Родина помнит своих защитников.

Не все вернулись с поля боя домой. Память о Любе Колмаковой и об Иване Кондюкове, погибшем в боях за землю Советской Эстонии, память обо всех героях, павших в борьбе за нашу Родину, защищая завоевания Великого Октября, вечно будет жить в наших сердцах».

Александр Сергеев

НА БОЕВОМ ЗАДАНИИ

В начале 1943 года, когда войска Ленинградского и Волховского фронтов прорвали блокаду и, развивая успех, готовились к решающим боям за полный разгром немецко-фашистских войск под Ленинградом и Новгородом, в тылы противника был направлен ряд новых разведывательно-диверсионных чекистских групп.

В район Шимских болот (северо-западнее города Дно) была выброшена с самолета группа во главе с бывалым разведчиком Иваном Тимофеевичем Степановым. В группу входили его заместители Пятаков Дмитрий Иванович и Кутасов Николай Григорьевич, бойцы-разведчики Михайлов Леонид Сергеевич, Адамский Геннадий Петрович, Богданов Константин Варфоломеевич, Холодов Николай Федорович, Суворов Алексей Гаврилович, Соколов Владимир Федорович, Филатов Борис Алексеевич. Позднее группа стала отрядом, который, опираясь на постоянную поддержку местного населения, прославил себя боевыми делами в тылу врага.

За активную, самоотверженную работу в тылу противника многие чекисты-разведчики отряда были награждены высокими правительственными наградами.

Об одной из многих боевых операций, которые проводились группой Степанова, и пойдет рассказ.

Начало мая 1943 года.

Весна в этом году неуемная и торопливая. Разбуженный горячим солнцем лес буйно набирает силы. Всё в нем наливается, набухает от живительных соков земли.

Уже красуются почками березы, рябина, обрядились цветами ольха, осина, тополь. Лес наполнен разноголосым, неумолчным и зазывным криком птиц. Даже ночью слышны крики козодоя, камышевки, коростеля.

Утром поднявшееся над лесом солнце стирает утренний туман и обильную росу.

Они идут лесом — глухими, чуть приметными, а чаще нетореными тропами, минуя лощины и перелески. Под ними хлюпает талая вода, она просачивается в сапоги, студит ноги.

Впереди, слегка пригибаясь, вышагивает рослый, широкоплечий Степанов. На груди у него автомат, с боку парабеллум и три немецкие гранаты-колотушки, за плечами вещевой мешок. Шапка надвинута на самые брови, он основательно оброс и выглядит пожилым, усталым человеком.

В пути по привычке он изредка срывает сухую былинку и сует в рот.

Походка его легкая и осторожная, как у опытного охотника на опасного зверя, в любую минуту ожидающего нападения. Временами он останавливается, прислушивается и пристально всматривается в окружающее. От его зоркого взгляда не ускользает ничего.

За Степановым, едва поспевая, следует коренастый поджарый бородач. Это Кутасов, до войны инженер-плановик, по характеру веселый, колкий человек. Замыкает группу рослый, худощавый на вид Константин Богданов, отчаянный, крепко сбитый, с упрямым лицом разведчик. Все эти дни Богданов недомогает. При ходьбе загребает ногами, часто спотыкается, набивает синяки и от досады взрывается.

Продвигаются они осторожно, часто петляют, идут по затопленным половодьем низинам, чтобы «не следить». Погода начинает портиться, заметно похолодало, усилился ветер, повлажнел воздух.

Разведчикам предстоит во что бы то ни стало прервать интенсивное движение вражеских эшелонов на дороге Псков — Старая Русса. Дорога имеет для гитлеровцев важное значение и потому усиленно охраняется. По линии патрулируют солдаты охранной дивизии. На ряде станций — бронепоезда. В каждого, кто приближается к полотну дороги более чем на сто MeV ров, стреляют без предупреждения. Многие подходы к ней заминированы.

Степанов — уроженец Дновского района, превосходно знает местность, где действует группа, и лично знаком со многими здешними жителями. Но и при этих условиях от разведчиков требуется предельная осторожность.

Ленинградские партизаны и многочисленные мелкие по своему составу, но хорошо подготовленные разведывательно-диверсионные группы причиняют гитлеровской армии огромный ущерб, дезорганизуют их транспорт.

Командующий группы армии «Север» фельдмаршал Кюхлер (который в 1940 году, будучи командиром 18-й армии, совместно со своим начальником штаба генерал-майором Эрихом Марксом занимался подготовкой похода на восток) требует ныне незамедлительных и решительных мер против партизан и диверсантов.

В начале мая командующий 16-й армии генерал-полковник Буш и 18-й— генерал-полковник Линдеман, во исполнение «основного приказа № 14» генерального штаба проводят очередную карательную экспедицию, привлекая к ней крупные воинские подразделения. В этой операции участвуют свыше 40 тысяч солдат и офицеров.

Усиленная оперативная «Айнзатц-группа А», насчитывающая в своем составе более тысячи сотрудников СД, гестапо, военно-полевой жандармерии, опираясь на охранный корпус (207, 281 и 285-й дивизии), а также многочисленные комендатуры грабят, опустошают и жгут города и деревни, порют, вешают и расстреливают их жителей. Они превратили в груды развалин древнейшие русские города Новгород, Старую Руссу, Псков, Чудово, но остановить все ширящееся движение партизан так и не могут.

Разведчики заметно устали, замедлили шаг. Спустились в ложбину, по которой ручейками стекает вешняя вода, создавая журчащую круговерть. Сюда, как кораблики, плывут и блеклые, палые листья.

Когда вышли на торную тропу и прошагали по ней какое-то время, Степанов вдруг приостановился и, опустившись на колено, принялся что-то пристально рассматривать.

— Что нашел, командир? — спросил не без иронии Кутасов, пряча под шапку спавшую на лоб прядь волос.

— Смотри, — спокойно ответил Степанов.

На тропе были ясно видны следы подкованных сапог.

— Немецкие, — добавил Богданов. — Но почему они здесь?

— Дальше идти по этой дороге опасно, можно на мину напороться.

Они круто свернули в сторону и пошли вдоль ручья. Миновав лог, вошли в заросли осинника и вдруг остановились. Среди пробивающейся молодой травы лежали останки человека. Истлевшая одежда местами обнажила белеющий скелет. И только по каске, что валялась тут же, можно было заключить, что это немец.

Настигнутый пулей, он распластался ничком, раскинув руки, мертвой хваткой вцепился в чужую землю. Степанов потыкал палкой в каску, наполненную водой, сплюнул пожеванную травинку и, отпихнув прогнивший немецкий сапог, сухо сказал:

— Кто-то твердой рукой стрелял. Смерть мгновенная.

— Что ж, получил свое, — добавил Кутасов. — Видать, гад был, бежал от возмездия. А ведь дома, пожалуй, ждут с трофеями, — добавил он.

Часа через Два подошли к разбитой проселочной дороге. Переходили ее гуськом, след в след, спиной, чтобы скрыть направление движения. Потом долго соскабливали с сапог вязкую грязь. Степанов сверил азимут и предупредил:

— Пойдем дальше, до развилки. На дорогу выходить не будем.

И снова идут они сквозь заросли, часто спотыкаясь и падая. Ветки кустарника изредка больно хлещут по лицам.

Вдоль дороги тянется глубокая колея, заполненная водой. Проходившая здесь колонна тяжелых грузовиков обильно забрызгала густой грязью придорожный кустарник и жухлую траву.

В одном месте Богданов устало прислонился к небольшой сосенке, хрипло вздохнул и запальчиво бросил:

— Послушай, командир, за каким чертом тыкаться по кустам, когда рядом, хотя и плохая, но все же дорога. Это все равно что шипы у боярышника заострять. Неужели полагаешь, что немцы ночью в эти дебри полезут?

Степанов резко повернулся, насупил брови и смерил Богданова взглядом сверху донизу:

— Ты, Константин, шутки-то шути, да только с передышкой. В командах охраны тыла не такие олухи, как ты думаешь. «Наследим», и вся наша операция кобелю под хвост. Этого ты хочешь, что ли? — И, помолчав немного, в сердцах добавил: — Удивляюсь. Не первый день в разведке, а ерунду порешь! Помни, голова, от глупого риска, говорят, до беды близко.