— Все равно ерунда, — фыркнул Кольдеве. — Настоящего снабжения не будет, пока мы демонстрируем, что обходимся без такого.

— Вряд ли тебе понравится, если один из местных весельчаков влепит ракету в полсотню ящичков со снарядами для минометов.

— Согласен. Больше пока что нет указаний?

— Хватит пока что, действуй.

— А что у вас с Брувер?

— Что — «что»?

— Пойди и извинись перед ней!

— Ханс, но ведь не права она! — На сей раз Санмартин сам заметил, что говорит на высоких тонах.

— Опять орешь! Конечно, она не права. Тем легче извиниться.

— Ты несешь какую-то бессмыслицу. Я только и делаю, что прошу у нее прощения с первого- момента знакомства!

— Ну вот, у тебя уже и практика имеется.

— Ханс?!

— Рауль, ну не кричи ты. Ты что, такой большой знаток женщин?

— Черт! Как же я вляпался в такое дерьмо?

— Сам иногда удивляюсь.

— Ханс, ладно, забудем это. Мне, кстати, через четверть часа выступать с десятым.

— Рауль, ты здорово разобрался с той монографией, теперь тебе определенно нужно новое увлечение. Так. У нас еще десять минут перед тем, как встретиться с Руди, который сейчас ведет такую же воспитательную беседу с Ханной, и, безусловно, более успешно.

— Ну ладно, Ханс, я попытаюсь.

Санмартин вздохнул, удивляясь, как это его зам умеет протолкнуть самую идиотскую идею.

Пятнадцать минут спустя Кольдеве, оказавшись вместе с 10-м взводом в столовой, встретил там командира роты. Располагающе улыбнувшись, Кольдеве обратился к Ваньяу — черному великану, недоуменно покачивавшему головой. Санмартин сел на стул, вскинув оружие на плечо. Взвод притих.

— Мне сказали, что седьмой день — день отдыха, а в последнее воскресенье многие из вас начали отдыхать еще во время проповеди его преподобия.

Его замечание вызвало сдержанный смех. Его преподобие, лютеранин и проповедник по призванию, ефрейтор Эрикссон из 11-го взвода, был приятным светловолосым человеком, который любовь к оружию считал несовместимым с любовью к Богу. Он глубоко переживал бесчувственность своих товарищей.

— Чтобы дать всем вам как следует отдохнуть перед завтрашней проповедью, мы сделаем сегодня короткую пробежку по маршруту номер два. — Повернувшись к Гаврилову, командиру 10-го взвода, Кольдеве скомандовал: — Построиться в колонну по четыре!

Гаврилов кивнул, а Санмартин поднялся со своего стула и направился к двери. Недовольное брюзжание перемежалось со смехом. Бег по маршруту означал преодоление двух ущелий и холма.

Выйдя на улицу, Санмартин увидел Брувер, стоящую у окна. Она помахала ему рукой. Он переложил оружие в левую руку и тоже помахал ей. Десятый взвод выходил на построение. Колонной по четыре взвод медленным шагом двинулся с места вслед за командиром. С полной выкладкой, не обращая внимания на дождь, они двинулись по улицам Йоханнесбурга.

Понедельник(3)

— К вам гости, — тихо объявил появившийся на пороге Шеель.

Сев за стол, притащенный по случаю, Санмартин вздохнул и поднял глаза.

— Последний, надеюсь, Руди?

Тот отрицательно покачал головой. Санмартин снова вздохнул.

— На сей раз отец или муж, — предположил он.

— Отец. Луис Преториус Сниман, местный священник.

— Имя мне кажется знакомым. Думаю, Ретталья упоминал о нем. Да, как любит говорить Варяг, пехотный батальон — лучшее средство от уменьшения рождаемости. Сколько?

— Четыре на этой неделе. Нагоняем потерянное время. Расслабляемся.

— Точно. Я думаю, буры боятся смешанных браков. Так через девять месяцев население города удвоится… Что делать? Видно, наши попривлекательнее, чем местные мужчины. При таких темпах нам надо будет нанимать добровольцев в часовые на контрольно-пропускных пунктах.

— Медовый месяц проходит скоро.

— И то верно. А этот священник хоть как-то объясняется по-английски?

— Ни слова. Брувер поможет.

