Нгури медленно повернулся — его тело казалось налитым свинцом. «Когда яд проникает сквозь шкуру, его невозможно удалить, — подумал он. — Чтобы пережить яд врага, нужно впитать его в себя и сделать своим».

Нгури поднял широкую голову, не осознавая скорбного благородства принятой позы. «Уничтожить заражение с помощью его же смертоносной энергии!..» Он спрятал голову в шейные складки и двинулся прочь с места разрушения, имея перед собой определенную цель.

Тори перечитывала портовый журнал с начала до конца, неудовлетворенная обнаруженной информацией. Она закладывала интересные места кусочками тростника, пока воздерживаясь от выводов.

Минимум раз в месяц широкие каракули Джеффера отмечали анонимные поставки Бирку Ходжу. Но Тори уже в течение долгого времени принимала все регулярные поступления на ферму Ходжа, и была уверена, что ни одна из этих дат не соответствует ее собственным записям. Все заметки в журнале по поводу обычных корабельных поставок содержали их подробные перечни, подтверждая воспоминания девушки.

Шесть раз записи в журнал заносились мелким неразборчивым почерком Нгахи. Джеффер всегда был безответственным, исчезая на целые миллиспаны без всяких объяснений. Его последнее исчезновение произошло за три дня до «вахты смерти». Журнал не содержал никаких указаний на его возвращение.

Последние записи принадлежали Нгахи. Только одно маленькое грузовое судно прибыло с Деетари в день предполагаемого прилета Джейса и покинуло порт тем же утром. В журнале не было никаких указаний насчет пассажиров, хотя заметка о подготовке судна на воздушной подушке могла относиться к личному кораблю Джейса. Больше записей не было вплоть до той ночи, когда на полях пустой страницы появилась строчка: «Нгивик заявляет, что снова заметил неопознанного визитера. Деетари не может подтвердить».

Тори вытерла глаза, загрязненные смолой после слишком многих миллиспанов погребения под поверхностью Стромви, и отключила на ночь световую панель. В темноте смола скапливалась более обильно, но ее глаза нуждались в отдыхе, хотя прочие части тела оставались слишком напряженными для мирного сна.

— Какой еще визитер? — прошептала она в темноте, потом тихо засмеялась. — Возможно, один из свадебных гостей Сильвии, не пожелавший объявить, что прибыл первым.

Теперь брак Сильвии с Харроу выглядел невероятным событием. «Как много планов оказались разрушенными — в том числе и мои собственные, — думала Тори. — Ненавижу это нелепое ожидание исполнения ужасной стромвийской легенды или очередного поворота непредсказуемого и неумолимого колеса фортуны. Прабабушка никогда не позволяла внешним обстоятельствам властвовать над ней. Она создавала и уничтожала судьбы согласно собственной воле».

— Но прабабушка всегда знала, чего она хочет, — вздохнула Тори. — А я знаю только то, чего не хочу. — Правда, в последние дни она поставила перед собой цель, но пожалела об этом, как только осознала ее сущность: ей хотелось покинуть южные пещеры. Тори перестала относиться к ним как к убежищу, поняв, что не в состоянии уйти отсюда.

Все туннели, которые она, будучи соли, могла преодолеть, упирались в вертикальные шахты или душные ямы, наполненные крошащимся черноземом. Тори нигде не видела туннельных машин. Стромви стоически держали «вахту смерти» и не могли помочь ей советом. Когда она требовала показать ей путь наверх, стромви отвечали только несколькими щелчками и отказывались обсуждать эту тему.

Никто из стромви как будто больше не оплакивал Нгои и не упоминал о возвращении его тела. Подобное отношение к мертвому сородичу было беспрецедентным и внушало малоприятное доверие к выводам Джейса относительно смерти бедняги. Нгета и другие приятели-стромви едва узнавали Тори. Они всегда выглядели занятыми, но Тори чувствовала, что их смущает ее присутствие. Соли не имела роли в «вахте смерти».

За исключением Нгури, никто не обсуждал с Тори события, связанные с «вахтой смерти», а Нгури вел себя еще более странно, чем остальные. Он задавал какие-то незначительные вопросы о Бирке и Джейсе, и самые тривиальные ответы поглощали его внимание. Сравнивая вопросы Нгури с инквизиторскими методами Сессерды, Тори спрашивала себя, не сговорились ли стромви уничтожить творение Бирка Ходжа.

