Тори скорчила гримасу, вспоминая о своих двойственных чувствах ко всему, напоминавшему семью. Она переписывалась с мамой и Лилой, но была рада, что находится далеко от них, используя предлог трудной адаптации соли к условиям Стромви. Тори была бы счастлива больше никогда не видеть дядю Пера, а ее краткий брак с Арнодом обернулся катастрофой. Она чувствовала себя куда ближе к Нгури и к другим стромви, чем к собственной семье, хотя никогда и никому не доверяла на ферме Ходжа свои былые и нынешние эмоции. Тори ощущала себя в безопасности на Стромви в основном потому, что никто не приставал к ней с вопросами. Наконец-то она нашла место, где ей хотелось жить. Другое дело — как далеко ей придется зайти, чтобы остаться на Стромви.

Спасаясь от наследственного ремесла на благословенной Арси, Тори попала в ловушку соблазнов весьма негостеприимной для соли планеты. «Здесь тебя ждет спокойное и безопасное будущее, — сообщила она своему отражению, — вдали от воспоминаний об Арноде и следствии. Тебе приходилось закрывать глаза на многое, куда худшее, чем Бирк. Если бы ты хоть раз была в состоянии решить, чего хочешь на самом деле, то по крайней мере одно из пророчеств Нгури легко могло бы сбыться».

— Хотела бы я, чтобы Бирк нравился мне так же, как Нгури, — с тоской вздохнула Тори. Она тряхнула головой, позволив волосам опуститься на плечи, и упрекнула себя: — Не будь дурой, Виктория. Как часто доказывала прабабушка, практичность не нуждается в привязанности.

Тори надела рубашку и темно-зеленые брюки, стремясь создать впечатление честной и работящей молодой женщины, которая посвятила себя идеалу Консорциума — универсальной продуктивности. Пока она сможет делать вид, что прошлое не существует, притворяться будет не так уж трудно. Тори отлично справлялась с работой, выполняя различные задания, более легкие для соли, чем для стромви. Ей пришлось испробовать много занятий в попытке поддержать расточительные привычки Арнода. «Бедняга Арнод! — подумала Тори. — Может, его предательская душа мучается в ледяном чистилище Уккулы. Ему пришлось только умереть за свои грехи, а меня он заставил жить ради них».

Насмешка Тори больше относилась к ней самой, нежели к Арноду Конати. Нгури мог шутливо ругать себя за неудачный выбор жен, но Тори сомневалась, чтобы любой стромви был в состоянии постичь весь жестокий эгоизм такого человека, как Арнод. «Высокое мнение Нгури о моем интеллекте разбилось бы вдребезги, узнай он историю моего покойного мужа», — с горькой усмешкой подумала она.

Заставив себя выбросить из головы столь циничные мысли, Тори спустилась с чердака и двинулась через сад к основному дому. Красота роз, приближавшихся к пику цветения, помогала подавить тяжелые воспоминания. Тори нравилось работать у Бирка Ходжа. В подобные моменты ей почти хотелось заключить свою жизнь в просмоленный каркас постоянства — дружеские перепалки с Нгури и другими стромви; радость, когда новый гибрид вызывает одобрение; надежды на расширение царства ароматов и бутонов роз Ходжа, которые так ценили многочисленные виды, входящие в Консорциум.

Тори не ожидала, что так искренне привяжется к народу стромви. Она не ожидала, что Бирк Ходж примет ее нелепое предложение, даже не спросив официальные характеристики Консорциума. Ей хотелось убедить себя, что прошлое надежно похоронено, но последний продолжительный визит Калема и Сильвии пробудил ее тревоги от долгого сна.

Риск никогда не пугал Тори, но ее мучило ощущение, что спокойное существование начало исподволь разрушаться. Она знала, какое должна принять решение, если по-настоящему ценит свою жизнь на Стромви. Тори могла отлично работать во многих областях, но для обеспечения безопасного будущего ей необходим контракт о покровительстве. После многих спанов неповиновения Тори начала усваивать этот материнский урок.

