Люба стояла рядом, вытирая набегавшие на глаза слезы.

— Моченьки нет, — шептала старушка, — умереть бы, чем жить так. Ждала тебя. Говорили, что ты был в наших краях.

— Знаю, мама, что плохо тебе. Потерпи немного. Скоро придет сюда Красная Армия и освободит вас.

— Ты надолго ли?

— Скоро приду сюда надолго. А Петька где?

— На печке спит, не буди его. Пусть ничего не знает. Молод еще, не дай бог, проговорится.

Разведчики сели за стол. Мать выставила скромное угощение. И, хотя им было не до еды, отказаться и тем обидеть добрую старушку они не решились.

Николай Иванович успокаивал мать, но она понимала все. Она обняла сына, приникла головой к его плечу и прошептала:

— Сынок! Не ровен час — нагрянут каратели. Уходите. Дай весточку, где будешь, а сам не ходи. Меня убьют — полбеды, а тебя поймают — горе-то какое будет для меня!

Тяжелое это было расставание. Старушка подошла к Любе и поцеловала ее в лоб. Потом ушла в темный угол избы, порылась в сундуке и, достав какой-то узелок, молча протянула его сыну, не скрывая слез.

Разведчики ушли в ночную даль.

Николай Иванович всю дорогу был задумчив, но не высказывал Любе своей тревоги. Подолгу шли молча. Несколько раз останавливались, чтобы передохнуть. Николай Иванович каждый раз во время остановок повторял:

— Примечай, Любаша, когда идешь. Все примечай, пригодится тебе. Много нам с тобой придется пройти нехоженых троп. Наблюдай. Не все время мы будем ходить с тобой вдвоем. Тебе, дружочек, придется ходить к нашим людям, а мне и других дел хватит.

Под утро разведчики были на своей базе. Вскоре пошел дождь. Лес зашумел, кроны столетних сосен раскачивались на ветру. Николай Иванович развернул узелок, который мать дала им на прощание. В нем оказались рубашка и брюки для него и теплая кофта для Любы.

Савельев оставил Любу на базе, а сам ушел на встречу с местным жителем А. Г. Андреевым — ветеринарным врачом по образованию, работавшим у немцев старшиной Мишенской волости.

Разведчик знал Алексея Гавриловича много лет. Хороший это был человек. Услышав, что Андреев пошел служить к фашистам, Николай Иванович ушам своим не поверил. Однако все, с кем он встречался, говорили об Алексее Гавриловиче только хорошее: справедлив, честен, а главное — предан нашей Родине, помогает местным жителям. Да и выдвинут на должность старшины по их просьбе.

И вот при помощи своего связника Николай Иванович договорился о встрече с Алексеем Гавриловичем.

Да, все было правильно: Андреев остался подлинно советским человеком.

Свиданию с разведчиком он был рад и сказал, что может ему быть полезным: ведь ему доводится по делам службы разъезжать по волости и за ее пределами бывать. Многое видит, многое знает. И тут же передал важные сведения о противнике, твердо обещав помощь разведчикам в их работе.

Вернулся Николай Иванович на базу поздно. А обеспокоенной Любе объяснил:

— Работы было много, — и стал раскладывать перед Любой еду. — Ешь, Любаша. Это тебя угощает сам старшина Мишенской волости.

Люба даже поперхнулась от негодования:

— Да как вы могли встречаться с фашистским пособником? Ведь он мог выдать вас немцам!..

— Мог, да не выдал, — весело улыбнулся Савельев. — Пойми, Люба: не все, кто работает в учреждениях, созданных фашистами, плохие люди. Пример тому — тот же Алексей Гаврилович, волостной старшина. Он сделает все, чтобы помочь в борьбе с захватчиками. А теперь запиши-ка сведения, которые я получил от него. Пиши: в двухстах метрах от деревни Колгомпя — тяжелая артиллерийская батарея номер девять «Бисмарк» с четырьмя орудиями. Такая же батарея в северной части деревни Вистино. В деревне Ручьи, в здании бани, продовольственный склад. У станции Летняя — гарнизон немцев, сто человек.

Закончив диктовать, Николай Иванович сказал Любе:

— Ну, друг мой, сегодня будем заканчивать работу. Пойдем к берегу залива, для встречи катера с нашей стороны.

