Мадлен задумалась. Она ведь даже не упоминала бабушку Меринду, а этот человек говорил про нее так, словно все знал о ее внучке. Правда, у нее возникло смутное ощущение, что она все-таки проговорилась, только не могла вспомнить, когда и как.

Он пират. Он потребует большой выкуп за леди Кларис. И наверняка захочет узнать, стоит ли чего-нибудь Мадлен. Возможно, заставит ее написать письмо с мольбой об освобождении.

Она и должна бояться. Но к своему удивлению и даже некоторому стыду, Мадлен вдруг обнаружила, что не испытывает страха. Она понятия не имела, что ей делать. Во всяком случае, ни в Милагро, ни к своему жениху де Фрогу она не торопилась. Дни проходили, как во сне, отмеченные только хриплым дыханием леди Кларис да криками чаек за окном. Мадлен чувствовала себя околдованной, вися между небом и землей в этой роскошной комнате, парящей, словно чайки, в сапфировой дымке.

Леди Кларис говорила пирату только о себе, но если он узнает, кто такая Мадлен, то наверняка потребует за нее выкуп у лорда Уля или ее будущего мужа. Пока он считает ее просто служанкой леди Кларис, она не может представлять для него особого интереса.

В глубине души Мадлен даже смела надеяться, что такой поворот событий изменит ее судьбу. Если пират не узнает, кто она, если будет торговаться с родственниками леди Кларис насчет выкупа, то в конце концов она может вернуться с графиней в Бэллатерру, причем незамужней, и тогда, возможно…

Она вспомнила последние слова Тэдора. Он тоже не хотел жениться, как и она выходить замуж. Мадлен, не позволяя себе никаких грешных надежд или желаний, искренне молилась, чтобы его жена пребывала в добром здравии. Молилась, чтобы леди Кларис поправилась, чтобы их освободили из пиратских пут.

Потом она сидела у окна и смотрела на море, не зная, чего попросить еще.

Она сладко спала, и во сне она гуляла по густым лесам в Бэллатэрре, пряталась от Тэдора за раскидистыми деревьями и громко хохотала, когда он отыскивал ее в чаще, и убегала от него, когда он пытался взять ее за руку. Эта бесконечная игра в прятки и продолжилась бы, если бы вдруг Мадлен не разбудил бьющий в глаза свет, и чья-то рука не потрясла ее за плечо.

– Рэй велел позвать тебя, – услышала она женский голос.

Моргая, Мадлен пыталась разглядеть, кто это, но ее слепила ярко горевший магический шар.

– Моя одежда, – хриплым от страха голосом произнесла девушка, оглядываясь по сторонам.

Сейчас ее отведут к этому ненавистному пирату, он отвезет ее на Джомджому, выставит напоказ на первой же ярмарке и голой продаст в рабство какому-нибудь негодяю, если не в Веселый дом. Противно.

– Возьми это, – недружелюбно фыркнула служанка, протянув ей нечто вроде платья ярко красного цвета, отделанного очень красивыми тесьмами.

В таком, точно, в рабство не продают. Скорее, на бал приклашают. Но какой может быть бал на Кобэррэ: из лордов, их наследиков и знати тут только она, Кларис и этот мерзкий пират. Мадлен тотчас накинула предложеную красоту на рубашку. Еще служанка любезно поднесла ей тончайшие чулки и домашние туфли.

– Хотя бы гребень, – неуверенно попросила девушка у служанки, стараясь дрожащими пальцами завязать подвязки.

– Это не важно. Ему подойдет и так.

Мадлен глубоко вздохнула, поправив сбившиеся густые кудри. Что же собирается делать с ней, облаченной в роскошное платье, но непричесанной, ее пленитель? На нее, казалось, разом нахлынули все страхи, забытые за последнее время. Не сказав больше ни слова, девушка молча последовала за служанкой. Та вела ее сначала по длинным темным коридорам, а потом вверх по бесконечной лестнице с высокими ступенями, пока они не подошли к арочной двери, за которой зияла чернота.

– Входи, – сказала провожатая.

Мадлен замерла на месте, и служанка повторила: – Входи. Он тебя ждет.

