреца. Я не могу сказать тебе – кто он, – тихо добавила она.

 - Ты знаешь его имя? Он жив? – с горячностью воскликнул наррмориец. - Человек, оскорбивший мою мать, стал бы мне заклятым врагом!

 - Ты так предан матери, даже не зная имени ее? – усмехнулась Немферис.

 Он пожал плечами.

 - Я считаю матерью женщину из детства. Она была очень добра ко мне, - тряхнув головой и избавляясь от воспоминаний, сказал он. - Но вы не назвали имени человека, обидевшего энгабскую княжну. И зная вашу нетерпимость…

 Царевна нахмурилась.

 - Не в моей власти лишить жизни это чудовище. Так уж случилось, что настали времена, когда всемогущие дочери Арахна вынуждены отдавать свои судьбы в чужие руки. Это существо может убить только меч первого сына-воина. Хефнет велела передать его Гродвигу.

 - Гродвигу? А почему ему?

 - Да потому, что теперь этот самый Гродвиг направляется в Дэнгор, чтобы убить Кхорха!

 Какое-то время наррмориец молча смотрел на Немферис, осмысливая услышанное.

 - Кхорх? – воскликнул он. – И ты служишь ему!

 - Кхорх, – как эхо повторила она. - Может быть не случайно, царь царей пожелал назвать меня наследницей, но это не умоляет его вины. Он поплатится за обиду энгабской княжны! Пусть месть моя направит руку воина Антигов в час смерти подлеца Кхорха!

 - Хефнет могла предвидеть?

 - Будущее видят только потомки мхаров.

 - Значит, и ты?

 Она опустила ресницы и пожала плечами.

 - Я не знаю всего. Только время от времени ко мне приходят видения, – царевна сделала предупреждающий жест. – Не проси меня открыть будущее. Оно изменчиво. Существует множество дорог, которыми мы идем, всегда выбирая меж двух стезей – добра и зла.

 - Но Великая жрица была уверена в Гродвиге? – не унимался Ларенар, которому было не приятно то, что хозяйка Улхура выбрала не его.

 - У нее не оставалось выбора, как и у меня, когда я отдала тебе амулет в подземельях Улхура.

 - Мне остается только благодарить вас за такое доверие, госпожа.

 Она слабо улыбнулась. А он, какое-то время, задумчиво смотрел на царевну, потом спросил:

 - Как я могу быть марлогом? Ведь я – марлог? Я видел этих существ.

 - Не знаю. Возможно, будучи уже беременной от степняка, Валаис сошла в колодец.

 - Валаис?! – воскликнул послушник. – Валаис?! Значит, моя мать – эта…

 Немферис прикусила язык, поняв, что неосторожно выдала тайну, в которую наррморийца  посвящать не стоило.

 - Так или иначе – ты такой, как есть. В тебе странным образом сошлись лучшие человеческие качества и звериная сущность арахнидов, вернее – марлогов.

 - Чем они отличаются?

 - Арахниды произошли от людей, – терпеливо пояснила Немферис. - Улхурки, обязанные иметь детей только от пребывающего в Колодце, имели связи с чужеземцами. От них рождались нечистокровные дети. Это разгневало Отца, теперь не желающего подниматься к нам. О чем ты думаешь? – спросила она, заметив отрешенный взгляд Ларенара.

 Он провел рукой по волосам, мысленно возвращаясь к собеседнице и сосредотачиваясь на ее словах.

 - Магистр был прав, – проговорил он, подводя итог своим раздумьям.

 - В чем? – не поняла царевна.

 - Я помню, как первый раз увидел ее.

 - Кого? – насторожилась она. – Валаис?

 - Да. Она появилась в Каруте без разрешения Магнуса, но была им принята. Аудиенция прошла при закрытых дверях, и мы узнали о ней от прислужника отца. Но и он тоже ничего не мог рассказать, поскольку, даже не видел лица таинственной дамы в черном. После ее визита магистр вызвал послушников, среди которых оказался и я, и сообщил, что улхурский Совет служительниц вынес решение воздвигнуть еще один  алтарь в Наррморе. И сама Валаис почтила нашу скромную обитель своим «божественным явлением». Отец не возражал ей, чем, конечно, вызвал негодование и братьев-послушников и монахов. Только кому было нужно наше негодование?

 Через пару дней все до последнего служки собраны были у стен единственного «чистого» храма в Антавии. Многие из нас не хотели входить внутрь его – мы знали, что кровавый алтарь уже установлен. Магистр отыскал меня в толпе и приказал сопровождать его. Не попросил, как обычно, а именно – приказал. Честно признаться, я был против осквернения нашей земли, но интерес к жрице перевесил –  многое довелось уже услышать об этой особе! Нашлось еще несколько любопытных. И, сопровождаемые недовольными взглядами братьев, мы вошли в храм.

 Она была там.

 В сверкающем от драгоценностей платье, с бриллиантовой диадемой в темных кудрях, Валаис производила ошеломляющее впечатление. Все мы оказались мгновенно околдованы необычной красотой улхурской жрицы.

 - И ты? – не удержалась Немферис, чувствуя, что как никогда ненавидит сейчас Валаис.

 - И я, - грустно улыбнулся Ларенар. – Тем более что эта поистине божественная женщина выделила меня среди других послушников.

 - А ты знаешь, что эта божественная женщина  принесла тебя в дар, желая получить сан черной жрицы, для того, чтобы самой пронзать сердца жертв?

 - Меня? Но я жив!

 - Этим ты обязан моей матери, которая…

 - Знаю, Немферис. Я вспомнил ее в Улхуре. Может – это и было целью Магнуса?  

 - Он хорошо осведомлен, этот Магнус, - заметила царевна и спросила: - Как близок магистр был с верховной жрицей?

 - Их связывали не только дела государственные. Еще будучи молодой, Хефнет часто приезжала в Дэнгоре, всегда останавливаясь в замке отца. О ее визитах никто не знал, даже я, живший в Гонорисе. Магнус не так давно рассказал об этом.

 Немферис взглянула на послушника со странным выражением в глазах, прошептав:

 - Так вот кто он.

 - Кто?

 Она заколебалась.

 - Великая жрица Улхура много лет скрывала ото всех любовь к мужчине, но мне призналась … перед разлукой.

 - Вот это новость! А нет ли у твоей приемной матери еще детей?

 - Нет, - рассмеялась царевна. - Насколько мне известно. Живых нет. И Хефнет никогда не принесла бы в жертву своего ребенка.

 Глядя в его омрачившееся лицо, она поспешила направить его мысли на что-нибудь другое.

 - Я слышала, что жизнь в Каруте очень сурова.

 - Возможно, - отозвался Ларенар, посмотрев в ту сторону, где непроходимые леса и густые туманы скрывали милый сердцу остров.  – Попав в обитель, мне пришлось постараться, чтобы догнать сверстников в физическом развитии. – Он помолчал, потом заговорил, с тихой тоской об утраченном:

 - Я хорошо помню тот день, когда Магнус привел меня в Гонорис. Больной, измотанный переходом через Хэм-Аиб, я вдруг очутился в замке – холодном и мрачном, но таком любопытном для мальчишки. Там все казалось необыкновенным. Запахи, тишина, предметы. Как много времени проводил я в просторных залах, где стены были увешены разнообразным оружием! Как много грез рождали в душе картины со сценами битв! Как будоражили воображения таинственные атрибуты Маакора!