Обращает на себя внимание развитое чувство собственного достоинства шведов, отсутствие низкопоклонства перед заграничным, стремление видеть во всем шведском образец совершенства. Будь то внешняя политика или уровень жизни, государственное устройство или техника. Шведское все должно быть самым лучшим. Гостеприимство шведа не граничит с самопожертвованием. В любом виде обслуживания он попытается сохранить принцип наибольшего благоприятствования для своего гражданина. Касается ли это пользования гостиницами, ресторанами, даже во время официальных церемоний опоздавший иностранец, даже если он и дипломат, будет довольствоваться тем местом, которое останется не занятым шведами.
При поездках по стране не могло также не броситься в глаза то обстоятельство, что этот маленький народ, на который никто пока не покушается, упорно и во всем готовится к обороне. Свидетельством того являются и полевые аэродромы для реактивной авиации, распаханные под пшеницу, но в любое время могущие быть покрытыми стальными сборными полосами для взлета и посадки, и посадочные полосы на автострадах, и бетонированные площадки в лесах для маскировки и рассредоточения самолетов. Широкая сеть радиорелейных линий, значительно превосходящих потребности мирного времени, подземные склады, убежища, командные пункты — все это предусмотрено на случай войны, развертывания армии, сохранения материальных ценностей и людей.
Рейсовые и городские автобусы, троллейбусы имеют прочно задраенные задние двери на случай возможного переоборудования этих транспортных средств в санитарные. У транспортных самолетов посадочные люки открываются внутрь салона, что обеспечивает возможность использования их для десантирования парашютистов без каких-либо дополнительных работ по переоборудованию.
Разносторонняя подготовка военных специалистов в хемверне, разветвленная система гражданской обороны значительно дополняют численно небольшие кадровые вооруженные силы и с учетом их современного авиационного, бронетанкового и артиллерийского вооружения дают основания оценивать Швецию как страну с высокой боевой готовностью.
В процессе текущей работы по изучению страны, ее армии, вероятных противников по НАТО приходилось зачастую сталкиваться с непредвиденными неприятностями и хлопотами. Так, в июле 1962 года рано утром меня пригласил в штаб обороны начальник КЭ контр-адмирал Хеннинг и сообщил, что ночью, без предупреждения к берегам острова Готланд подошел вспомогательный корабль советских ВМС водоизмещением 300 тонн. Командир корабля лейтенант Плешкис попросил у шведских властей политического убежища. Команда корабля не сходит на берег и не покидает территориальные воды, отказываясь вместе с тем допустить на борт представителей шведских властей. Хеннинг потребовал срочного вывода корабля-нарушителя в нейтральные воды и наказания виновных, в противном случае он грозил приказать находившемуся неподалеку эсминцу шведских ВМС силой отбуксировать наш корабль в открытое море. Только после моих настоятельных разъяснений, что в данном случае, очевидно, имеет место не преднамеренное нарушение границ Швеции, а бедствие, поскольку после дезертирства преступника-лейтенанта команда осталась без навигационных средств. Очевидно, по решению министра обороны Андерсона шведские военные власти выделили в мое распоряжение самолет для полета к месту происшествия, офицера связи с указаниями к местным властям (и для наблюдения за нами). Для принятия на месте должных мер мною был командирован на Готланд капитан 3 ранга Л.Н.Коновалов. Он имел опыт вождения малых кораблей и по моей команде должен был перегнать «интуриста» на ближайшую нашу базу в Лиепая. Ответ на наше срочное донесение об этом чрезвычайном происшествии в Штаб ВМФ СССР был получен лишь на вторые сутки. Коновалову было разрешено довести корабль до ближайшего советского порта. Для встречи его в море был выслан эсминец. Несложная процедура перегона баржи оказалась далеко не простой. Изменник командир испортил компас и уничтожил навигационные карты, так что без шведской помощи выйти из шхерного района Коновалов так или иначе не смог. В открытое море его вывело шведское вспомогательное судно, после чего без происшествий в установленном пункте состоялось рандеву с эсминцем.