Служанка походила на бездушную куклу, которая не знала абсолютно ничего, кроме выданного ей приказа. Она безвольно смотрела на Мадлен, ожидая, что та внимет ее словам и сделает все то, о чем просил служанку хозяин. Войти. Другого пути нет. Если она сейчас развернется и попытается сбежать, кто знает, какие еще приказы вбиты в загипнотизированную магией девушку. А вдруг тогда эта слабая безвольная кукла обретет силу и скорость наевшегося рами мага? Что сможет сделать знахарка против зачарованной? Ничего. И Мадлен шагнула в черную неизвестность, чтобы не испытывать судьбу.

Дверь за ней неслышно закрылась, оставив девушку в полной темноте. Она с колотящимся сердцем вытянула руку, чтобы узнать, что находится впереди. Пальцы нащупали гладкий резной металл, который от ее прикосновения начал медленно отодвигаться. Мадлен отдернула руку, но затем поняла, что открылась вторая дверь, ибо почувствовала дуновение свежего воздуха.

Немного привыкнув к темноте, она увидела широкую террасу без крыши, окруженную белыми колоннами. Пол был выложен белой плиткой, исчерченной темными линиями, которые расходились из-под ног, словно приглашая Мадлен идти вперед.

Мысленно помолившись Единому и ангелу-хранителю, она вышла на террасу и остановилась, потрясенная. Никогда в жизни она не видела столько звезд. Бездонное небо в вышине сверкало и переливалось, вспыхивая мириадами ледяных искр и бриллиантов. Казалось, они так близко, что можно протянуть руку и сорвать одну из них, и в то же время были невообразимо далеки. Она медленно поворачивалась на месте, и звезды кружились над ней, холодные, величественные.

Остановившись, Мадлен различила у колонны силуэт мужчины. Это даже не испугало ее, она была слишком потрясена.

Он шагнул вперед, и серебристая мантия сверкнула в темноте.

– Что это за место? – поинтересовалась девушка.

Ее голос почти затерялся в царившей тишине.

– Моя обсерватория. – Пират указал на пересечение линий на полу с цифрами и символами в промежутках.

– Вы звездный маг?

– Немного. И, смею заметить, могу довольно точно составить ваш гороскоп.

– Умоляю, не надо, – отмахнулась испуганная Мадлен.

Она не хотела давать ему большей власти над ней, чем он уже обрел. Тихий смех отдался эхом от колонн.

– Как пожелаете. – Чуть склонив голову набок, он смотрел на нее черными бездонными глазами. – Боитесь? Не думал, что вы так набожны.

– Я верую в Единго, – осторожно сказала Мадлен. – Как и многие в Инселерде.

– Понятно. Вы язычница.

– Нет.

– Язычница. Я без сожаления продал бы вас где-нибудь на юге.

– Они вас за это не поблагодарят, – пробормотала Мадлен, силясь унять дрожь и смотреть на пирата с ехидным выражением лица.

– Ошибаетесь, красавица. Девственница с изысканными манерами, со светлой кожей, чёрными густыми волосами и вашими необыкновенными глазами стоит, я думаю, пару мешков золотых, который мне, ой, как нужны.

Мадлен понятия не имела сколько ж в одном мешке монет, но если за один мешок можно было бы построить целый замок, то два – это похоже на выкуп за принца. Или принцессу. Неужели он догадался, кто она на самом деле?

– Если вы хотели меня напугать, то вам это удалось. Но я всего лишь служанка графини Кларис.

– Тогда какой у меня выбор, у бережливого торговца, корпящего над своими расчетами? – Мадлен промолчала, исчерпав немногие доводы. – Может, все-таки поинтересуетесь, что вам в конце концов уготовлено судьбой?

– Что интересоваться-то. Она в ваших руках. Неудивительно, если вы ее предскажете.

– Возможно, она не столь ужасна, как вы себе представляете. – Он посмотрел на звезды. – Восходит Нордэрдская Звезда. В такие ночи все кажется печальным. Вам никогда не приходилось просыпаться глубокой ночью, в час вервольфа, с чувством, что все любимое не столь важно, как вам казалось вчера днем?