Бирк Ходж умер в своем кабинете на втором этаже, куда ни один стромви не мог добраться, а тем более быстро оттуда уйти. Нгои был убит зубами стромви — по мнению Джейса, его собственными. Что-то неуловимое — неизвестный враг Риллессы? — убило или похитило Джейса. Сильвия, Калем, Гиса и Талия исчезли, так же как угрюмый неряха Джеффер и другие служащие порта. Кто-то прощелкал «вахту смерти», и вполне цивилизованный народ обратился к своим самым архаичным суевериям.

Тори не донимала Нгури своими заботами о выходе из пещер. Если ответы Нгури окажутся столь же бесполезными, как и его соплеменников, она понимала, что в одиночестве ей будет еще страшнее, чем раньше. Если же он ответит разумно, ей останется только смущенно признать, что она сама не знает, куда хочет идти. Тори слишком ценила мнение Нгури, чтобы признаться в иррациональном желании убежать.

— Бегство — твой ответ на все, — бормотала девушка себе под нос, — и до сих пор это тебе не очень помогало.

Тори пыталась убедить себя, что последний случай отличается от ее прошлых ошибок. Но усиливающееся чувство клаустрофобии начало перевешивать доводы разума, заставляя ее чувствовать себя заключенной вместе с Риллессой в приют для слабоумных. Тори считала стромви существами достаточно высокого интеллекта, чтобы выносить столь примитивные суждения, но она куда меньше полагалась на чистоту их нынешних помыслов. Стромви уважали закон Консорциума, но они пребывали на его самой дальней окраине отнюдь не только в пространственном смысле. Бирк Ходж с его сомнительной этикой обосновался на Стромви не только из-за благоприятных возможностей для садоводства.

Нгури постоянно обещал уделить внимание делам, беспокоящим Тори, но всегда находил благовидный предлог для их откладывания. Его визиты с каждым днем становились все более краткими. Вообще стромви выглядели твердо решившими оставаться в своих глубоких пещерах.

Храбрость не принадлежала к характерным расовым свойствам стромви. И все же Тори ожидала от них большего. Она особо ценила Нгури и знала, что он способен на большую отвагу и столь же большую изобретательность в делах, которые считает важными.

Раньше Тори считала, что понимает ценности Нгури, но постепенно она начала сознавать, что различия между стромви и соли не ограничиваются внешним обликом. Нгури, по-своему мягко и дружелюбно, превратил ее в заключенную. Тори не знала, почему, но не намеревалась безропотно мириться с его решением.

Повернувшись на койке, Тори прижала лоб к холодной глиняной стене.

— Нгури прав, — пробормотала она. — С моей стороны было непростительной беспечностью потерять своего эксперта по связям с «чужими», даже если он и был инквизитором.

Однако незнакомство с мыслительными процессами иных видов могло не только мешать, но и помогать. Нгури тоже судил со своей ограниченной точки зрения, иначе он бы понял, что Тори взбунтуется хотя бы из-за инстинктивного неприятия соли долгого пребывания под землей. Но пока девушка открыто не протестовала, он сохранял видимость дружбы.

«Нгури ожидает, что я подчинюсь ему, как Нгета, или буду избегать его, как Нгина, — размышляла Тори. — Он рассчитывает на реакцию женщины-стромви. Теперь я больше сочувствую Нгине — Нгури начал внушать мне страх».

— Бедная Нгина-ли, — шептала Тори, думая о молодой стромви. — Ты унаследовала слишком много ума у своего отца, чтобы уважать его, и слишком много независимости, чтобы безропотно ему повиноваться. — Она пока не встречала Нгину в пещерах, но не делала попыток разыскать ее.

Если Нгури и впрямь исподтишка воздвиг для Тори тюремные стены, немногие стромви стали бы ему возражать. Однако Нгина часто возмущалась «неразумными ограничениями», налагаемыми на младших ее отцом, и могла счесть перспективу помощи Тори увлекательным предприятием. С другой стороны, «вахта смерти» едва ли была подходящим поводом для озорства. Чтобы убедить молодую стромви, Тори пришлось бы прибегнуть к извращенной логике и солидной дозе лжи. Она поморщилась, желая не быть столь уверенной в своих способностях обманом вовлечь Нгину в заговор.