Перебежчику Плешкису шведы предоставили политическое убежище. Он оказался литовским националистом, врагом Советского Союза, да еще вдобавок этот «идейный» враг советской власти имел в Лиепая до полудюжины женщин с детьми от него. Все попытки консульских работников нашего посольства убедить изменника вернуться на родину ни к чему не привели. Вскоре его забрали к себе американцы: они подбирали таких изменников и использовали их в разведывательных подразделениях войск специального назначения.
Характерно, что все матросы угнанного корабля были в свое время разжалованы командованием за различные мелкие проступки, и, как ни странно, они оказались настоящими патриотами, с гневом отвергшими попытки собравшихся к месту происшествия русских эмигрантов — членов НТС склонить их к измене Родине. Они организовали вооруженную охрану корабля, но отплыть от Готланда не могли, поскольку никто из них не имел опыта вождения судов, а рации эта баржа не имела. Матросы даже не знали, что в каждой стране имеются советские представители, и Коновалову стоило большого труда уговорить их пустить его на борт. Команда не имела с собою запасов продовольствия, и прежде чем начать подготовку к отплытию, вновь испеченному «флотоводцу» пришлось запасаться хлебом и колбасой на 11 человек.
Особо безобразным во всей этой истории было то обстоятельство, что тихоходная железная баржа 24 часа шла к Готланду и не была задержана нашей пограничной службой. Потребовалось около двух суток после нашего донесения, чтобы установить исчезновение из порта 12 человек вместе с этой баржей. Не на высоте оказались и шведы, не обнаружившие подход неизвестного судна к самому острову.
Обо всем этом была написана подробная докладная начальнику Главного штаба ВМФ ныне покойному адмиралу Ф.В.Зозуле с просьбой поощрить Коновалова и всех матросов, а также строго наказать виновных в таком позорном для флота случае. Л.Н.Коновалову было досрочно присвоено очередное воинское звание капитана 2 ранга. Матросы поощрены, им вернули прежние воинские звания. А виновных не нашли. Ими явились плохое знание людей, беспечность, формализм, плохое выполнение уставных положений многими должностными лицами, в том числе и с большими звездами на погонах. Докладная в верхах должной поддержки не нашла, но снискала автору кличку критикана.
Измена командира баржи явилась поводом для длительной антисоветской пропаганды в стране. Различные фотоснимки этой посудины с грязными бортами, без флага, с командой, одетой в брезентовые робы, не сходили со страниц газет. Умалчивалось о том, что это хозяйственное судно, приспособленное фактически для вывоза в море нечистот. Плешкис выставлялся этаким героем, борцом за свободу, бежавшим из-за «железного занавеса». Коллеги донимали нас ехидными шуточками. Коновалова называли «героем Балтики», меня — «морским волком»…
Ряд непредвиденных обстоятельств возникал при различных заявлениях бывшего председателя Совета Министров СССР Хрущева, касающихся в той или иной мере Швеции или ее соседей. Взрывы водородных бомб на Севере, нота Финляндии с предупреждением о возможных санкциях в случае изменения ею политического курса в отношении СССР, карибский конфликт и др. вызывали антисоветскую кампанию не только в прессе, но и враждебные демонстрации, пикетирование у посольства, поток писем, депутации от общественности и т.д. Следует заметить, что в порядке подтверждения своего нейтралитета шведы почти так же бурно протестовали против испытаний ядерных зарядов в США, их военных действий во Вьетнаме, событий в Конго.
Непоследовательные и путаные заявления и доклады Хрущева, его хулиганская дипломатия, непонятные даже советскому человеку решения вроде разделения партийных и советских органов на промышленные и сельскохозяйственные зачастую ставили нас, зарубежных работников, призванных разъяснять и пропагандировать эти решения, в крайне затруднительное положение своей очевидной абсурдностью. Шведы, привыкшие тщательно готовить каждое серьезное решение, удивлялись нашим волевым мероприятиям, высказывали свои сомнения в их рациональности, и нам, в душе согласным с ними, рассудку вопреки, наперекор стихиям, приходилось по долгу службы защищать официальную точку зрения, без уверенности, что она не будет через несколько дней опровергнута нашими же официальными органами, как это было с заявлением В.А.Зорина в ООН перед карибским кризисом.