Немедленно по возвращении с прогулки я донес о беседе с турком в Центр и получил с завидной оперативностью разнос: «Недостойно для Вас и непозволительно впредь передавать в Центр антисоветские инсинуации. Дружба с нашим Великим соседом — нерушима». Что это было? Недомыслие, умышленный обман или и то, и другое, вместе взятые? А может быть, боязнь правды.

По заданию Центра, весьма сложными путями, нами были куплены два клистрона[11] стоимостью по 4000 долларов каждый. В последний момент Центр прислал указание один клистрон за ненадобностью вернуть поставщику. Сделать это было уже нельзя, т.к. он покупался нелегально через подставных лиц и за подобную операцию виновным грозило тюремное заключение, поскольку деталь числилась в списке запрещенных к продаже в социалистические страны. Все наши доводы Центром не принимались во внимание. Расходы на покупку второго клистрона не утверждались. Попытки продать его чехам, полякам, даже китайцу, которого мы все еще, по директиве, числили нашим другом, ни к чему не привели. Стоимость проклятой детали равнялась почти двум моим годовым окладам, и возместить ее из своей зарплаты без поступления по совместительству в батраки к какому-либо помещику не представлялось возможным.

Уже не рассчитывая на успех, я обратился к торгпреду Б.И.Харченко с вопросом, не нужна ли такая деталь его ведомству. Тот запросил Министерство внешней торговли и получил ответ: «Немедленно нарочным выслать клистрон в Москву. Принять срочные меры к добыче еще 5 экземпляров, крайне необходимых нашим НИИ». Комментарии излишни.

В 1962 году для промышленного комплекса в Братске в Швеции был заказан целлюлозный комбинат. Но по каким-то причинам они запаздывали с поставкой оборудования и просили отсрочки на 2 месяца, гарантируя за это ряд выгодных нам уступок. МВТ на ходатайство торгпреда удовлетворить просьбу фирмы ответило отказом. Шведы мобилизовали все возможности, заказ выполнили в срок и отправили по назначению. Через год, зимой, один из инженеров нашего торгпредства в Швеции, посетив во время отпуска братский комплекс, решил полюбоваться и на «свой» комбинат. С удивлением и болью в сердце он обнаружил импортное оборудование, из-за срочной поставки которого шведами мы потеряли весьма немалую сумму, валяющимся в беспорядке под снегом. Торгпред по докладной своего инженера написал жалобу и прослыл склочником.

В 1962 году министр обороны Швеции Свен Андерсон предложил провести с нами традиционный, повторяющийся обычно раз в 4 года, обмен визитами военных кораблей. Об этом мною было доложено послу и сообщено в Центр. Через неделю был получен ответ: «Дайте понять шведам, что вести переговоры о визитах кораблей они должны по линии МИД». Фактически такой ответ означал не только наш отказ от этого мероприятия, но и «давал понять», что ВАТ вообще ненужная инстанция, которая имеет совсем другие, непредставительские задачи. Перед тем как направиться в КЭ для того, чтобы сообщить мудрое указание руководства, я зашел к послу Ф.Т.Гусеву. Каково же было мое удивление, когда он показал мне телеграмму МИД, где значилось, что вопрос о визитах кораблей решен. Указывалось место, состав отряда, сроки, материальное обеспечение, и давались указания ВАТ составить программу пребывания кораблей. Два ведомства, находящиеся почти рядом, давали исключающие друг друга указания по одному и тому же вопросу. А ведь я, получив приказание от своего руководства, не обязан был сообщать его послу. Хорошо бы мы выглядели перед шведами, когда после отказа через несколько дней пришлось бы вновь поднимать этот вопрос с диаметрально противоположным решением.