Бирк был бы более приятным выбором, чем дядя Пер; но он вряд ли надолго останется доступным для нее. Калем и Сильвия питали горячий интерес к отцовскому состоянию и не раз в течение последних спанов делали резкие замечания относительно продолжающегося присутствия Тори на ферме Ходжа. Если Тори не начнет действовать, Сильвия и Калем, несомненно, обнаружат в файлах Консорциума причины того, почему ей было так трудно устроиться на работу. Они могут представить это как пятно на ферме Ходжа. Бирку понадобится весьма мощный стимул, чтобы проигнорировать фактор, способный повредить бизнесу.

Тори пожала плечами. Тонкая шелковая ткань рубашки прилипала к коже, вместо того чтобы скользить по ней, так как влажный летний день вступал в свои права. Она подумала, что сильная жара способна повредить наиболее хрупким и примитивным розам, но решила, что Нгури можно доверить защиту наиболее уязвимых видов. Нужно только спросить у Бирка, не слышал ли он, сколько должна продлиться жара.

Глава 11

— Где же урожай? — снова осведомился сердитый мужчина. Нгои щелкнул, отказываясь отвечать. Его мучитель понял смысл щелчка. — Кто велел тебе сжечь поле?

Нгои попытался выпрямиться, но боль была слишком сильной. Огонь в поле, подпитываемый смолой Стромви, быстро распространялся. У Нгои было мало опыта в обращении с любым огнем, а химическое пламя Бирка — не обычная смесь, производимая в Консорциуме, так как на упаковке не было печати сувики — оказалось необычайно мощным. Нгои надеялся, что сможет погасить пожар, прежде чем прибудет серебряный корабль с воинами — исполнителями демонической кары.

Нгои принял кару как должное, хотя ничего не знал о тех, кто ее вершит. Он понимал свою вину. Нгои слишком полагался на собственное суждение, никогда не советуясь с другими старшими стромви. Он позволил Калему выращивать урожай на своем поле без всякого наблюдения, так как чувствовал свою симпатию к молодому человеку, которого постоянно унижал Бирк. Мастер Нгури и еще несколько старейшин давно предсказывали, что доверчивость Нгои рано или поздно приведет к катастрофе.

— Где урожай? — повторил свирепый мужчина, очевидно командующий хорошо вооруженными солдатами. Эти воины не принадлежали к соли, так как у них были другие запахи и цвета, но внешняя разница казалась незначительной. Один из них сильно надавил на дырки, прожженные в шкуре Нгои.

— Растения соли не приживаются на Стромви, — с трудом вымолвил Нгои. Калем называл их растениями, но Бирк использовал более зловещее наименование явно не солийского происхождения: релавид. Нгои не нуждался в дальнейших объяснениях преступления Калема.

Поняв, как Калем использовал его, Нгои испытал незнакомое ему чувство: недоверие ко всем, кто не принадлежит к стромви. Эта новая подозрительность касалась отца в той же степени, что и сына. Вместо того чтобы оставить первый урожай семян в амбаре Калема, как велел Бирк, Нгои перенес пакеты в один из старых туннелей на южной стороне поместья. Он собирался уведомить об этом других старейшин-стромви, как только поле будет уничтожено, но воины нарушили все его планы.

Нгои надеялся, что урожай в безопасности, хотя чувствовал бы себя лучше, если бы спрятал его более надежно. Все же компромисс был необходим. В неглубоком туннеле кто-нибудь из молодых стромви наверняка найдет пакеты и доложит об этом старшим. Соли куда менее эффективно разыскивают подземные клады.

Нгои не сомневался, что зловещие воины — обманутые клиенты Калема, но он хотел предотвратить опасность, грозящую другим стромви. Эти воины высоко ценят их урожай. Старшие стромви должны быть во всеоружии, чтобы добиться мирного решения.

Если бы только боль не мешала ясно мыслить… Химический огонь кое-где проник под просмоленные слои шкуры и пробирался к его внутренностям. Неужели таково было намерение Бирка? Одновременно уничтожить и вещественное доказательство зла, и единственного стромви, которому известно его название?

Подобные мысли были недостойными, но усиливающаяся боль не давала помнить о чести. Если бы он мог добраться до обожженных участков, то удалил бы поврежденную плоть, прежде чем огонь распространится вглубь. Но воины связали ему руки и ноги. Возможно, ему удастся воспользоваться резцами, чтобы остановить огонь. Нужно решиться и действовать быстро, как только воины отвернутся от него хотя бы на момент. Боль становилась все сильнее. Она жгла, как чувство вины. Следовало удалить и то, и другое.