Шли медленно, лесами, зорко подмечая все вокруг: автомашины на шоссейных дорогах, поезда на железнодорожных путях. Незаметно и быстро переходили дороги и вновь углублялись в лес.

Вот и залив. Солнце медленно опускалось к горизонту, отражаясь в зеркальной глади Финского залива, озаряя все вокруг теплым, ласковым светом. Картина была удивительно мирной, не хватало только лодок с рыбаками да парусных яхт. Правда, на ленинградской стороне все время ухало, но этот голос войны можно было принять за дальние раскаты грома. Волны с легким плеском набегали на песок.

Люба, как зачарованная, наблюдала закат.

— После войны привезу сюда в воскресенье своих подружек, скажу им: вот, девочки, красотища какая! Любуйтесь! И главное — войны не будет, все будет как всегда было. — Она помолчала. — А вы приедете сюда, Николай Иванович?

— А мне и ехать не надо. Пешком приду. Вместе со своей Евдокией Андреевной и всем выводком. Младшую-то у меня тоже Любашей зовут. Шестой ей пошел.

— А где они?

— В Вологодской области. Конечно, в эвакуации тоже несладко. Ну, да все не под бомбами…

Между тем стемнело. В воздухе похолодало, и с моря надвинулся туман.

Вскоре Люба уловила легкое постукивание мотора. Николай Иванович вышел из кустов, неторопливо достал фонарик и три раза мигнул. В ответ послышался приглушенный свист.

Пройдя немного по воде, разведчики увидели три силуэта, двигавшиеся навстречу к ним со стороны моря. Балтийские моряки и разведчики встретились.

В Ленинграде Николая Ивановича ожидало тяжелое известие: умер Иван Федорович Завьялов. Умер прямо на работе, в своем кабинете. Врачи сказали, что это результат зимней голодовки.

А через день ему сообщили, что Люба Колмакова получает новое задание: в составе отряда специального назначения отправляется на Псковщину. Не хотелось Николаю Ивановичу расставаться со своей верной спутницей, но что поделаешь? Надо — значит, надо!

— Береги себя, Любаша! — сказал он ей на прощание. — Помни, что ты обещала привезти своих подружек к нам на побережье.

— Привезу, Николай Иванович! Непременно привезу!

Не приехала на побережье Люба Колмакова, не довелось.

В тылу врага на Псковщине в одной из схваток отряда с карательной частью бесстрашная девушка была тяжело ранена и оказалась в руках врагов. Озверевшие каратели бросили ее, потерявшую сознание, но еще живую в горящую избу. Когда разведчики отбили деревню, они отыскали останки Любы и с воинскими почестями захоронили ее у деревни Кубасове, на Псковской земле.

Преданная дочь нашей Родины Любовь Семеновна Колмакова посмертно награждена орденом Отечественной войны I степени.

В Лесном, на Выборгской стороне, вдали от центральных магистралей города, в небольшом деревянном доме, находились два человека — опытный разведчик Николай Иванович Савельев и девятнадцатилетний радист Иван Кондюков. Родом из Смоленской области, он после семилетки приехал в Ленинград, окончил здесь ФЗУ, а потом работал на стройках города слесарем. В июле 1941 года комсомолец Иван Кондюков уже воевал под Ленинградом в рядах народного ополчения, но как не достигший призывного возраста в конце августа был демобилизован. Однако настойчивый юноша добился своего: его приняли в военно-морскую школу — он стал радистом.

И вот вместе с Николаем Ивановичем Иван Кондюков готовился для работы в тылу противника. Чекист Валентин Сергеевич Бабенко уделял разведчикам много внимания, готовил их тщательно. А Николай Иванович вечерами рассказывал своему будущему напарнику о сложных и трудных условиях работы за линией фронта.

Ранним августовским утром 1943 года разведчики были разбужены грохотом разорвавшегося где-то в районе Муринского проспекта снаряда.

Равномерные звуки метронома в репродукторе сменились сообщением об обстреле города фашистской артиллерией. На парки и площади Ленинграда медленно опускались аэростаты заграждения. Наступил очередной день героической обороны Ленинграда.

А во второй половине дня приехал Валентин Сергеевич: