На улице Баранова обезоружили. Той же ночью незадачливый начальник района оказался на партизанской базе.

Николай Иванович не только руководил боевой работой отряда, но часто, оставляя за себя Павлова, уходил на связь со своими людьми. Их в окрестных деревнях было более пятидесяти человек. А сколько энергии и выдумки требовалось для обеспечения отряда продуктами! И еще — найти время сказать каждому бойцу, каждому связнику доброе слово, вселить в них уверенность в победу над врагом.

Каратели во главе с фашистскими офицерами, такими, как зондерфюрер фон Брем, предатели нашей Родины, такие, как Симеон и Вальда, рыскали по деревням и всех, заподозренных в связях с партизанами, угоняли на запад, арестовывали.

Нависла угроза и над старшиной Мишенской волости Андреевым: связной сообщил Савельеву, что Алексей Гаврилович снят с должности.

Николай Иванович связался с Ленинградом и получил указание: немедленно перевести Алексея Гавриловича и его семью в отряд под защиту партизан. Здесь Андреев рассказал Николаю Ивановичу, что его уже три раза допрашивал «сам» комендант окружной комендатуры Сигора, пытался уличить в связях с партизанами, угрожал расправой.

Вскоре за семьей Андреевых из Ленинграда прибыл катер.

Между тем боевая и разведывательная работа отряда продолжалась. «Сокол» сообщал в сражающийся Ленинград все новые и новые разведывательные данные:

«В Котлах 18 танков-тигров, 9 тяжелых орудий, 1200 солдат; в Косколово — тяжелые орудия, много крытых машин, 800 немцев». И советское командование немедленно приняло меры. Разведчики Савельева, находившиеся вблизи Косколова, с радостью наблюдали, как появившиеся над деревней наши самолеты разбомбили скопление вражеских войск. И «Сокол» радировал в Ленинград: «После бомбежки в Косколово возникло 18 пожаров, в 6 местах были сильные взрывы, много убитых и раненых немцев. Их увозят к Нарве на машинах».

В эти же дни разведчики Николая Ивановича по-, дорвали два эшелона противника. И фашисты встревожились не на шутку. Нагрянули каратели. Началось прочесывание лесов. Артиллерией была обстреляна сама база партизан.

По приказу Савельева отряд перебазировался на 8 километров к югу. В эфир полетело короткое сообщение:

«Рация запеленгована. Лагерь обстрелян артиллерией. Сменил базу в район Верхние Лужицы». Ленинград ответил еще короче:

«Выходите в эфир при крайней необходимости».

Фашисты усилили карательные операции, жгли села и деревни, угоняли в рабство советских людей. И «Сокол» радировал:

«Немцы увезли на запад много жителей: из Сойкинского сельсовета 2054, Котельского — 697, Конновского — 1123. За отказ эвакуироваться расстреляно 33 человека. Сожжены деревни Бабино, Верхние Лужицы, Хабалово — всего 40 деревень. Сегодня горит Получье. По деревням ходят поджигатели, совершаются облавы».

Видя пожары и смерть вокруг, местные жители бежали в леса. В двух километрах от базы Савельева поселились в землянках 200 человек, бежавшие из Получья. Для их охраны Савельев выделил группу бойцов.

Командир отряда работал без отдыха, не щадя себя. Он не думал ни о почестях, ни о наградах. Но, как говорится, слава нашла героя. Из Ленинграда поступила радиограмма, в которой чекисты поздравляли Николая Ивановича с высокой правительственной наградой— орденом Отечественной войны I степени. Радист Иван Ефимович Кондюков стал кавалером ордена Красной Звезды.

Бойцы отряда ликовали. А Николай Иванович, выразив признательность за оценку его труда, сказал просто:

— У нас очень много работы. Нужно еще крепче бить фашистов. Они сильны, они лютуют.

И как бы в подтверждение этих слов, в землянку Савельева вбежал связной Николай Филиппов. Он сообщил, что прибывший из Кингисеппа с отрядом карателей лейтенант полиции Попов остановился в Валговицах и завтра проследует в Великино.

— Встретим! — коротко ответил Савельев. А связному приказал — Передай полицейским Александрову и Михайлову, чтобы они ликвидировали предателя Попова по дороге в Виликино. Это для них боевое задание. Выполнят — будут у нас в отряде.

