Заречнева вытащили на палубу, приковали в грот-мачте.

Сашка быстро огляделся.

На востоке занималась заря — Галам торопился дать начало новому дню — последнему в жизни "непутевого", по замыслу предводителя морских разбойников. Александр стрельнул глазами в сторону надстройки. На ней никого не было — пока, во всяком случае.

Время летело быстро. Палуба и надстройки быстро наполнялись матросами и пассажирами (они же — пленники) корабля Ми-Хаила.

Последними, под конвоем привели Маялу, Станта и Легу. Охранников принцессы Великой Империи, о которых она говорил Заречневу, нигде не было. Секьюрити дщери Великого Императора либо погибли во время абордажа, либо их не было вообще и Маяла солгала "отмороженному".

Когда Галам показался над морем полностью, к казни инопланетника было готово всё.

Лега со страхом смотрела на приготовления пиратов, на бесчисленных таменьев, непрерывно кружащих вокруг судна, на Александра, на лице которого застыла "маска — печать" безразличия и покорности судьбе.

Впрочем, это была только игра.

В душе Заречнева бушевала настоящая буря. Ми-Хаил, решив устроить его казнь перед самым входом в "мышеловку", поставил его перед неразрешимым противоречием.

Заманить в ловушку неуловимого пирата практически удалось, однако положительный результат задания Джаддаффа вполне может стоить землянину жизни. И не факт, что в случае его гибели свои жизни удастся сохранить другим участникам "мышеловки" — Маяле и Станту.

С другой стороны, если Сашке всё же как-то удастся выпутаться из сложившейся ситуации, еще раз так близко к Ми-Хаилу ему уже точно не подобраться никогда. То есть "третий этап" поимки пиратского капитана исключался в принципе.

Александр оказался перед непростым выбором — сохранить верность данному слову, выполнить обещание, либо сохранить жизнь Маяле — принцессе Великой Империи.

Матери Александра — младшего.

Его возлюбленной.

При более удачном стечении обстоятельств ему, возможно, удалось бы и Ми-Хаила в ловушку заманить, и жизнь Маяле сохранить.

Но, видимо, Боги за что-то прогневались на него и его личный "горшочек счастья" к сегодняшнему утру оказался пуст.

"Ладно, будем выкручиваться собственными силами"! — думал Заречнев, отрешенно глядя на ножные кандалы. — "Благо нога восстановилась практически полностью. При большом желании я, наверное, смог бы захватить в плен Ми-Хаила, но как потом заставить его команду делать то, что нам нужно? Как"?

— Ведите его сюда! — прервал размышления "второгодника" властный голос пиратского капитана. Сашку отвязали от мачты, повели к борту.

— Последнее желание можно? — громко, по-русски спросил у Ми-Хаила Заречнев.

— Ну?

— Снимите с меня ножные кандалы! Дайте мне шанс! Я смогу доплыть до берега в наручниках! — Сашка поднял над головой, погремел ручными кандалами. Предводитель морских разбойников повернул голову, вопросительно посмотрел на одного из своих подручных. Тот пожал плечами, развел руки в стороны.

— Снимите с него наножни! — приказал Ми-Хаил. — Они нам еще пригодятся! — он выразительно посмотрел в сторону Станта, Маялы и Леги.

К Заречневу протиснулся пират с большим молотком и зубилом. Несколькими сильными ударами он выбил клепки из кандалов.

Сашка оперся ладонями в колени, испачканные в осветительном масле, начал медленно вставать.

— Туда! — несильно толкнул его в спину один из пиратов. Где-то на баке мерно забухал большой барабан, Заречнев неохотно побрел к борту, за которым безумствовали таменьи всех размеров и расцветок. Сашка оглянулся на Станта и Маялу — побледневшую, закусившую нижнюю губу, начал медленно и незаметно стягивать вперед, через кисти рук довольно свободные кандалы — именно для этой манипуляции он опрокинул фонарь и испачкал брюки маслом.

Его конвойные, кажется, ничего не заметили, их взоры притягивало совсем другое зрелище — высоченные прыжки хищных рыбин, готовых вцепиться в жертву сразу, как только она покинет длинный и тонкий трамплинчик-эшафот, используемый, очевидно, именно в таких случаях.