Посольство и особенно агентство Совинформбюро (предшественник АПН), как пропагандистский орган, выбивали из колеи многословные и противоречивые выступления Н.С.Хрущева по всем областям политики, экономики, науки. Они передавались по телетайпу, загружая его до предела. Срочный перевод их на шведский язык требовал больших сумм в валюте, а шведские газеты отказывались их печатать. Для выполнения указаний инстанции о публикации речей в местной прессе приходилось «арендовать» в какой-нибудь «Дагенс Нюхетер» 2–3 дополнительных газетных разворота в качестве специального приложения, что обходилось в сумму до 50 000 крон. Досаднее всего было то, что пропагандистский эффект этим не достигался, т.к. обычно за 2–3 дня до полной публикации речи советского премьера в той же газете давался краткий антисоветский репортаж о ней какого-либо западного агентства, и он вполне устраивал шведов, не привыкших читать длинные статьи. Многочисленные просьбы, обращенные устно и письменно к различным «ревизорам», прибывающим периодически в посольство, присылать для местных газет краткую аннотированную запись речей, которую можно было бы передать шведской прессе ранее западных агентств и в этом случае она читалась бы рядовыми шведами, не принимались во внимание, хотя это не только экономило бы сотни тысяч крон в год, но и могло приносить доход, т.к. падкие на сенсацию издательства охотно покупали бы такую информацию. Но речь первого секретаря ЦК КПСС и председателя Совета Министров СССР никто не осмеливался сократить.

Читая в «Правде» сообщения о том, что очередная речь Хрущева опубликована большим числом буржуазных газет, мы обычно прикидывали, какие громадные средства затрачиваются на такой метод воздействия на умы и насколько незначителен его результат. Невольно вспоминалось мудрое указание Ленина о том, что самое действенное влияние на капиталистический мир мы оказываем нашей хозяйственной политикой.

Совинформбюро, а в последующем АПН издавали в Швеции журнал для местного населения «Нюхетер фром Совьетунион» — «Новости из Советского Союза». Этот журнал распространялся бесплатно среди членов Общества Швеция — СССР. Тысяч 15 его экземпляров передавалось в ЦК КПШ для пересылки коммунистам и их знакомым. Идея сама по себе неплохая, но мы забывали об отсутствии средств для дальнейшей пересылки этого органа читателям. А эти средства выливались в круглую сумму — 1–2 тысячи крон на выпуск. В ЦК не было таких средств, и часто целые пачки журнала сжигались в котельной.

Многих советских граждан удивляло расточительство народных средств при поездках высокопоставленных должностных лиц из СССР в Швецию. Эти поездки по существу превращались в туризм за государственный счет для избранных. В Швецию ехали без должного разбора, подготовки и цели министры, партийные работники, руководители главков, писатели и художники, депутаты, председатели горсоветов.

За короткое время мне удалось увидеть, реже услышать и в какой-то мере, может быть, не всегда точно, оценить деловые качества этих знатных путешественников. За короткий срок Швецию осчастливили своим приездом министры: В.П.Елютин, В.Ф.Гарбузов, А.А.Громыко, В.Г.Бакаев, Е.А.Фурцева, председатель Моссовета В.Ф.Промыслов и множество других партийно-советских аппаратчиков. Прибытие какого-либо министра или писателя в звании члена ЦК или депутата Верховного Совета СССР надолго выбивало из рабочей колеи все посольство. Гости обычно прибывали со свитой сопровождающих их лиц и интересовались не только государственными делами, но и галантереей, увеселительными заведениями, рыбной ловлей, охотой, коньячными изделиями, а некоторые, что помоложе, и ночными клубами. Каждый из них имел задачей не только людей посмотреть, но и себя показать. К сожалению, этот показ иногда бывал не в нашу пользу. Так, Гарбузов, не стесняясь, распекал при шведах своих сопровождающих за плохую информацию и, на тактичную подсказку советника посольства Г.Н.Фарафонова о том, что это удобнее делать наедине, разнес при всех и советника, заявив, что он министр и знает, как ему вести себя. Тактичным шведам оставалось только сделать вид, что они не замечают этой семейной ссоры. Громыко при торжественной встрече его на аэродроме МИД Швеции Нильсоном и ответственными сотрудниками советского посольства любезно поздоровался со своим шведским коллегой и, не «заметив» всех своих сограждан, уехал в отведенные ему апартаменты.