Николай Иванович с чувством пожал руки Виктору Александрову и Владимиру Михайлову:

— Теперь вы — полноправные бойцы нашего отряда.

…Кончался декабрь, а с ним и еще один год тяжелой, кровавой войны. За день до Нового года разведчики доложили, что в двух деревнях расположился карательный отряд и что на следующий день он намерен двинуться к Хабаловскому озеру для разгрома отряда Савельева.

Молодые патриоты сделали все так, как приказал им командир отряда: Попов был уничтожен.

Командир дал приказ эвакуировать в глубь леса больных, а также хозяйство медицинского пункта, оставив на базе лишь боеспособных партизан.

И вот утром следующего дня более 200 карателей с противоположного берега Хабаловского озера двинулись на позиции партизан. Завязался бой, который длился несколько часов. Было убито более 10 карателей, и в их числе командир отряда. Отряд Савельева потерял трех бойцов.

Но силы были неравные, и партизаны вынуждены были отойти в глубь леса. Николай Иванович обо всем радировал в Ленинград. Оттуда пришла ответная радиограмма:

«Активных действий не ведите. Работайте только для сохранения отряда и разведки противника».

В горячке дел Николай Иванович не заметил, как простудился: у него настолько поднялась температура, что даже передвигался он с трудом. Врач Войтенко настаивал, чтобы командир хоть несколько дней провел в медпункте, но Николай Иванович отмахивался: «Некогда!»

Радист Кондюков дал радиограмму в Ленинград — впервые без разрешения командира отряда:

«Сокол очень болен, еле ходит, почти оглох, горит. Что делать?» Ответ последовал немедленно:

«Соколу. Ваше тяжелое положение беспокоит нас. Берегите себя. Руководство осуществляйте через Павлова».

Врачи выходили Николая Ивановича. Вскоре он почувствовал себя хорошо, а вот слух у него резко ослабел. Савельев пытался скрыть от бойцов свою глухоту, но они сами обо всем догадались, поэтому старались докладывать командиру погромче, да и разговаривать тоже.

В один из дней отряд получил задание: захватить «языка».

— Ну, ребята, — обрадовался Николай Иванович. — Если дело дошло до «языка» — значит, наши скоро начнут наступать! Надо постараться!

Двое суток охотились разведчики за «языком», часами лежали в засаде у дорог.

…Обер-ефрейтор оказался весьма осведомленным человеком. В этом убедился Савельев, допросив его на партизанской базе.

Ленинград предложил «Соколу» немедленно переправить пленного на Большую Землю. Через день партизаны передали «языка» с рук на руки морским разведчикам.

Вскоре последовало новое задание: провести в тыл противника батальон нашей морской пехоты. Разведчики отряда провели его лесами по тылам врага прямо к Усть-Луге.

Внезапный удар моряков по немецко-фашистским захватчикам с тыла нанес им значительный урон.

В январе 1944 года наступающие советские войска освободили район действия отряда Савельева.

Николай Иванович в последний раз собрал свой отряд.

— Что ж, товарищи, — сказал он. — Дело свое мы сделали. Спасибо вам за нелегкую вашу службу. Теперь, кто помоложе пойдет в армию, а остальные — по домам. Пора и рыбу ловить!

Так «Сокол» снова стал Николаем Ивановичем Савельевым, тружеником рыболовного промысла. Он работал так же честно, как и до войны, с тем же упорством, как и в партизанском отряде.

Потом ушел на заслуженный отдых, стал персональным пенсионером.

А теперь Николая Ивановича Савельева уже нет среди нас.

Есть на кладбище в Усть-Луге, вблизи деревни Остров Кингисеппского района, на земле, где родился, жил, доблестно трудился, которую мужественно защищал от фашистских захватчиков «Сокол», скромная могила, увенчанная красной звездочкой. На обелиске надпись: «Николай Иванович Савельев. 1906–1972. Партизан Великой Отечественной войны».

За заслуги перед Родиной в годины ее тяжелых испытаний многие бойцы отряда Николая Ивановича, его соратники, удостоены правительственных наград. Медалью «За боевые заслуги» были награждены: Алексей Гаврилович Андреев, Евдокия Ефимовна Дорофеева (Дорогина), Афанасий Елисеевич Ильин, Иван Яковлевич Ильин, Павел Андреевич Карпин, Анна Сергеевна Конт, Александр Владимирович Николаев и другие.