— Это сильно ограничит мои выразительные средства… Хотел бы я иметь возможность поступить, как Полярник.

Шеель засмеялся и произнес, стараясь подражать низкому голосу Коломейцева:

— Здравствуйте. Как мне доложили, вы пришли обсудить отношения вашей дочери с Иваном Ивановичем Ивановым. Ефрейтор Иванов, чтобы жениться, должен получить разрешение. Этого разрешения он не получил. Ротный сержант Леонов, сколько лет осталось служить ефрейтору Иванову? Четыре года сто семьдесят дней? Через два года и сто девяносто пять дней он будет свободным человеком и получит полную возможность обдумать свой выбор. Я не смогу присутствовать на церемонии. С вашего позволения, у меня много других обязанностей.

Санмартин засмеялся.

— У Палача еще хуже. Он разделывается с ними за две минуты, и они еще благодарят его напоследок!

— С этим быстро не получится. У него не дочь, а сын. Завербовался к нам вчера. Палач отправил его на подготовку на остров.

— Черт побери! Если он не ненавидел нас до этого, то теперь уж точно возненавидит, — произнес в сердцах Санмартин, проявив при этом недюжинный дар предвидения. Наморщив лоб, он взглянул на Шееля. — Подожди-ка, Руди, ты мне напомнил кое-что. Когда здесь был полковник Линч, он похвалил меня за перевыполнение плана по боевой подготовке. О чем это было?

Он глянул в окно. Инженерно-саперное подразделение делало тротуары с применением стальных конструкций. Местные жители с удивлением наблюдали за их работой.

— Ответственный за боевую подготовку батальона сказал, что мы выполнили или даже перевыполнили те задачи, которые ставятся при боевой подготовке, — сообщил Шеель равнодушным тоном.

— У нас нет никаких задач по ней. Я даже не знал, что у нас в батальоне есть ответственный, — удивился Санмартин.

Шеель приложил палец к губам.

— У маленьких полковников имеются большие уши. Священное расписание никто не отменял, им иногда даже пользуются.

Санмартин не смог скрыть своего крайнего изумления.

— И полковник Линч полагает…

— …И даже требует ежедневных отчетов, — ответил Шеель. — Если он узнает, что Варяг уже многие годы выполняет положения, касающиеся комплектации взводов, то будет ужасно огорчен.

— Еще бы! — Санмартин безуспешно пытался принять вид, который соответствовал бы рангу пришедшего к нему посетителя, потерявшего сына. — Надо бы придумать несколько имен, а то вдруг спросят.

— Я тут спросил местных интеллектуалов. У нас уже есть сержанты Фельзен, Рош и Пенья.

— Дело нечистое, конечно, — сказал Санмартин, скривив лицо. — Ну ладно, теперь давай сюда Снимана. Если он не вылетит через десять минут, придешь и вышибешь его! Господи, когда же вся эта ерунда кончится?

Шеель громко произнес:

— Как только стукнете по столу пистолетом!

На острове сын йоханнесбургского священника получал уроки из первых рук по системе Палача.

Хенке оглядел рекрутов, неровно выстроившихся перед ним.

— Доброе утро, джентльмены. Я майор Пауль Хенке. Я буду вашим главным инструктором. Так, пожалуйста, посмотрите на соседей, стоящих рядом с вами. Кого-то мы недосчитаемся, когда закончится подготовка, — закончил Хенке.

В передней шеренге стоял Ян Сниман и переводил слова майора с английского на африкаанс — для африканеров, которые пока плохо знали язык. Юноша держался напряженно, стараясь подражать стойке, которой их учил капрал Орлов.

— Требования, предъявляемые к вам, весьма высоки, возможно, выше тех, к которым вы себя готовили. Каждому в процессе тренировки понадобится помощь. Если вы не будете просить помощи у меня, у других инструкторов или у своих товарищей, то падете жертвой собственной глупости, и поделом!

Даже на Ашкрофте, где потенциальных новобранцев было совсем мало, офицеры Варяга не старались делать солдат из непригодных для этого людей. Хенке дал рекрутам подумать над его словами.

Сниман машинально стал сравнивать лаконичный стиль речи майора Хенке с лекцией капрала Орлова. Речь Орлова также не сулила золотых гор.