— Может, и говорил. С чувством юмора у него плоховато, но закидоны случаются. Как Ханна?

Санмартин поморщился.

— Она догадалась, что в школе наемники?

— Ваньяу, единственный из всех, высказал мнение, что мы блестяще исполнили дурацкую затею. Видимо, он имел в виду, что нам следовало дождаться, пока наемники прикончат этих детишек.

— Варяг сказал адмиралу то же самое. Тому это сильно не понравилось. — Ретталья передвинул пешку, стоявшую перед конем, чтобы открыть слону дорогу. — Батальон Кимуры переводят в базовый лагерь. Их сделают постоянным гарнизоном. А нас, значит, отправят вместе в женами, детьми и скотиной. Батальон Хигути отбудет, когда прибудут козы.

— И где же мы будем?

— Пока что здесь. Санмартин двинул вперед пешку.

— Знаешь, кто мы такие? Банда бродячих киллеров, и больше ничего.

Ретталья с любопытством уставился на него.

— Чего это ты вдруг?

Санмартин снова поморщился.

— Наверно, после разговора с Солчавой.

— Я так понимаю, вы с Альбертом Бейерсом отправили ее в госпиталь в Претории.

— Ну да. Единственное место на этом задрипанном шарике, где есть хоть что-то похожее на приличную медицину. Наш любимый доктор Девуку перед отъездом просил меня ей помочь. Альберт и Ханна все утрясли, но одно время я подумывал, не отправить ли туда пол-отделения стрелков. Можешь себе представить, какого мнения об этом Солчава.

— Ну да. Братья на Земле отбирали докторов по тому же принципу, что проповедников. Как она там?

— Варяг пытается помочь ей вписаться, но все равно она чужая.

Да, у Варяга есть свой шарм. Санмартин вспомнил, как Солчава задумчиво сказала: «Все-таки подполковник Верещагин — очень неординарный офицер. Не правда ли?» И уставилась в пространство.

— Она из штатских. Это дает себя знать.

Да, в самом деле. Папаша Клод прошел тот же путь. Врачи, которые хотели переселиться на другие планеты, часто обнаруживали, что единственный способ сделать это — стать военным медиком.

Санмартин улыбнулся.

— Она не понимает, почему нам приходится полагаться на оружие.

— Оружие заставляет подчиняться. И стоит не слишком дорого. И пока это так, им будут пользоваться, — благодушно заметил Ретталья.

— Видимо, да. Что нового на нашем комке тины?

— Видимо, мы близки к тому, чтобы заключить договор с Бондом. Первые шаги уже предприняты. Комитет «ответственных граждан» изъявил желание сотрудничать с нами. — Ретталья пошел конем. — Контр-адмирал Ириэ, Гамлиэль и я представим им безусловные требования.

— Насколько я понимаю, воззвание полковника Линча повергло их в страх и трепет. Вы ведь этого и ждали?

— Честно говоря, нет. Предложение Стридома повергло в изумление половину Совета. Здесь пахло каким-то хитрым замыслом, а этот старый фанатик тонкостью не отличается.

— Разумно. Какова вероятность? Процента три?

— Ну, может, процентов пять. Санмартин поднял глаза к потолку.

— То-то у тебя такая похоронная физиономия!

— Да, отчасти из-за этого. В результате адмирал принял решение передать полицию имперской службы безопасности Донгу.

Видя, что друг его не понял, Ретталья пояснил:

— Не считая того, что Донг глуп как пробка, все вопросы с арестами мне придется улаживать через него и Гамлиэля. Брехливый Луис считает, что новые задержания могут повредить соглашению. Соответственно, новых арестов не будет.

Санмартин разинул рот.

— Они что там, все с ума посходили? Или только этот Сниман?

— Сниман как раз умнее всех. Вам его не достать, ни тебе, ни Варягу. Гамлиэль воображает, что управляет Сниманом и кое-кем еще.

— Ретт, ты что, всерьез думаешь, что те, кто старается разворошить этот муравейник, работают на нас? Младший Сниман — неплохой солдат, но его папаша — такая заноза…

— Я не говорил, что они работают на нас. Я сказал, что Гамлиэль воображает, будто управляет ими. Половина из тех, кто мне нужен, числятся у него в списках, получают от него плату и вешают лапшу на уши.