Сашка не дошел до "эшафота" метра два. Ближе приближаться к борту было уже очень опасно — какой-нибудь особо ретивый хищник мог запросто выброситься на палубу с непредсказуемыми последствиями.

Неожиданно для конвоя землянин быстро двинулся вперед, словно намеревался разогнаться и прыгнуть в море как можно дальше, сделал три быстрых шага, оттолкнулся от борта, сделал сальто назад, попутно перепрыгнув через головы пиратов.

Оказавшись в центре палубы, Александр быстро избавился от "наручей", гигантскими прыжками помчался вперед, к бушприту.

Пираты бросились следом.

Это было их первой большой ошибкой.

Из двух десятков флибустьеров, метнувшихся в погоню за ускользнувшим смертником, схватить или задержать беглеца не смог ни один.

Заречнев впервые в жизни использовал весь свой потенциал, отпущенные ему Богами и природой.

Весь — это означало, что его "обычное" "чупа-чупсовое" выпадение из реального времени, длящееся несколько секунд, в этот раз удалось растянуть на несколько минут.

Но сколько именно прошло времени — Александр не смог бы сказать никогда. Во время сверхконцентрации и сверхмобилизации он терял ощущение времени; для него также пропадали практически любые посторонние звуки, за исключением самых сильных.

Землянин метался между пиратами по палубе, над кораблем, перепрыгивая над головами корсаров с одной части судна на другую и убивал, убивал, убивал….

Спустя какое-то время на палубе осталось не больше десятка морских разбойников, преимущественно мертвых. Остальные, с его же помощью, оказались там, куда они намеревались отправить Заречнева, то есть за бортом.

Завтрак у "пиратских" таменьев в этот раз получался очень сытным.

— Стой! — звук голоса Ми-Хаила доходил до сознания "второгодника" словно сквозь вату. — Или я перережу горло твоей подруге!

Заречнев остановился, обернулся. Пиратский предводитель плотно прижал свой клинок к шее Маялы. По телу принцессы Великой Империи покатилась красная полоса.

Сашка ничего не успел ответить предводителю морских разбойников. Колоссальное нервное напряжение напрочь лишило его сил, он почувствовал привкус соли на губах, в его глазах потемнело.

Заречнев потерял сознание и без чувств свалился на палубу.

— Подох, собака! — торжествующе изрек капитан флибустьеров, убирая клинок от сонной артерии Маялы. — Эй! Кто-нибудь! Посмотрите, что с ним!

К его удивлению, на его приказ не отозвался никто. Ми-Хаил быстро пробежал глазами по палубе. Члены его команды были или убиты, или…. Предводитель морских разбойников отвел глаза от моря, где таменьи аппетитно похрустывали чьими-то косточками.

— Эй! — Ми-Хаил, наконец, увидел одного живого сподвижника. Им оказался корабельный кок, опоздавший к началу действа. — Эй, ты! Приведи из трюма всех своих!

Кок метнулся вниз, вскоре вернулся с тремя своими помощниками. — А ну-ка посмотри, что с ним!

Пираты повиновались, осторожно обступили Заречнева.

— Дышит! Жив! Но, кажется, без сознания!

— Тащите его к борту! Быстрее! Пока не очухался!

Кок ухватил Сашку за ноги, его подручные — за руки, поволокли его к борту.

— Ско….! — Ми-Хаил неожиданно захлебнулся на середине слова, повалился вперед. Он упал ничком, Стант и Маяла заметили кусочек женского украшения — шпильки, торчащий из-под левой лопатки неуловимого пирата.

Ми-Хаил был, очевидно, мертв. Он не дышал, не двигался и вообще не подавал никаких признаков жизни. За его спиной стояла Лега и со страхом взирала не дело своих рук.

— Это тебе за смерть моих родителей! — услышали её тихий голос бессмертный и Принцесса Великой Империи. — Что вы стоите? — продолжила Лега. — Спасайте вашего друга! Его уже переваливают через борт!