Санмартин сник.

Ретталья спокойно поправил ладью.

— Рауль, пощади! Праздники ведь на носу! Шестого вы справляли финский День независимости, шестнадцатого гуляют буры, потом Рождество…

— Все-таки тридцать четыре дня в декабре — это уже чересчур! — проворчал Санмартин и ненадолго задумался. — Слушай, Ретт! В эти шесть недель ты дергал за все ниточки, а дело почему-то не идет. Как так? Что, есть еще какая-то сила, о которой я не знаю?

Ретталья помолчал, держа на весу своего последнего слона. Быть может, в Бонде и в самом деле действуют некие тайные силы, неизвестные мелким сошкам, которые болтаются на виду? Или, быть может, внутри организации формируется какое-то секретное общество, о котором еще ничего не известно? Эта мысль уже не раз приходила ему в голову. Человек по имени Герцог однажды уже проделал нечто подобное.

Но улик не было. Не за что зацепиться. И все же его преследовало чувство, что, вместо того чтобы вырвать сердце у Бонда, он своими тайными усилиями лишь расчистил почву для чего-то очень паршивого и неизмеримо более опасного.

— Рауль, мы допросили двести человек, — сказал он, чтобы выиграть время.

— «Alitur vitium vivitque tegendo». Серьезно, Ретт. Когда я слушаю тебя, мне и впрямь кажется, что все дело в Брехливом Луисе. Но я чувствую, что за этим стоит кто-то еще.

— «Порок процветает благодаря скрытности». Вергилий, кажется. Да, ты прав. Я это тоже чувствую. — Ретталья отодвинул доску. — Слушай, Рауль, приходи в пятницу, а?

— Зачем?

— Ну, если хочешь, можешь считать это моей причудой. Я хочу поговорить с тобой после того, как встречусь с этой делегацией.

— Ты что-то становишься странным, совсем как Ханс. Ну что ж, до пятницы.

Он хлопнул Ретталью по плечу и вышел, оставив того сидеть посреди циновок и пустых стаканов, погрузившись в размышления.

Четверг (12)

— Но подумайте сами, — говорил Кольдеве, — какая-то горстка зенитных установок…

Он явно наслаждался своей ролью «адвоката дьявола».

— Ну да, ни черта не стоит, если пилот знает свое дело. А что до пушек — покажите мне артиллериста, который способен подстрелить самолет без помощи радара. Ну, врубим мы радар, — Береговой рубанул воздух рукой, — ну и что? Их же надо понатыкать, как гробов, один радар — как мертвому припарки.

Кольдеве собрал офицеров в «гостиной Счастливого Кролика», как он именовал столовую. Береговой был его полной противоположностью. Сержант неплохо справлялся со своими обязанностями заместителя командира девятого взвода.

Рота не может расположиться так, чтобы обеспечить надежную защиту от нападения с воздуха. Приходится выбирать одно из двух: либо собрать всех в одну кучу, как это сделал Санмартин, либо рассредоточить так, чтобы они только-только могли поддерживать друг друга огнем. Собравшиеся никак не могли решить, что лучше. И тут вошла Брувер.

— Я сейчас! — объявил Береговой и быстро исчез. Кольдеве кивнул и обернулся к Ханне.

— Привет! А где Рауль? Чего он прячется?

— Он должен сейчас прийти. Я спрашивала Исаака, и он сказал, что Рауль сейчас будет. А этот творог соевый? Я никогда сразу не могу отличить, — выдала Ханна единым духом.

— Видимо, да, — ответил Кольдеве, внимательно глядя на нее. — У большинства людей умственное развитие прекращается в двадцать лет, а у остальных в двадцать лет прекращается эмоциональное развитие; но Снегурочка, видимо, является исключением.

И Рауль тоже, сумрачно добавил он про себя. Так что Хансу Кольдеве здесь делать нечего.

— А почему вы спрашиваете? Что-нибудь случилось? — спросила Ханна.

Кольдеве чуть поднял бровь.

— Да нет. Это я, наверно, просто от зависти. Ваш друг носится повсюду, как будто у него в ногах пружины. Он тут нашел какую-то штуку, которую ковбои зовут «вьюнком», и носится с ней как о-писаной торбой.

— Ах да, он мне говорил. Это действительно замечательное растение.